Брестская крепость - Смирнов Сергей Сергеевич - Страница 12

• Предыдущая
• 12/143
• Следующая

Итак, в ночь начала войны в Брестской крепости был совсем незначительный и разрозненный гарнизон, не имевший к тому же достаточного вооружения и боевой техники и вдобавок застигнутый врагом врасплох. Значит, дело было не в численности, не в оснащённости войск, не в их боевой готовности. Значит, если фронтовая легенда о Брестской крепости была правдой, оставалось только одно возможное объяснение того, почему так долго и успешно сопротивлялся гарнизон. Его удивительная стойкость могла иметь только одну причину — героическое упорство, воинское мужество и боевое мастерство самих защитников крепости. Видимо, крепче земляных и каменных укреплений, грознее самой мощной боевой техники оказались наши люди — советские воины. И слово «крепость» в этой легенде надо было понимать не в прямом, а скорее в переносном смысле. Речь шла о крепости духа этих людей, о крепости воли тех, кто принял на себя этот первый страшный удар врага.

Но кто знал тогда, есть ли правда в этой легенде? Не была ли она просто красивым героическим вымыслом, который создала чья-то богатая фантазия, быть может, для того, чтобы поднять дух, подбодрить людей в тот тяжёлый период поражений и неудач?

Только время могло ответить на этот вопрос. И оно ответило.

Прошло девять месяцев с начала войны. Остались позади трудные дни первых неудач и поражений. Враг был остановлен на ближних подступах к Москве, и зимою Красная Армия нанесла ему здесь мощный удар, разгромив и отбросив на запад войска противника. Почти одновременно гитлеровская армия потерпела поражения на севере и на юге — под Тихвином и Ростовом. Зимой и весной 1942 года на ряде участков фронта инициатива перешла к советским войскам.

В неослабевающем напряжении этой борьбы, в цепи тяжких битв, среди новых суровых испытаний поблекла в памяти людей и, казалось, навсегда ушла в прошлое фронтовая легенда о крепости над Бугом, родившаяся в первые месяцы войны. И вдруг совершенно неожиданно люди снова вспомнили о Брестской крепости, и старая легенда сразу превратилась в волнующую героическую быль.

В феврале 1942 года на одном из участков фронта в районе Орла наши войска разгромили-45-ю пехотную дивизию противника. При этом был захвачен архив штаба дивизии. Разбирая документы, захваченные в немецком архиве, наши офицеры обратили внимание на одну весьма любопытную бумагу. Этот документ назывался «Боевое донесение о занятии Брест-Литовска», и в нём день за днём гитлеровцы рассказывали о ходе боев за Брестскую крепость.

Вопреки воле немецких штабистов, которые, естественно, старались всячески превознести действия своих войск, все факты, приводимые в этом документе, говорили об исключительном мужестве, о поразительном героизме, о необычайной стойкости и упорстве защитников Брестской крепости. Как вынужденное невольное признание врага звучали последние заключительные слова этого донесения.

«Ошеломляющее наступление на крепость, в которой сидит отважный защитник, стоит много крови, — писали штабные офицеры противника. — Эта простая истина ещё раз доказана при взятии Брестской крепости. Русские в Брест-Литовске дрались исключительно настойчиво и упорно, они показали превосходную выучку пехоты и доказали замечательную волю к сопротивлению».

Таково было признание врага.

Это «Боевое донесение о занятии Брест-Литовска» было переведено на русский язык, и выдержки из него опубликованы в 1942 году в газете "Красная звезда ". Так, фактически из уст нашего врага, советские люди впервые узнали некоторые подробности замечательного подвига героев Брестской крепости. Легенда стала былью.

Прошло ещё два года. Летом 1944 года, во время мощного наступления наших войск в Белоруссии, Брест был освобождён. 28 июля 1944 года советские воины впервые после трех лет фашистской оккупации вошли в Брестскую крепость.

Почти вся крепость лежала в развалинах. По одному виду этих страшных руин можно было судить о силе и жестокости происходивших здесь боев. Эти груды развалин были полны сурового величия, словно в них до сих пор жил несломленный дух павших борцов 1941 года. Угрюмые камни, местами уже поросшие травой и кустарником, избитые и выщербленные пулями и осколками, казалось, впитали в себя огонь и кровь былого сражения, и людям, бродившим среди развалин крепости, невольно приходила на ум мысль о том, как много видели эти камни и как много сумели бы рассказать, если бы произошло чудо и они смогли заговорить.

И чудо произошло! Камни вдруг заговорили! На уцелевших стенах крепостных строений, в проёмах окон и дверей, на сводах подвалов, на устоях моста стали находить надписи, оставленные защитниками крепости. В этих надписях, то безымянных, то подписанных, то набросанных второпях карандашом, то просто нацарапанных на штукатурке штыком или пулей, бойцы заявляли о своей решимости сражаться насмерть, посылали прощальный привет Родине и товарищам, говорили о преданности народу и партии. В крепостных руинах словно зазвучали живые голоса безвестных героев 1941 года, и солдаты 1944 года с волнением и сердечной болью прислушивались к этим голосам, в которых были и гордое сознание исполненного долга, и горечь расставания с жизнью, и спокойное мужество перед лицом смерти, и завет о мщении.

«Нас было пятеро: Седов, Грутов И., Боголюбов, Михайлов, Селиванов В. Мы приняли первый бой 22.VI.1941. Умрём, но не уйдём!» — было написано на кирпичах наружной стены близ Тереспольских ворот.

В западной части казарм в одном из помещений была найдена такая надпись: «Нас было трое, нам было трудно, но мы не пали духом и умрём как герои. Июль. 1941».

В центре крепостного двора стоит полуразрушенное здание церковного типа. Здесь действительно была когда-то церковь, а впоследствии, перед войной, её переоборудовали в клуб одного из полков, размещённых в крепости. В этом клубе, на площадке, где находилась будка киномеханика, на штукатурке была выцарапана надпись: «Нас было трое москвичей — Иванов, Степанчиков, Жунтяев, которые обороняли эту церковь, и мы дали клятву: умрём, но не уйдём отсюда. Июль. 1941».

• Предыдущая
• 12/143
• Следующая