Империя ангелов - Вербер Бернард - Страница 38

• Предыдущая
• 38/76
• Следующая

Геометрический тест. Небольшой психологический тест, чтобы лучше узнать человека с помощью геометрических фигур. Разбейте лист бумаги на шесть клеточек.

В первую поместите круг.

Во вторую треугольник.

В третью ступеньки.

В четвертую крест.

В пятую квадрат.

В шестую цифру " 3 ", перевернутую как буква " м ".

Попросите вашего собеседника дополнить каждую геометрическую фигуру так, чтобы получился не абстрактный рисунок.

Затем попросите написать рядом с каждым рисунком прилагательное.

Когда задание выполнено, рассмотрите рисунки, зная,что:

Рисунок вокруг круга означает, как человек видит себя сам.

Вокруг треугольника: как он представляет отношение других к себе.

Вокруг ступеней: как относится к жизни в целом.

Вокруг креста: как он видит свой духовный мир.

Вокруг квадрата: как относится к семье.

Вокруг перевернутой тройки: как относится к любви.

Эдмонд Уэллс.

«Энциклопедия относительного и абсолютного знания», том 4

Я чувствую ненависть. Прыгаю на чечена. Бью его лбом в лицо. Сухой деревянный звук. Он в крови, которая пачкает мою одежду. Передо мной уже другой. Я занимаю боевую стойку. Как предупреждение в моем мозгу проскакивает фраза: «Проходит вечность между моментом, когда противник решил ударить, и тем, когда ты получишь удар».

В его взгляде появляется блеск. Не упускать его из вида. Его взгляд опускается. Правая нога! Он надеется попасть мне ногой в живот. Я начинаю воспринимать время замедленно. Теперь все будет происходить как в кино, кадр за кадром.

Его правая нога поднимается. Легкое движение бедрами, и я уже к нему в профиль. Выкидываю руки вперед.

Он не замечает моего движения и продолжает поднимать ногу, в соответствии с первоначальной идеей.

Я хватаю его за ботинок, продолжаю движение вперед и бросаю в воздух. Он глухо падает оземь. Я бросаюсь на него. Рукопашная. Он меня кусает. Я выхватываю нож. Он тоже. Мы как два хищника, дерущихся за добычу. Чувства и информация наполняют мозг. Сердце бьется быстрее. Ноздри раздуваются. Мне нравится это.

В ушах громко звучит «Ночь на Лысой горе» Мусоргского. Мой противник ревет, чтобы придать себе сил. Его крик гармонирует с музыкой.

Дуэль на ножах.

Удар ногой. Его нож отлетает в сторону. Он хватает пистолет.

Недостаточно быстрый, чтобы меня взволновать. Коротким движением выворачиваю его руку. Поворачиваю в его сторону. Заставляю самого нажать на курок. Выстрел. В его зеленой куртке появляется дыра.

Он не был достаточно быстрым. Он мертв.

Сцены крысиных драк в канализационных трубах меня не удовлетворяют. Они не правдоподобны. Перечитав текст, я не ощущаю себя там.

Неожиданно я слышу в голове фразу, как будто нашептанную ангелом: «Показывать, а не объяснять».

Я должен постоянно заставлять героев действовать. Их психология будет определяться поступками, а не диалогами. Я изучаю крыс более тщательно.

Я еще недостаточно хорошо знаю их. Нужно понимать их до конца, иначе читатель почувствует непоследовательность. Я иду в зоомагазин и покупаю шесть крыс. Четырех самцов и двух самок. Единственный способ быть честным — это наблюдать за реальностью.

Кошка встречает этих новых обитателей с угрожающими передними резцами недружелюбным взглядом. Я не знаю, помнит ли Мона Лиза о том, что это она должна на них охотиться, но судя по ее поведению, создается обратное впечатление.

Шести моим новым сожителям не нужно плавать за своим пайком. Однако я замечаю, что роли между ними уже распределены. Один из самцов всех терроризирует, а самка служит козлом отпущения.

Я колеблюсь, но не осмеливаюсь вмешиваться. Мы не в мультике Уолта Диснея. Если в природе не все приятны, я не изменю поведение вида, нарушая правила.

