Звездочка-Во-Лбу (Чакра Кентавра) - Ларионова Ольга Николаевна - Страница 7

• Предыдущая
• 7/34
• Следующая

Исполинские соты начали вибрировать, размываться; желтый вихрь опоясал их, с непереносимым свистом буравя пространство. Сэниа почувствовала, что нежная головка крэга отделилась от ее волос и запрокинулась назад, терзаемая омерзительным звуком, и на несколько секунд девушка потеряла способность видеть; когда же вой оборвался и прохладный невесомый капюшон снова лег на ее голову, возвращая ясность взгляда, медовый вихрь беззвучно крутился над пустыми плитами, словно на месте догоревшего костра.

Что-то голубело под ногами в лучах последней луны; мона Сэниа нагнулась — это была колода магических карт, и верхней из них был зловещий Костлявый Кентавр, очерченный темно-лиловой тушью, предрекающей смерть.

Чужое солнце было тусклым и раздражающе агрессивным: ни с того ни с сего оно взрывалось сатанинскими протуберанцами, и тогда голубые яростные пятна, вращаясь и стекая к полюсам, источали смертоносные потоки лучей, от которых с трудом защищали уже не стены единого ячеистого корабля, а мощная психотронная защита, которую порой приходилось держать по нескольку часов подряд, ни на миг не ослабляя напряжения воли. И если бы не железная выдержка командора, еще неизвестно, кто из юнцов пришел бы к последней, десятой планете целым и невредимым.

В этом походе никто из них не слышал ни слова одобрения из уст своего предводителя — только приказ, да и тот чаще всего отдавался жестом. Одинокий эрл и всегда-то был немногословен, а после первой планеты, когда ему стало просто трудно говорить, они привыкли повиноваться кивку или движению руки так же молниеносно, как и слову.

Тяжелее всех приходилось Гаррэлю, младшему, юноше с пестрым крэгом. Он с самого начала рвался вперед, чтобы доказать свое право на равенство с остальными. Пестрый крэг — это пестрый крэг; никто не спросит, отчего так и по чьей вине погиб крылатый поводырь, данный от рождения и на всю жизнь, так что теперь приходится обходиться подкидышем, которого кто-то из чужих крэгов, паривший в полуночном небе, пока спал его хозяин, из милости и безграничной доброты подарил ослепшему человеку. Такой птенец-подкидыш обязательно будет крапчат, как пестрый боб.

Никто не спросил Гаррэля, когда он остался без крэга, но не было минуты, чтобы юноша не ждал этого вопроса, и потому он бросался первым в любое опасное дело, лишь бы доказать, что не хуже других. Замечал ли это командор? Естественно, замечал; но он ни разу не одернул юношу, а наоборот, начал посылать его туда, куда тот сам рвался со всем пылом безвинно оскорбленной юности.

По обычаю он, как самый младший, первым имел право оставить отцовского крэга на планете, которая подходила бы добровольному затворнику. У Серьги Кентавра планет было семь; пять из них годились для крэгов, но только четыре достались легко, без боя; по случайности (или в силу недоброго предзнаменования) первая же из них — красавица с двумя лунами, самая зеленая, самая теплая, — была заселена чудовищами, давшими название всему созвездию.

Об этой планете лучше было совсем не вспоминать, и тем не менее вспоминали все — и постоянно…

Звездный переход был удачен. Единый порыв, объединивший юношей вокруг их предводителя, спаял намертво их корабли и не позволил ни одному отстать или сместиться в сторону, как это иногда бывало в случайно или поспешно подобравшейся дружине. Макрокорабль — или, попросту, мак — прошел сквозь ничто и вынырнул так близко от второй планеты Серьги, что она лежала перед ними на черном атласе межзвездной пустоты, как фамильная драгоценность.

— Младшему везет, — заметил кто-то из старших дружинников, кажется, Дуз.

— Значит, судьба благосклонна ко всем нам, — сурово парировал эрл Асмур, и все поняли — насмешек над младшим не будет.

