Стихи о жене Цзяо Чжун-цина, или Павлины летят на юго-восток - Автор неизвестен - Страница 2

А сваха прервать сватовство это может:

Ведь снова спокойно отвечу ей то же».

И свахе начальника молвила мать:

«Мы с дочерью жили; была я бедна;

Лишь выдали замуж – вернулась она.

Уж если с чиновным ей трудно ужиться,

То разве же этот жених ей годится?

Невесту бы вам у других поискать,

А нет – так, пожалуй, зайдите опять!»

***

И сваха ушла. Через несколько дней

Все новые свахи справлялись о ней.

Правитель сказал, что узнал он от свах,

Что пятый по счету правителя сын,

И мил, но живет без жены он один.

Вот послан слуга – от правителя сват,

Он передал точно его слова,

И прямо сказал: «У правителя здесь

Для вас жених подходящий есть.

Он брак заключить желает скорей,

Поэтому я – у ваших дверей».

Ответила свату правителя мать:

«Супруга она поклялась не забыть.

Не смею о ней ничего говорить!»

Как только до брата это дошло,

Его охватили досада и зло,

Он сразу же начал сестру упрекать:

«Где горе, где радость – не можешь понять?

Тогда за чиновником мелким была,

Теперь за богатого ты не пошла?

Несчастье и счастье – как небо с землей!

Ты будешь довольна блестящей судьбой,

А если не будет твоим молодец,

Куда же деваться тебе наконец?»

И брату в глаза посмотрела она:

«Ну что же, в речах твоих правда видна.

Жила после свадьбы я с мужем моим,

Но вот возвратилась к воротам твоим.

В изгнанье должна я с тобою считаться.

И как я могу на себя полагаться?

Пусть мужу клялась я быть верной женой,

Но нам ведь расстаться навек суждено!

Теперь пришлось мне смириться с судьбой...

И может на мне жениться другой!»

***

Поднявшись с дивана, уехал сват,

Согласьем ее доволен и рад.

Вернувшись, донес обо всем господину:

«Слуга ваш в согласье с приказом приехал,

В беседе добившись большого успеха».

Как только правитель услышал об этом,

Он очень доволен остался ответом.

Открыл календарь и узнал он из книг,

Что в месяце этом счастливый миг.

«Планеты, в согласии судьбы храня,

Удачу сулят до тридцатого дня.

Сегодня же двадцать седьмое. Пора!

Ты можешь вступить в намеченный брак».

***

Пошли разговоры. Торопят с шитьем,

И слуги вверх дном повернули весь дом.

Стрижами, гусями одета ладья,

На ней – с драконами флаги стоят.

Под ветром скользит она тихо у плеса.

А воз – золоченый, и с яшмой колеса.

И пегие кони копают копытом.

Чеканный сбруи кистями увиты.

И три миллиона – на выкуп монеты –

На шелк синевато-зеленый надеты.

Невесте цветные шелка посылают,

Закуплены яства на юге Китая.

А свита его – человек пятьсот –

Густою толпой собралась у ворот.

***

И вот – промолвила дочери мать:

«Правитель решил, получила письмо я,

Что завтра приедут они за тобою.

Ты что ж не готовишь венчальный наряд?

Смотри, не расстроить бы этот обряд!»

В молчании дочь не сказала ни слова.

Рыданья платком она приглушила,

А слезы дождем она уронила.

И ложе, украшенное хрусталем,

Она перед самым ставит окном.

«Я справа мерку и ножик держу,

А слева я легкую ткань положу.

И утром рубашку я вышью ниткой,

А вечер придет – и сошью я накидку,

Закатится солнце – под пологом мрака

Пойду за ворота томиться и плакать».

***

Чжун-цин, пораженный событьями теми,

Вернуться домой отпросился на время.

Не больше трех верст осталось пути,

И ржет его лошадь, но всадник грустит.

Жена узнает знакомое ржанье,

И к мужу скорее спешит на свиданье.

В отчаянье вдаль она смотрит вперед –

И милого друга она узнает.

Но вот уж седла коснулась рука,

И вздохами ранит сердце тоска.

«С тех пор как от вас одна я ушла,

Вокруг непонятные были дела.

Случилось не так, как мы прежде желали!

Все это и вы поймете едва ли...

Но старший мой брат – моя родня –

Он с матерью вместе принудил меня!

И вот я другому согласие дам...

На что же еще надеяться нам?»

