Золотой Лис - Смит Уилбур - Страница 18
- Предыдущая
- 18/151
- Следующая
Она стала пренебрегать своими обязанностями в посольстве. Всеми правдами и неправдами уклонялась от официальных приемов и часто бросала шеф-повара на произвол судьбы. Отец сделал ей выговор за изменившееся поведение.
– Тебя теперь никогда не бывает дома, Белла. На тебя абсолютно нельзя положиться. Няня говорит, что на прошлой неделе ты только два раза ночевала дома.
– Няня неисправимая сплетница – да к тому же еще и врунья.
– Ну и что же происходит, юная леди?
– Па, дорогой, я уже совершеннолетняя, ведь мы договаривались, что я не должна буду перед тобой отчитываться в своей личной жизни.
– Да, но мы договаривались и о том, что ты будешь время от времени появляться на моих приемах.
– Па, ну не дуйся. – Она поцеловала его. – Через несколько месяцев мы вернемся в Кейптаун. И там тебе уже не нужно будет меня опекать.
Тем не менее, в тот вечер она спросила Рамона, не мог бы он прийти на коктейль, который Шаса устраивал в посольстве на Трафальгарской площади в честь приезда в Лондон известного южноафриканского писателя Алана Пейтона.
Рамон целую минуту сосредоточенно обдумывал это предложение, прежде чем отрицательно покачать головой.
– Нет, мне еще рано знакомиться с твоим отцом.
– Почему, дорогой? – До сих пор она не придавала этому значения, но сейчас его отказ задел ее.
– На это есть причины. – Иногда он бывал так чертовски загадочен. Ей очень хотелось вытянуть из него все секреты, но она хорошо знала, что это бесполезно. Единственный мужчина, на которого не действовали ее чары. За прекрасной внешностью скрывалась стальная натура.
«В этом-то и заключается его привлекательность», – уныло усмехнулась про себя. Белла, впрочем, по большому счету ни с кем не хотела его делить, даже с отцом. И была абсолютно счастлива, когда они оставались вдвоем и наслаждались своей любовью, не нуждаясь ни в чьем обществе.
Правда, время от времени обедали в «Лез Эй» или «Белом Слоне» с Харриет или с кем-либо еще из бесчисленных знакомых, которых Изабелла приобрела за эти три года. Пару раз сходили в «Аннабел» потанцевать вместе со всей честной компанией, но чаще всего сбегали от всех, чтобы остаться вдвоем. Что касается Района, то у него, похоже, вовсе не было друзей, или, во всяком случае, он никогда с ними не знакомил. А ее это совершенно не волновало.
По уик-эндам, когда ей удавалось отвертеться от официальных посольских мероприятий, они с Районом кидали свои спальные мешки и теннисные ракетки в багажник «мини-купера» и отправлялись за город. Возвращались, как правило, поздно ночью в воскресенье.
В начале августа решили изменить своим отшельничьим привычкам и взяли билеты на поезд в Шотландию. Они были приглашены Харриет Бошан в родовое поместье на открытие сезона тетеревиной охоты. Сам граф ревностно соблюдал правила этикета, согласно которым дамам не дозволялось стрелять в первый день сезона. Тем не менее, им было разрешено подбирать убитых птиц или присоединиться к загонщикам. К тому же граф не слишком жаловал иностранцев, особенно тех из них, кто предпочитал двустволки со стволами, расположенными один над другим, а не параллельно, да к тому же стрелял из итальянских ружей, а не английских.
Так что во время первого гона он поставил Рамона на самый край линии стрелков. Внезапно сразу три выводка вылетели справа; они неслись, как угорелые, на скорости тридцать миль в час, причем так низко, что едва не задевали верхушки вереска. Изабелла заряжала Рамону ружья. Он уложил по четыре птицы из каждого выводка. Сначала подстрелил по две, когда они были перед ним. Затем, когда птицы пролетали над головой, Изабелла передала ему второе ружье. И вновь – по две птицы, но уже за линией стрелков. Всего двенадцать птиц двенадцатью выстрелами. Даже старший егерь удивленно покачал седой головой.
– Я не видел ничего подобного за последние тридцать три сезона, – мрачно сообщил он графу. – Бьет дичь, как Грей или Уолсингам, – наповал прямо в воздухе, так что она даже не трепыхается. – Сравнение с лучшими стрелками в истории Англии представляло собой высшую похвалу.