Как только мак завис над поверхностью жемчужно-голубой планеты, командор пригласил всех к себе. Его корабль представлял сейчас сердцевину мака и был естественным центром управления и кают-компанией одновременно. Одна часть просторного девятиугольника была отделена для крылатого коня, другую занимал алтарный шатер, предназначенный для Тарита-крэга. И все-таки места оставалось предостаточно — хоть устраивай королевский прием.

Малые корабли дружинников, окружившие сердцевину мака, образовали кольцевую анфиладу со сквозными переходами, где каждый мог беспрепятственно навестить своего соседа — или прийти ему на помощь, если таковая потребуется. Лишь в центральное помещение можно было попасть только по зову Асмура. Даже если бы ему грозила смерть.

Сейчас он собрал их в первый раз. И первыми же своими словами преподал урок рыцарства.

У эрла Асмура иначе и быть не могло.

Они разглядывали первую планету, которую им предстояло посетить, если младший из них получит согласие отцовского крэга навсегда остаться здесь. Впрочем, в случае его отказа любой из остальных крэгов мог взять эту землю себе, хотя обычно так не делалось. Мало-помалу мрачное настроение, навеянное зловещими козырями в их игре с судьбой, уступало место юношеской восторженности: вот оно, поле первого испытания, для чего они с пеленок учились владеть оружием и конем — искусство, никому не нужное на самом Джаспере. Опасности — прекрасно! Неожиданности — да бога ради! Битвы — так ведь их поведет сам эрл Асмур! Они стояли вокруг своего предводителя, расстегнув, но не сняв скафандры — прежде всего безопасность крэга, это первая заповедь джасперианина.

Гаррэль держал на жесткой рукавице седого поджарого крэга, и все вместе они пристально глядели себе под ноги, где сквозь круглый иллюминатор нижнего обзора была видна чуть прикрытая облаками планета.

— Говори, Гэль! — ободряющим тоном произнес командор.

— Поводырь моего отца! — срывающимся от волнения голосом начал Гаррэль. — Ты служил ему от рождения и до смерти, верно и и неустанно, как и подобает благородному крэгу. И теперь я, его сын, в награду за службу предлагаю тебе эту планету, если только ты сочтешь ее достойной себя, и готов выполнить любые твои желания.

Асмур кивнул — отменно было сказано — и, обернувшись к стене, раскрыл лежащий на консоли пудовый фолиант «Звездных Анналов», составленный полторы тысячи лет назад, когда вольные, многочисленные и, главное, зрячие джаспериане появлялись в самых отдаленных закутках галактики, коллекционируя звезды и планеты.

— Вторая планета Серьги Кентавра, — прочел он, — была открыта тысячу шестьсот десять лет назад, в эпоху свободных странствий. Животные, населяющие ее, миролюбивы, птиц не имеется, немногочисленное племя дикарей беззлобно. Пригодна для обитания как людей, так и крэгов.

Крылатое существо, сидевшее на перчатке, перегнувшись вперед, казалось, не слышало обращенных к нему слов. Понять крэга было можно — если человек вообще способен понять крэга. Ему предстоит провести здесь всю оставшуюся жизнь. Может быть, по сравнению с человеческой жизнью этот срок показался бы вечностью — кто знает!

И все это время крэг будет совершенно один: согласно Уговору, никто из жителей Джаспера не смеет ступить на планету, занятую крэгом.

Так что тут имело смысл долго выбирать.

Вот крэг и думал. Свесив сивую тупоклювую голову, он пристально вглядывался в единственный громадный остров, выступающий из зеленовато-синего океана. Что его смущало? Если отмеченное в «Анналах» племя дикарей, то он отказался бы сразу и бесповоротно — ведь крэги не терпят присутствия разумных существ на подаренной им планете.

Но почему-то он думал.

Может быть — кентавры? Эти загадочные существа упоминались в «Анналах» лишь однажды, да и то столь невразумительно, что сведения о них вызывали сомнения. Впрочем, наличие дикарей тоже не было абсолютно достоверным: стремясь во всем видеть лучшее, джаспериане порой принимали за них крупных обезьян, строивших причудливые гнезда. Бывало.

Так что крэг думал — и правильно делал.

Дружинники, почувствовав себя вольно, вполголоса переговаривались, обсуждая достоинства планеты.

• Предыдущая
• 7/34
• Следующая