Рыцарь - Смирнов Андрей - Страница 17

• Предыдущая
• 17/117
• Следующая

– Получше уже, – ответил мужик, почесав затылок, – оправляется потихоньку, ваша милость. Иногда даже и не бормочет уже, а говорит почти как прежде.

Родриго кивнул:

– Это хорошо. Ну, с Богом, Пьер.

– Да благословит вас Господь, сеньор Родриго!

Мы миновали ворота и поехали к замку.

– У этого Пьера дочка в лесу заблудилась, – объяснил мне Родриго. – Искали ее, искали – нету. Думали уж было, что какой-нибудь бродяга снасильничал ее и убил и в землю закопал, чтоб не нашли. Взяли тут даже двоих по подозрению. А потом нашлась эта девочка. На третий день уже, в самой чащобе. Забралась на дерево от волков и сидит там, плачет. А когда сняли ее с ветки, оказалось, что говорить она разучилась. Мычит что-то, а говорить не может. Один... один добрый христианин сказал, что это с ней от страха такое случилось и что со временем пройдет. Так вот и вышло. Все по словам его, как всегда.

– Почему «как всегда»? – спросил я.

– Потому что он святой, – просто ответил Родриго.

За замковыми воротами было сумрачно. С внутренней стороны к стенам примыкали различные пристройки – все точно так же, как в Эжльском монастыре.

По внутреннему двору сновали женщины, слуги и собаки. Слева, под навесом, мирно жевали сено лошади. Наличествовало также несколько солдат, одетых так же, как угрюмый светловолосый здоровяк, сопровождавший Родриго. Вооружены солдатики были серьезно. Алебардами.

При нашем появлении люди, находившиеся во дворе, оживились. Мы соскочили на землю. Конюхи приняли у нас лошадей. Тибо отправился с ними, а дон Родриго повел меня в центральную башню. Откуда-то всплыло название: донжон.

Через небольшую, обитую железом дубовую дверь мы проникли внутрь. На первом этаже окон не было. Вообще. На втором они были, но в очень небольшом количестве и больше походили на щели, чем на окна. На третьем этаже располагался обеденный зал – просторное полутемное помещение с двумя монументальными столами.

Дон Родриго приказал подать обед.

В потрясающе короткое время перед нами возникли два кувшина вина и два кувшина эля, связка колбас, большой каравай пшеничного хлеба в окружении нескольких булочек с румяной поджаристой корочкой, лук, петрушка и чеснок, кубышка с соленой капустой, кубышка с грибами, на которую я сразу же положил глаз, сыр, по виду больше напоминавший творог, жирное свежее масло в небольшой деревянной миске и большая вяленая рыба. Чуть попозже появилось блюдо с изюмом, оливки, кубышка с медом, по краю которой ползала оса, большой круглый пряник с повидлом и непонятные бесформенные штуки, к которым я поначалу отнесся с большой опаской. На вкус же это оказались самые обычные пирожные.

И это была только закуска. Настоящий обед ждал нас впереди. Когда испекутся поросята. К поросятине обещали пирог со сливками и вишнями.

Следует упомянуть, что, прежде чем приступить к трапезе, дон Родриго сложил руки перед грудью и вдохновенно помолился. Не желая выглядеть белой вороной, я принял такую же позу и постарался запомнить слова. Пригодится.

Отдав должное и красному и белому вину, мы с доном Родриго отправились на экскурсию по замку. Дону Родриго было что показать. Начали с гобеленов, вышитых еще его матушкой. Побывали в оружейной. Опробовали все, начиная от кривой дамасской сабли и кончая старым копьем, с коим была связана какая-то легендарная история, уходившая еще ко временам Карла Великого. Потом мы отправились на псарню, где дон Родриго долго возился с щенками, показывал мне то одного, то другого. «Посмотрите на этого, Андрэ... посмотрите на этого... а этот-то каков!..»

Когда же наступил вечер, слуги принесли еще свечей, а мы со сьером... да какой он «сьер»!.. дон, натуральный испанский дон!.. с доном Родриго решили продолжить застолье. Теперь уже не вдвоем: к нам присоединилась целая прорва народу.

Здоровый усатый дядька уселся слева от хозяина замка («рек-к-комендую вам, Андрэ: Рожер. З-заведует моими орлами... Р-рожер, эт-то дон Андрэ. Ис-стинный рыцарь...»), светловолосый великан, так и оставшийся безымянным, разместился рядом со мной. Подальше – еще с полдюжины мужчин «благородного» звания. Во время войны – десятники и полусотники родриговского воинства. Затем – две симпатичные особы женского пола и, наконец, замковый управляющий, месье Гумберт.

Повеселились изрядно. Даже песни попели. Одна из дам бойко бренчала на мандолине.

Сначала всякую лирику, потом дон Родриго попросил даму спеть что-нибудь испанское. Дама просьбе вняла, а дон Родриго пришел в сильнейшее возбуждение, постукивал ногой по полу, топорщил усы, вращал глазами и воинственно сжимал в руке нож. Слушая эти романсы, я вдруг обнаружил, что более-менее понимаю, о чем речь. Ага, значит, мой «предшественник» немного знал испанский язык.

Когда песни закончились, мы некоторое время посидели все вместе. Потом все потихоньку начали расползаться кто куда – время-то было уже позднее. Мы с Родриго опять остались вдвоем. Распили еще один кувшинчик золотистого. И разговорились за жизнь. Я поведал дону Родриго, что был в Палестине. Дон Родриго оживился: а не встречали ли вы там эн Бернарда, моего родителя? Тогда я поведал хозяину и о своей «беде»: мол, ничего я не помню. Потому как зловредный Гийом де Бош два дня назад огрел меня по голове палицей и вышиб все славные воспоминания. Разочарованию дона Родриго не было предела. «Неужели вы совсем ничего не помните?»

«Нет, ну кое-что я, конечно, помню. Но вот с именами, датами и событиями – полная беда...» Для выяснения всех обстоятельств решили позвать моего слугу. Тибо меж тем уже спал и видел десятый сон. Его растолкали и доставили к нам, а уж мы учинили толстяку допрос с пристрастием: а не пересекался ли я, случаем, семь лет назад в Палестине с бароном Бернардом де Эро? Тибо отчаянно зевал и честно пытался вспомнить. «Кажись, нет...» – пробормотал наконец мой оруженосец, и ему позволили уйти.

Да и мы тоже пошли спать. Денек выдался... утомительный.

Я проснулся от того, что кто-то осторожно тронул меня за плечо. Тибо.

– Доброе утро, господин Андрэ. Там барон за стол садиться собирается. Вас зовет.

• Предыдущая
• 17/117
• Следующая