Брошенный вызов - Грэхем Линн - Страница 23
- Предыдущая
- 23/27
- Следующая
– Что за катастрофа? – требовательно спросила Топси у своей сестры Кэт, высокой рыжеволосой красавицы, которая приветствовала ее в своем лондонском доме с распростертыми объятиями, словно Топси уезжала не на недели, а на месяцы.
Стайка мальчишек вытаскивала из чулана прятавшуюся там маленькую девочку, которая прижимала к груди плюшевого мишку. От этой картины Топси охватило домашнее тепло и ощущение безопасности.
– Если ты мне его отдашь, то я не оторву ему лапу! – сказал Карим своей двоюродной сестричке Апполонии.
– Если ты ему сделаешь больно, я закричу, – ответила она с вызовом. – И тогда тебя накажут.
– Если ты тронешь ее мишку, закричу я, – угрожающе заявил отец Карима, Захир, и обернулся к другому мужчине, стоявшему позади. – Похоже, пора их укладывать.
– Еще рано, – яростно запротестовал Карим, но его младший братишка Хамид рядом с ним сонно сосал палец.
– Рано, рано! – хором возмутились близнецы Дмитрий и Ставрос.
– Я никуда не пойду, – постановил один из близнецов Кэт, Петр.
Он сложил руки и принял агрессивную позу, стоя над своей сестрой Ольгой, игравшей на лестнице. В этот момент он был очень похож на отца.
– Когда я говорю, что пора спать, вы идете и ложитесь, – строго ответила ему Кэт.
– Иначе придется говорить мне, – добавил от двери Михаил.
– Пойдемте в спальню, дети, – позвала дежурная няня.
За считаные минуты все племянники и племянницы Топси исчезли из холла, и воцарилась тишина. Но тут у нее зазвонил телефон, и при взгляде на экран у нее заколотилось сердце: это был Данте. Отчасти ей хотелось снова выключить телефон, как она делала каждый раз, когда Данте звонил ей за время ее путешествия. Но это настолько измотало Топси, что на этот раз она ответила.
– Какого черта ты полетела в Лондон? – сердито заревел в телефон Данте. – И даже со мной не поговорила? Не дала мне шанса? Ты совсем с ума сошла?
– Зачем давать тебе шансы после того, как ты со мной поступил? Ты сам с ума сошел! – яростно крикнула в ответ Топси, забыв, что она не одна. – Я тебя больше никогда не хочу видеть. Оставь меня в покое и больше не звони!
Сквозь горечь и боль она вдруг осознала пугающую тишину, царившую вокруг. Ей хотелось плакать от всех одолевавших ее эмоций, но пришлось взять себя в руки под вопросительными взглядами всех ее сестер и их мужей.
– Петр становится очень нахальным, – сказал Михаил жене, с неожиданным тактом переводя тему.
– Первым начал Карим, – сухо заметила жена Захира Саффи.
– Но мы все знаем, как моя дочь любит дразнить твоего сына, – вздохнула ее сестра-близнец Эмми.
– Не важно. Принцам надо учиться самодисциплине, – подытожил Захир. – А Карим и так склонен командовать девочками.
Топси смущенно обняла сестер, избегая взглядов, в которых было множество вопросов, и сказала:
– Мне кто-нибудь расскажет, почему мне надо было так срочно возвращаться?
– Из-за Одетты, – неохотно призналась Саффи.
– Она арестована, – добавила Эмми.
– Арестована? – в ужасе воскликнула Топси.
– По обвинению в использовании аморальных источников доходов от ее эскорт-агентства, – хмуро пояснил Захир.
Потрясенная, Топси опустилась в кресло. Новость была ужасной; арест родственницы принесет немало стыда ее зятьям и сестрам – особенно Захиру, королю консервативного арабского государства.
– Мне все равно, что с ней будет, – признался муж Эмми, Бастиан Кристо. – После того как она поступила с моей женой, она заслужила расплату.
– Но мы не хотим, чтобы наши семьи и репутации пострадали из-за ее ошибок, – возразил ему Михаил.
Топси ничего не говорила, пока мужчины спорили о том, как лучше разобраться с ситуацией. Ее сестры обменивались гримасками, пока их мужья не пришли к неуверенному согласию в самых общих чертах. Они наймут Одетте хороших адвокатов, но в остальном вмешиваться не будут.
