Выбери любимый жанр

Путешествие Хамфри Клинкера - Смоллет Тобайас Джордж - Страница 13

Изменить размер шрифта:
13

Но довольно! До следующего раза вы больше не услышите ни одного брюзгливого слова от вашего М. Брамбла.

Бат. 28 апреля

Сэру Уоткину Филипсу, баронету, Оксфорд, колледж Иисуса

Дорогой баронет!

Я полагаю, не правы те, кто жалуется, будто Бат — слишком узкая арена, на которой разыгрываются одни и те же скучные сцены. Напротив, меня очень удивило, что такое местечко изобилует столь разнообразными развлечениями. Даже в самом Лондоне не найдешь увеселений, подобных коим нельзя было бы отыскать в Бате, в дополнение к тем, какие можно найти только в этом городке. Здесь, к примеру, можно ежедневно наблюдать самых достопримечательных людей. Их можно увидеть в натуральном виде, без всяких прикрас, сошедшими с пьедестала, без масок, созданных искусством или притворством.

Здесь мы найдем министров, судей, генералов, епископов, прожектеров, философов, остроумцев, поэтов, актеров, токарей, уличных музыкантов, балаганных шутов. Если пробыть здесь долго, непременно встретишь близкого приятеля, которого не ожидал увидеть никак, а для меня нет ничего более приятного, как эти неожиданные встречи. В Бате можно найти еще одно своеобразное развлечение благодаря тому, что здесь в публичных залах смешиваются представители всех сословий без различия положения и состояния. Дядюшка это осуждает, ибо видит в этом чудовищное смешение самых разнообразных убеждений, пошлую толпу, шумную и наглую, не соблюдающую приличий и непочтительную. Но этот хаос нравится мне весьма.

На вчерашнем бале я очень позабавился, увидев, как церемониймейстер торжественно провожает на почетные места престарелую Эбигейл, надевшую на себя платье, которое уже перестала носить ее госпожа; мне кажется, церемониймейстер принял ее за графиню, только что прибывшую на воды.

Бал был открыт шотландским лордом с мулаткой, богатой наследницей с острова Сент-Кристофер, а нарядный полковник Тинзел весь вечер танцевал с дочерью известного торговца скобяными товарами из Саутуорка в Лондоне. Вчера утром в галерее я видел, как владетельница поместья из Уэйпинга, страдающая одышкой, протискивалась сквозь группу пэров, чтобы приветствовать своего поставщика бренди, стоявшего, опираясь на костыли, у окна, а какой-то параличный законник с Шу-лейн, волоча ноги по пути к стойке, лягнул прямо в голень английского канцлера, покуда его лордство в коротком парике пил воду у источника. Удовольствие, каковое я получаю от наблюдения подобных сцен, я могу только объяснить тем, что они сами по себе очень забавны и усугубляют смехотворность жизненной комедии, которой я решил наслаждаться как можно дольше.

Все эти нелепости, от которых хандра моего дядюшки усиливается, вызывают у меня смех. Дядюшка подобен человеку, лишенному кожи, который не может выносить ни малейшего прикосновения, чтобы не отпрянуть. Для другого — щекотка, для него — мучение, однако же и у него бывают светлые минуты, когда рассудок, можно сказать, у него проясняется и он веселится вовсю.

Право же, я никогда не видел второго такого ипохондрика, которого столь заражало бы хорошее расположение духа другого человека. Он самый смешливый мизантроп, которого я встречал. Удачная шутка, а не то какой-нибудь забавный случай заставляют его хохотать без удержу даже во время приступов хандры, а когда припадок смеха проходят, он проклинает свою собственную глупость. В обращении с людьми чужими он не проявляет никаких признаков возбуждения, желчен он только с близкими людьми, но и с ними только тогда, когда ничем не занят. Но когда ничто внешнее не привлекает его внимания, он как бы замыкается в себе и сам себя грызет.

Он с отвращением отверг лечение водами, но нашел более целебное лекарство в публичных увеселениях. Среди инвалидов Бата он встретил нескольких старых своих приятелей и, в частности, возобновил знакомство с прославленным Джемсом Куином, который, без сомнения, приехал сюда не для того, чтобы пить воды. Можете не сомневаться, что я весьма любопытствовал узнать поближе этого чудака. И любопытство было удовлетворено мистером Брамблом, который дважды приглашал его к нам на обед.

