Князь лжи - Смирнов Андрей - Страница 16
- Предыдущая
- 16/75
- Следующая
Освоившись с полученной порцией силы, я подошел к решетке, просунул руки через прутья, и, установив кисти напротив замка, прошептал короткий заговор. Услышав щелчок, я толкнул дверь и вышел из клетки.
Стражники, скучавшие за столиком у дверей большого помещения, услышали скрип петель и бросились мне навстречу по коридору, образованному двумя рядами клеток. Очевидно, они полагали, что легко справятся с помешанным заключенным даже без применения оружия, поскольку ни первый, ни второй коротких мечей из ножен не извлекли. Похоже, бедняг забыли проинформировать о том, кого им поручено охранять. Первый солдат был массивнее меня в полтора раза; наверное, он очень удивился, когда кулак, направленный мне в лицо, ушел в сторону, в то время как его собственный кадык столь же неожиданно оказался раздроблен костяшками моих пальцев. Увалень рухнул не сразу: несколько секунд он еще пытался дышать, вцепившись руками в горло и выпучив глаза. Я взялся за рукоять его меча и отступил назад, тем самым вытягивая клинок из ножен. Под руку первому сунулся второй, увидел блеск стали и тут же отпрыгнул назад, зовя на помощь и извлекая из ножен собственное оружие. Я догнал его и после короткого обмена ударами прикончил.
Можно было не сомневаться, что сейчас сюда набегут остальные. Они натасканы не лучше, чем положено обыкновенному солдату, и я без труда отправлю на тот свет еще двух-трех-четырех. Но что дальше?.. Можно начать резню, но рано или поздно меня сомнут массой.
Шэ, позаимствованной у моего соседа, оставалось немного, но небольшой запас еще был, и я полностью истратил его на то, чтобы выбраться из тюрьмы. Интересно, о чем думал князь, бросая за решетку чародея?.. С другой стороны, он не мог знать, что я вообще был в Бэрверском холме. С его точки зрения, события могли выглядеть так, что я, заключив договор, вернулся через пару недель слегка помешанным и начал предъявлять двору в целом и князю лично какие-то невнятные требования. При этом от меня, вероятно, еще и воняло, как от помойки – результат замедленного, но не остановленного разложения плоти – однако я в тот момент запаха не ощущал. Только теперь, полакомившись чужим Шэ и восстановив часть телесных функций, я начал понимать, как же от меня смердит.
Я отвел глаза тюремщикам и солдатам, выбрался за ворота с группкой женщин, приходивших навестить заключенных, на первой улице стащил с седла какого-то всадника и занял его место. Бывший владелец лошади был недоволен и даже пытался напасть на меня, поэтому пришлось раскроить ему череп. Я выбрался из города чуть раньше, чем до стражников, охранявших ворота, донеслась весть о побеге. Как водится, началось преследование, оповещение соседей и прочее в том же духе – все в точности так, как в юности. Только на этот раз я не был перепуганным мальчишкой, в ужасе удирающем от загонщиков. Местные власти, так невовремя ополчившиеся на меня, воспринимались, скорее, как досадная помеха, еще одна головная боль – в довершение ко всем прочим. Первой по значимости, конечно, оставалась Ночная Тень, второй – множественность обитающих во мне «я», постоянно нарушавших условия перемирия, третьей – невозможность помыться и привести себя в порядок, пока на плечах висела погоня. Вскоре я выпил жизненную силу крестьянина, которому не повезло со мной повстречаться – и оказался способен сотворить еще несколько фокусов, поставивших в тупик яртальских солдат. Крестьянин слишком многого боялся, я напугал его и тем подобрал к нему ключ. Уже позже, анализируя и испытывая на деле свою новую способность, я понял, что могу забрать душу далеко не всегда и не сразу. Наличие посторонних также осложняло Игру, заставляя моего «партнера» (а точнее – жертву) отвлекаться от собственно игрового процесса на всякие несущественные мелочи.
Естественно, я не мог не задуматься о том, как такая способность вообще могла у меня появиться. Самым параноидальным (и потому, в определенном смысле – самым привлекательным) было предположение о том, что во мне каким-то образом поселилась Тень, и теперь через меня действует в мире. Покойники – имею в виду мертвых колдунов, чья память потихоньку становилась «нашей общей» – пришли в ужас от этой идеи. Их паника едва не разорвала мой разум, и пришлось приложить уйму усилий, чтобы хоть немного их утихомирить.