Граф незамедлительно пересмотрел свои правила, и при втором гоне Рамон занял один из лучших номеров в самом центре линии. А вечером, за длинным обеденным столом, он удостоился высочайшей чести беседовать с графом лично, причем его сиятельство по большей части адресовал свои реплики именно ему, через головы сидевших между ними епископа и баронета. Словом, начало уик-энда удалось на славу. Харриет устроила так, чтобы Рамона и Изабеллу поселили в соседних комнатах в самом дальнем конце огромного старого загородного дома.
– Отец страдает бессонницей, – объяснила она. – А ваши с Рамоном концерты звучат как «Болеро» Равеля в исполнении оркестра Берлинской филармонии.
– Ты просто маленькая бесстыжая потаскушка, – отпарировала Изабелла.
– Кстати, о потаскушках, солнышко. Ты уже сообщила Рамону свой маленький сюрприз? – медовым голосом осведомилась Харриет.
– Я жду подходящего момента, – Изабелла моментально приняла защитную стойку.
– Мой богатый опыт подсказывает, что для подобных новостей подходящих моментов не бывает.
На сей раз Харриет оказалась права. В течение всего уик-энда удобного случая так и не представилось. И когда их поезд был уже на полпути к Лондону, Изабелла решила, что откладывать разговор больше нельзя. К счастью, они были вдвоем в купе, и никто не мешал.
– Знаешь, дорогой, в прошлую среду я ходила к врачу – не посольскому, а к другому, которого мне рекомендовала Харриет. Сдала анализы, а в пятницу был получен результат… – Она сделала паузу, чтобы понаблюдать за реакцией. Но не увидела на его лице ни малейших изменений; он все так же смотрел на нее слегка отрешенным взглядом своих зеленых глаз, и ее вдруг охватил необъяснимый ужас. Ну, конечно, ничто не могло омрачить их чувств, ничто не могло не повлиять на их безграничную любовь, и все же она кожей почувствовала в нем какую-то настороженность, как будто от отдаляется от нее. Помимо своей воли выложила ему все на едином дыхании.
– Я уже почти два месяца беременна. Это, должно быть, случилось в Испании, возможно, в тот день, в Гранаде, после боя быков… – Она вся дрожала, голос прервался, но тут же продолжила: – Я не знаю, как это могло произойти. То есть я ведь принимала таблетки, строго по рецепту, клянусь тебе, ты же сам видел… – Чувствовала, что оправдывается самым унизительным образом, забывая о всяком достоинстве, но ничего не могла с собой поделать. – Я понимаю, что была жуткой растяпой, дорогой, но ты ради Бога не волнуйся. Все будет хорошо. Харриет в прошлом году тоже залетела. И ездила в Амстердам к одному доктору; он все сделал быстро и без проблем. То есть улетела вечером в пятницу, а уже в воскресенье вернулась в Лондон – будто ничего и не было. Она дала мне его адрес и даже предложила поехать со мной, для поддержки…
– Изабелла! – он резко оборвал ее. – Перестань. Помолчи и послушай меня! – Она осеклась и со страхом уставилась на него. – Ты сама не знаешь, что говоришь, – голос его был холоден и беспощаден. – То, что ты предлагаешь, чудовищно!
– Прости меня, пожалуйста, Рамон. – Она была совершенно сбита с толку. – Мне, наверно, не нужно было посвящать тебя во все эти детали. Мы с Харриет могли бы сами…
– Харриет просто маленькая пустоголовая шлюшка.
И если ты собираешься отдать в ее руки жизнь моего ребенка, то становишься ничуть не лучше ее.
Изабелла изумленно посмотрела на него. Такой реакции она никак не ожидала.
– Ведь это чудо, Изабелла, величайшее чудо и таинство во всей вселенной. А ты хочешь его уничтожить. Это же наш ребенок, Изабелла. Это новая жизнь, новая, прекрасная жизнь, созданная нашей любовью. Неужели ты этого не понимаешь? – Он наклонился к ней и взял за руку, и она увидела, как теплеют его глаза. – Это то, что мы вместе создали, наше общее чудо. И принадлежит нам обоим, нашей любви.
– Значит, ты на меня не сердишься? – спросила неуверенно. – Я думала, ты рассердишься.
- Предыдущая
- 18/151
- Следующая