Насколько я могу судить, личность Куина более почтенна, чем принято о ней говорить. Его меткие словечки на устах у всех остряков; но многие из этих словечек имеют соленый привкус, что заставляет считать, будто у него грубые понятия. Однако же я полагаю, что собиратели «куинианы» несправедливы к автору ее, ибо они упускают меж пальцев лучшие словечки и удерживают только те, которые приходятся по вкусу толпе. Как далеко он может зайти в часы разгула, я не берусь судить, но обычная его беседа подчинена самым строгим правилам благопристойности, и, несомненно, мистер Джеме Куин может почитаться одним из самых благовоспитанных людей в королевстве. Он не только самый приятный собеседник, но, как мне достоверно известно, человек очень достойный: дружелюбный, пылкий, надежный, даже самоотверженный в своих привязанностях, ненавистник лести, неспособный на какую-нибудь низость и притворство.

Однако если бы я судил только по внешнему виду Куина, я почел бы его гордым, дерзким и жестокосердным. В его взгляде есть что-то чрезвычайно суровое, неприятное, и мне говорили, будто он способен оскорблять тех, кто ниже его и от него зависит. Быть может, это сообщение и повлияло на мое суждение о его внешнем виде. Вы ведь знаете, какие мы глупцы, когда попадаем во власть предрассудков. Но как бы то ни было, я могу сказать о нем только благоприятное для него, а дядюшка, который часто разговаривал с ним с глазу на глаз, объявил, что он один из самых умных людей.

По-видимому. Куин питает взаимное уважение к старому подагрику, которого он называет запросто «Мэтыо», и не раз вспоминает об их старых трактирных приключениях. И когда бы Куин ни появлялся, глаза у Мэтью сверкают. Как бы дядюшка ни скрипел и ни дребезжал, Куин может настроить его на лад. и, подобно дисканту и басу в концерте, они прекрасно спелись.

На днях зашел разговор о Шекспире, и я не удержался, чтобы не сказать с чувством, что готов заплатить сотню гиней за удовольствие увидеть мистера Куина в роли Фальстафа; на это он, повернувшись ко мне, с улыбкой ответил:

— А я, молодой джентльмен, дал бы тысячу гиней, чтобы удовлетворить ваше желание.

У обоих — у дядюшки и у него — совершенно одни и те же суждения о жизни, которая, по словам Куина, воняла бы и ударяла ему в нос, если бы он не смачивал ее кларетом.

Я хочу видеть этого феномена во хмелю и почти уговорил дядюшку угостить его в «Медведе». А теперь я должен поведать вам об одном происшествии, которое как бы подтверждает мнение этих дух цинических философов.

Я имел смелость разойтись во мнениях с мистером Брамблом, когда он заметил, что смешение людей разных званий, которое мы наблюдаем здесь в местах публичных увеселений, пагубно для порядка и для учтивого обхождения и что это смешение побуждает плебеев быть невыносимо дерзкими и назойливыми, а также делает грубыми поведение и чувства тех особ, которые вращаются в высших сферах общества. По словам дядюшки, такое нелепое соединение неминуемо вызовет презрение к нам всех наших соседей и принесет нации больше вреда, чем порча золотой монеты. Я, напротив, заявил, что те плебеи, которые столь ловко заимствуют наряды особ высокого звания, со временем позаимствуют также их суждения и манеры, приобретут лоск благодаря беседам с ними и по их образцу; когда же я отнесся к мистеру Куину и спросил, не думает ли он, что такое смешение окажет благодетельное влияние на всех, он сказал:

— Да… Как блюдце с вареньем окажет благодетельное влияние на горшок с пометом.

Сознаюсь, я не могу почесть себя весьма сведущим в жизни большого света, но все же мне пришлось присутствовать на так называемых «светских» ассамблеях в Лондоне и в других местах; в Бате таковые ассамблеи ничем от них не отличны, а участников здешних ассамблей нельзя упрекнуть в отсутствии хороших манер и в неведении приличий.

— Но возьмем, к примеру, — сказал я, — Джека Холдера, который готовился стать клириком, но после смерти старшего брата унаследовал имение, приносящее две тысячи фунтов в год. Ныне он в Бате и разъезжает в фаэтоне, запряженном четверкой, под звуки охотничьих рогов. Во всех тавернах Бата и Бристоля он угощает своих гостей черепахой и кларетом, покуда они не насытятся яствами по горло. Он купил дюжину роскошных костюмов по выбору церемониймейстера, попечению коего он себя вверил. Он проиграл на бильярде несколько сот фунтов мошенниками взял на содержание девицу с Эйвон-стрит; но его советчик, полагая, что всеми этими средствами не удастся исчерпать его текущего счета, подбил его устроить завтра в зале Уилтшира званый чай. Дабы придать этой затее больший блеск, на каждом столе будут красоваться цветы и сласти, к которым, однако, нельзя будет прикасаться, покуда не прозвучит колокол, а тогда уж леди могут дать себе полную волю. Это будет неплохой способ распознать воспитанность гостей…

13
Перейти на страницу:
Мир литературы
Наши партнеры