Топси попыталась представить, как бы Данте отреагировал на известие о том, что ее мать арестована за сутенерство, и содрогнулась, радуясь, что этого не произойдет. Сестры молчали, молчала и она, прекрасно понимая почему: все они до смерти стыдились Одетты и ее сомнительного образа жизни. Несколько раз они пытались убедить мать продать бизнес, но Одетта требовала в качестве компенсации столько денег, что даже ее богатые зятья отступили, боясь, что она продолжит их шантажировать.
– Данте? – негромко спросил Михаил, незаметно подойдя к Топси. – Это Данте Леонетти тебе звонил?
Топси охватила себя руками; внезапно ей стало холодно – душевный и физический стресс последних двух суток давал о себе знать. Она молча кивнула.
– Я тебя предупреждал.
– Тогда было уже поздно, – пробормотала она, гадая, когда же решилась ее судьба. Когда она впервые увидела тонкое и невероятно красивое лицо Данте? Когда они впервые поцеловались? Когда он впервые взял ее за руку?
– Но теперь, похоже, все кончено, – заметила Кэт, подойдя к сестре, чтобы обнять ее в знак поддержки. – Что он с тобой сделал?
– Рассказывай. – Следующей приблизилась Саффи.
Но Топси не могла заставить себя говорить, признаться перед ними, что у Данте все это время была другая женщина. Несмотря на желание сестер узнать про Данте, она взамен призналась в своих подозрениях об отцовстве Витторе и о планах провести тест на ДНК. Так они отвлеклись от Данте, и за ужином главной темой была Одетта, а потом Топси укрылась у себя в спальне. Ей нужно было пожить одной, поэтому она отправила Саффи эсэмэс с вопросом, свободен ли их городской дом. Обычно, когда семья собиралась вместе, все жили у Михаила и Кэт, в их огромном особняке. Саффи подтвердила, что ее дом свободен, но просила еще несколько дней побыть с семьей.
Прошло три дня. Топси казалось, что она медленно и чрезвычайно болезненно умирает. Она пыталась не думать о Данте, не перебирать воспоминания, признать, что все кончено и незачем об этом размышлять. Эта мантра спасала ее день ото дня, пока сквозь звуки джазовой музыки, которую она слушала, не донеслись из холла звуки спора и грохот бьющегося фарфора. Топси вместе с Кэт и Михаилом поспешили туда.
В холле дрались четверо мужчин: двое охранников Михаила и двое знакомых телохранителей Данте.
– Данте… – изумленно прошептала она, глядя на высокую властную фигуру у дверей, открытых на ночную улицу.
Все чувства и переживания, которые она пыталась отрицать и подавлять, вернулись одной волной стыда. Данте, одетый в темно-серый костюм, выглядел великолепно: спокойный, изысканный, поразительно красивый – все качества, которые, как она всю жизнь убеждала себя, в мужчине не важны. Но понимание этого не мешало ей реагировать на физическую притягательность Данте.
Михаил обрушил на дерущихся гневную речь по-русски и велел им продолжать на улице, а потом по-английски обратился к Данте:
– Топси не хочет тебя видеть.
Но Топси хотела и видеть, и говорить с ним так сильно, что от мысли, что он уйдет, ей становилось больно. Понимание этого растоптало ее гордость в клочья.
– Прошу прощения за драку, – сухо сказал Данте. – Один из твоих людей замахнулся на меня, когда я хотел войти, и мои телохранители вступились.
– Топси ты не увидишь, – резко повторил Михаил.
– Не тебе мне приказывать, – без колебаний ответил Данте, шагая вперед, словно не боялся смерти.
Топси бросилась вперед, вставая между мужчинами. Михаил был высоким и широкоплечим, намного крупнее Данте. Хотя по идее Топси должна была бы желать, чтобы Данте получил по заслугам, она не могла видеть, как ему причиняют боль.
– Топси! – укоризненно окликнула ее Кэт.
– Мне не нужна твоя защита, Топси, – прорычал Данте, аккуратно отодвигая ее в сторону.
– Вообще-то нужна, – мрачно сообщил Михаил. – Любой, кто обидит Топси, жестоко поплатится.
Красивый и обаятельный младший брат Захира, принц Акрам, взял Топси за руку.
– Пусть семья с этим разбирается, – посоветовал он. – Пойдем ужинать.
- Предыдущая
- 23/27
- Следующая