Чиновник сказал молодой жене:

«Позволь с повышеньем поздравить и мне!

Стоит неподвижно и прочно скала.

Хоть тысячу лет простоять бы могла.

Трава же – на час лишь прочна, как нить,

Она лишь до вечера может прожить.

Теперь ты начнешь подниматься высоко,

А я к преисподней пойду одиноко!»

Жена молодая сказала: «Вам

Зачем говорить такие слова?

Ведь нас одинаково с вами теснят!

Заставили вас – заставляют меня.

Пусть в желтом источнике встретимся снова,

Но даже тогда не нарушим мы слова!»

Пути разошлись – и они простились,

И порознь домой они возвратились.

Когда расстаются живые до смерти,

Словами не высказать скорбь их, поверьте!

А если задумал кто с миром проститься,

То жизнь его больше не может продлиться!

***

Приказный чиновник вернулся домой.

Он матери в зале кладет поклоны:

«Уж очень сегодня ветер студеный...

Студеный ветер деревья свалил.

В саду орхидеи иней покрыл.

Сегодня для сына померкнет свет,

И матери больше спутника нет!

Вы плохо обдумали старость свою.

Не сетуйте больше на душу мою!

Желаю вам годы Наньшаньских камней,

Здоровья и сил на множество дней!»

Когда же мать услыхала это,

То вторили слезы ее ответу:

«Подумай, ведь ты потомок вельмож,

Служа, до высоких чинов ты дойдешь!

А смерть из-за женщины нам не под стать:

Ведь с чернью не связана чувствами знать!

Примерная дочь у соседей восточных,

Она так изящна и так беспорочна!

Просватать ее я готова сейчас,

И к вечеру будет невеста у нас!»

И он удалился с поклоном двойным.

Со вздохом вошел он в пустую светлицу

И думал, на что ему надо решиться.

Потом оглянулся на двери, и вот –

Все больше тоска его давит и жжет.

***

Под ржанье коня, под мычанье вола

В лазурный шатер молодая вошла...

Вот солнце зашло, и во мраке ночном

В молчанье все люди охвачены сном...

«Сегодня мне жизнь оборвать пора!

Мой дух отойдет, а останется прах...»

Вот туфли сняла, наряд свой брачный,

Привстала... бросилась в пруд прозрачный.

Когда же Чжун-цин об этом узнал,

То понял: навек он жену потерял.

Никем не замеченный в сад он забрел,

Закинул веревку и ... смерть там нашел.

***

И обе семьи их хоронят бок о бок...

У пика Цветов закрыты два гроба.

С востока и с запада – хвойные тени,

А справа и слева – дерево феникс.

Вверху над могилами ветви сошлись,

А листья и хвоя друг с другом сплелись.

В ветвях неразлучные птицы летают,

Что сами себя «юань-ян» называют.

И друг перед другом поют они даже

Всю ночь напролет да пятой стражи.

Прохожие здесь замедляют шаг,

У бедной вдовы затоскует душа.

Вот нашим потомкам завет непреложный:

Пусть будут они всегда осторожны!

( Их близкие похоронили рядом,

Похоронили вместе под горой.

На запад и восток от их могилы

Рядами сосны вечные растут,

Платаны молодые посадили

Направо и налево от холма.

Перемешались и листва, и хвоя,

Шатром зелёным ветви там сплелись,

Среди ветвей две птицы поселились,

Две неразлучных птицы юань-ян.

Поют друг другу песни до рассвета.

Внимая им, прохожие стоят,

И посещают это место вдовы.

Потомкам чаще пойте эту песнь:

Пускай им служит предостереженьем)!

Перевод печатается по книге: « Юэфу. Из древних китайских песен». Гослитиздат, М.— Л. 1959.

Аннотация:

По сюжету "Летит павлин..." напоминает "Ромео и Джульетту" У. Шекспира, однако в Китае вряд ли с этим согласятся, так как там в образ Лю Лань-чжи вкладывают чуть ли не революционный смысл – некий образ женщины, протестующей своими силами против деспотии домостроя. И гибель молодых супругов, верных своим чувствам и данным друг другу обещаниям, не рассматривается китайским народом как отчаянный шаг слабых людей, как это иногда предпринимается в работах буржуазных шекспироведов, а как решительный протест против угнетения. Но нам нет нужды рассматривать действия героев под таким углом, и эта книга будет просто печальной песней двух влюбленных сердец, не удержавших своё счастье.