Нет, это не Ночная Тень. Я помню ужасающий миг слияния наших Келат в Бэрверском холме и ясно осознаю, что теперь этой связи нет, она разорвана. Я дорого заплатил за разрыв, но взять мою душу там, в Бэрверском холме, Тень не смогла, и отложила эту процедуру «немножечко на потом». Сумей она заполучить меня еще при нашей первой встрече, она бы так и сделала. Она искалечила меня, но то, что происходит теперь – не ее работа. Это нечто иное. Тень вряд ли бы обрадовалась, узнав, какую способность я приобрел: ведь пользуясь ею, я все дальше и дальше откладывал час нашего окончательного соединения.
Покидая Яртальское Княжество, я четко осознавал открывающиеся передо мной перспективы. Бесконечно убегать от Тени я не мог. Но я буду бежать, буду красть души до тех пор, пока не изыщу способа вернуть обратно то, что у меня отняли. Без новоприобретенной способности я не протяну долго; пользуясь же ею, я буду копить заимствованную силу, чтобы преобразовать себя и освободиться от влияния демоницы, а возможно, и вовсе уничтожить ее.
Так откуда же взялась эта странная способность?.. Прежде я мог красть души так, как меня учил вага, но для этого требовались инструменты и длительные колдовские процедуры. Игра занимала некоторое время, но в ее ходе я не творил заклинаний и не нуждался ни в каких инструментах. Полагаю, что приобретенный еще в пустыне навык сильнейшим образом исказился в тот момент, когда и мой Тэннак погибал под воздействием смертельного заклятья. Все остальное в Тэннаке омертвело, но эта часть – алчущая, хищная – наоборот, усилилась. В Тэннаке погибло все, кроме того, что в нем, хотя бы отчасти, не было родственно самой Тени. И именно таковой оказалась вампирская способность, которой некогда обучил меня вага.
Это предположение выглядело очень убедительно, и я принял его за неимением лучшего. А что, если я ошибаюсь?.. Тогда все равно уже ничего не изменить. Но мне противна сама мысль о том, что все предрешено и отчаянная борьба, которую я веду за свою жизнь, обречена изначально. Нет, нет... Я буду сражаться и с Тенью, и с собственными страхами, и с роем призрачных голосов в голове, и с теми, кто осмелится встать на моем пути до тех пор, пока не отвоюю свою свободу или не погибну на этом пути.
Искупавшись в лесном озере, я задумался о том, куда двигаться дальше. Было сильное искушение обратиться к кому-нибудь за помощью, но мысль о том, какой «помощи» я дождался от своего нанимателя, быстро меня отрезвила. Можно ли рассчитывать на лучший прием у друидов? Трезво оценив свои шансы, я пришел к выводу, что в Хальстальфаре мне ничего не светит. Не знаю, хватит ли друидам сил для того, чтобы уничтожить Ночную Тень, но меня они точно убьют. Мне придется выбирать, рассказывать ли им о том, каким я стал, или пытаться скрыть это. Последнее вряд ли удастся, но даже если и повезет – зачем тогда вообще обращаться к друидам?.. Если же они узнают, меня не пощадят.
Может быть, снова вернуться в пустыню? Попросить о помощи вагу?.. Нет, тут тоже не стоило обманывать себя. Вага – скайфер, а скайферы не любят слабых. Никто из этого народа не станет помогать мне. Да, я был принят в один из скайферских кланов, но потом что-то произошло – что именно, как ни стараюсь, я не могу вспомнить – и я ушел от них. Меня изгнали?.. Может быть, я убил одного из них?.. Неверно повел себя во время набега на поселок людей, отказался убивать своих соплеменников?.. Могло быть что угодно, но ясно одно: я лишь короткое время был «своим» обитателям пустыни. Это время давно прошло.
Я мог рассчитывать только на самого себя. И тогда я обратился к чужим, а ныне принадлежавшим мне, воспоминаниям. Они были еще более отрывочны, чем память Льюиса Телмарида, но я искал, искал...
- Предыдущая
- 16/75
- Следующая