Так что я стараюсь быть нейтральным наблюдателем и точно записывать то, что вижу, а также возможные объяснения такого поведения. Стараясь как можно больше избегать антропоморфизма. Эти записи насыщают роман.

Чтобы добиться визуального эффекта, я рисую их морды. Рисунки множатся. Я как бы мысленно снимаю их на камеру под разными углами. На рисунках отмечаю маршруты передвижения крыс, крупные планы, указатели. Это очень помогает. Теперь в битвах, какими бы литературными они ни были, есть крупные планы ощерившихся морд, панорамные виды канализаций. Камера скользит между бойцами, чтобы показать их в самые напряженные моменты. Так же я поступаю для перехода от одних сцен к другим.

Я создаю специальное письмо, написание образами. Битвы в воде канализационных труб я режиссирую, как хореографию Эстер Вильяме, резвящейся с напарницами в лазурном бассейне. Только здесь вода мутная и зеленоватая, в ней плавают отбросы, а когда сражение становится ожесточенным, она окрашивается в красный цвет. Стрелочками и пунктирами я обозначаю движения крысиных армий и действия героев в главной битве моего романа.

Завершив свое короткое дефиле по сцене, я жду, когда окончат выступление другие девушки. Две или три мне кажутся более красивыми, чем я сама. Лишь бы судьи не проголосовали за них. Если бы я только могла сделать им подножку, чтобы они свалились со своих шпилек и сломали себе шею! У них вид претенциозных героинь. Они нахально крутят бедрами. Да за кого они себя принимают? Ненавижу их. Я представляю, как расцарапываю их лица ногтями.

Я должна победить.

Я молю Бога, чтобы получить титул Мисс Вселенной. Если меня кто-то там наверху слышит, я умоляю его вмешаться и помочь.

Внимание, готовы? Все на правый борт! — командует Рауль, беря на себя роль командира эскадрильи.

Меня охватывает возбуждение, и однако я не могу не думать о моих клиентах. Где они сейчас? Я слишком далеко, чтобы воспринимать их просьбы и мольбы.

Рауль понимает мою обеспокоенность и кладет руку на плечо.

Не волнуйся, старик, ничто никогда не безысходно. Люди, они как кошки. Когда падают, всегда приземляются на лапы.

Я поднимаюсь. Рычу как волк, чтобы придать себе храбрости. Если это привлечет внимание врага, тем хуже. Другие «волки» мне отвечают. Свора сильна и быстра, это семья. Мы все рычим на фоне все более светлеющего оранжевого неба с овалом убывающей луны.

Появляются чеченские подкрепления, скрывавшиеся в лесу. Они прибывают с тяжелым вооружением: на джипах с крупнокалиберными пулеметами. Чечены брасаются на нас. Их много. Придется драться один против десяти.

Десяток моих товарищей сразу убиты. Нет времени написать им эпитафию. Волки умирают по-волчьи, с оскаленной пастью и окровавленной шерстью, на земле, покрытой их жертвами.

Что до меня, то я намерен остаться живым. Я прячусь. Живой солдат, даже трусливый, сделает врагу больше вреда, чем мертвый и храбрый.

Я заползаю под сгоревший БТР. Сержант выжил. Из-за стенки, где он спрятался, сержант делает мне знаки, чтобы я присоединился к нему. Внезапно раздается взрыв гранаты, отрывающий протянутую ко мне руку. Я вижу, как его голова взлетает в воздух.

Неужели так испускают дух?

Не знаю почему, может, из-за этой музыки в наушниках, этих декораций из крови и взрывов вокруг, но мне хочется шутить. Возможно, так каждый человек чувствует необходимость снять напряжение и успокоится перед лицом ужаса.

Я хохочу. Наверное, я сошел с ума. Нет, это нормально, это просто выход напряжения. Бедняга сержант, жаль его все-таки! Он не был достаточно быстрым. Он мертв.

Пулеметы начинают стрелять в моем направлении. На этот раз у меня пропадает всякое желание смеяться. Я закрываю глаза и говорю себе, что если я дожил до сегодняшнего дня, то у меня тоже обязательно есть ангел-хранитель. Что ж, если это так, ему самое время появиться. Святой Игорь, теперь твоя очередь.

• Предыдущая
• 38/76
• Следующая