Брестская крепость - Смирнов Сергей Сергеевич - Страница 81

• Предыдущая
• 81/143
• Следующая

И когда на следующий день сюда пришли крестьяне из ближней деревни, по одну сторону дороги чернел одинокий холмик с крестом, увенчанным пробитой пулей красноармейской каской, а по другую сторону — длинным рядом вытянулось несколько десятков могил с такими же свежесрубленными крестами, и наверху каждого креста висела каска немецкого солдата. Так и остались безымянными трое героев. А пулемёт их, оказавшийся тут же, на поле боя, крестьяне закопали в землю и после войны поставили на могилу.

Этот бой в Беловежской Пуще — только один из бесчисленного множества подобных. Буквально в каждой деревне Брестской области вам поведают удивительные, легендарные эпизоды борьбы в те первые дни войны, расскажут о том, как дрались на случайных рубежах маленькие отряды прикрытия, ценой своей жизни добывавшие для товарищей возможность отойти на восток и закрепиться на новых позициях; о том, как сражались в окружениях мелкие группы отступавших от границы воинов; о том, как гибли безвестные герои в неравных, трагических боях сорок первого года.

Да, военный механизм приграничной обороны наших войск был нарушен и сломан внезапным ударом врага. Но несломленным оказался боевой дух советских людей, их воля к борьбе — те великие дрожжи войны, на которых спустя несколько лет взошёл хлеб нашей победы.

В ночь с субботы на воскресенье первый секретарь Брестского обкома партии Михаил Тупицын, плотный, грузноватый человек лет тридцати пяти, только перед рассветом вернулся из поездки по районам. Было около четырех часов утра, когда он пришёл в свою квартиру, тут же в крыле большого обкомовского здания. Он только успел лечь, как снаружи прогремел сильный взрыв — и стекла в окне вылетели.

Тупицын вскочил. Вдали за окном, в стороне крепости и границы, огненные всполохи озаряли тёмное небо, и низкий, глухой гул тяжело перекатывался там. Где-то неподалёку послышался воющий свист, и тотчас же на соседней улице звонко ахнули два взрыва подряд. Тупицын торопливо оделся и бросился бегом по тёмным обкомовским коридорам к своему кабинету. Он понял, что началась война. Теперь надо было скорее связаться с Минском.

В его кабинете стоял аппарат ВЧ, напрямую связывавший обком с Минском. Линия ещё работала, и минуту спустя он услышал голос дежурного по Центральному Комитету партии. Но он успел только сказать, что говорит Тупицын, как рядом раздался оглушительный взрыв, и что-то больно ударило его по голове. Тотчас же очнувшись, он увидел, что лежит на полу в противоположном углу комнаты, и сквозь оседающие дым и пыль видно, что около того места, где он сейчас стоял, в стене зияет большая рваная дыра. Немецкий снаряд попал как раз в угол его кабинета.

Тупицын вскочил, чувствуя боль во всём теле и звон в ушах. Он опять схватил телефонную трубку, но аппарат был уже испорчен. В это время во дворе обкома, где-то около гаража, разорвался ещё один снаряд. Швырнув на стол бесполезную уже трубку, Тупицын быстро достал из сейфа круглую печать и, сунув её в карман, побежал вниз по лестнице.

В первом этаже его встретили два других секретаря обкома — Новикова и Красовский. С ними было ещё несколько коммунистов и два милиционера, дежурившие у входа в здание. Тупицын тут же послал одного из коммунистов в штаб дивизии — узнать обстановку, а пока что велел всем спуститься в полуподвал дома.

Из гаража прибежал шофёр и доложил, что туда попал снаряд и взрывом помяло машину Тупицына. Грузовики, по его словам, были вполне исправны и заправлены бензином. Вслед за ним появился посланный к военным и сообщил, что в штабе никого нет, — все офицеры уехали в город на командный пункт.

К этому времени в полуподвальном помещении собралось уже больше семидесяти коммунистов. Здесь были почти все члены бюро обкома и горкома, и Тупицын решил провести короткое заседание бюро с партийным активом.

Обстановка была неясной. Обстрел города заметно усилился. Кто-то сказал, что уже слышал пулемётную стрельбу на южной окраине города, за Мухавцом. Все понимали, что дорога каждая минута и нельзя терять время. Бюро заседало едва ли четверть часа и приняло короткие деловые решения. Красовскому с группой людей поручили принять меры для эвакуации городских учреждений и населения, другому члену бюро — подготовить к уничтожению секретные документы, третьему — обеспечить вооружение коммунистов. Решено было, что все участники заседания немедленно разойдутся по городу разведать обстановку и через час бюро соберётся снова. Здание обкома быстро опустело.

Город был окутан дымом и на улицах часто гремели взрывы. Многие дома уже были разрушены, жарко горел винный завод, расстилая над городом чёрное облако. В воздухе не стихал рокот моторов — германские бомбардировщики кружили над Брестом.

По улицам в разных направлениях бежали люди, то полуодетые, как их застала война, то снарядившиеся совсем по-дорожному — с узлами и чемоданами в руках. Одни только искали спасения от обстрела и бомбёжки; другие торопились уйти на восток до того, как на улицах появятся немцы; третьи, охваченные паникой и страхом, кидались, сами не зная куда и зачем. Большинство бежало к южной окраине города, стараясь выбраться на Московскую улицу, где начиналось шоссе, ведущее на восток, на Кобрин. В ту же сторону, отчаянно, надрывно сигналя, проносились редкие грузовики, в кузовах которых сгрудились бледные, испуганно оглядывающиеся женщины и дети.

Порой над головами бегущих слышался короткий низкий вой падающего снаряда, чёрное облако мгновенно вырастало посреди улицы, и оглушительно резкий удар взрыва сливался со звоном стёкол, выбитых из соседних домов. Толпа с воплями бросалась врассыпную, а на мостовой оставались лежать неподвижные тела, корчились и кричали изувеченные люди, которых некому было подбирать…

Около девяти часов коммунисты снова собрались в обкоме. Красовскому и его группе удалось сделать немногое — в городе, внезапно застигнутом войной, царили хаос и паника, и организованная эвакуация под огнём врага была уже невозможной. Лишь в некоторых городских учреждениях успели сжечь документы и отправить машинами на восток женщин и детей. Не приходилось и думать о том, чтобы вывезти имущество каких-либо предприятий.

• Предыдущая
• 81/143
• Следующая