Кодекс Альтаира (ЛП) - Альтаир ибн Ла' - Страница 2

Идея — это идеальное оружие. У неё нет физического воплощения, однако она может изменять мир разными путями, в том числе и с помощью насилия. При этом веру невозможно уничтожить: даже если убить всех её приверженцев и сжечь все религиозные тексты, в лучшем случае это даст только передышку. Когда-нибудь, кто-нибудь откроет веру заново. Возродит её. И я полагаю, что даже мы, ассассины, всего лишь в очередной раз открыли Порядок, который старше самого Старца…

Аттис. Дионис. Гор. Кришна. Митра. Иисус. Их жизни так похожи — даже слишком похожи. Божественное происхождение. Гонения. Ученики. Чудеса. Воскрешения…

Как такое возможно?

Вдруг это одна и та же история, которую рассказывают уже много веков просто в соответствии с духом времени? Может она изменяется так же, как наш язык и наши инструменты? Правда это или вымысел? Или и то, и другое? А если все они один и тот же человек, чью жизнь продлила и изменила Частица Эдема? Аль Муалим говорил, что Иисус не бог, а смертный — живой человек, талантливый манипулятор. Но что если он ошибался? Если все они существовали на самом деле и уже много раз приходили в этот мир, значит ли это, что они появятся снова? Может они уже среди нас? Столько вопросов, и с каждым днём их становится всё больше…

Спрятанный клинок — наш неизменный спутник уже много лет. Кое-кто считает, и не без оснований, что именно он сделал нас теми, кто мы есть. Без него мы бы не добились таких успехов. Но все же он уже немного устарел, и поэтому я решил его немного усовершенствовать. Помимо всего прочего, ассассин уже не должен отрубать себе палец, чтобы иметь возможность пользоваться этим оружием.

Во-первых, я снабдил клинок металлической пластиной, с помощью которой можно отражать удары. Остальные ассассины считают, что для этого я создал новый металл (его формула приведена на этой странице). Не собираюсь их разубеждать.

Во-вторых, с помощью Малика я описал новые методы убийства — в прыжке сверху, на весу и из засады. Это простые способы, но вместе с тем весьма необходимые.

В-третьих, и в последних, я снабдил оружие вторым лезвием, полностью идентичным первому. Так что, если теперь ассассину нужно уничтожить две цели, он просто должен нанести удар таким образом, чтобы оба лезвия достигли своей цели одновременно. Таких двойных клинков будет мало, так как для их создания нужны очень редкие металлы. Мне нужно хорошо подумать, кто вправе носить такой клинок…

Человек стремится подчинить себе окружающий мир. Полагаю, это желание заложено самой природой. Но при этом он подавляет других людей, а это неправильно. День за днём сильные мира сего превращают остальных в своих слуг с помощью обмана и угроз, а тех, кто ещё не попал в их сети, объявляют париями. Я видел, как мужчины истязают женщин, слышал, какие оскорбления бросают в лицо чужестранцам. Я наблюдал за тем, как заставляют страдать тех, кто думает или действует по-иному.

Мы часто говорим об этом, сидя в башнях Масиафа. Что можно сделать, чтобы положить конец этому, чтобы распространить идеалы равенства и терпимости? Мы говорим об образовании, полагая, что знания даруют нам бессмертие. Но когда я хожу по улицам города и вижу рабов, которых ведут на аукцион, моё сердце холодеет. Когда я вижу, как муж побивает камнями свою жену, добиваясь повиновения, у меня сжимаются кулак. А когда я вижу, как ради прибыли детей разлучают с родителями и отправляют в пустыню на верную смерть…

…В такие дни мне кажется, что разговорами ничего не добьёшься. В такие дни я могу думать только о том, что злодеи должны умереть.

Яблоко — это не просто хроника того, что было. Иногда в нём я вижу проблески того, что нас ждёт. Такого не может быть! Может это и не будущее, возможно это просто подсказка? Как знать?

Эти видения не выходят у меня из головы. Произойдут ли подобные события в будущем, или они — лишь то, что может случиться? Можем ли мы повлиять на исход? Смеем ли мы даже пытаться? А если нам это удастся, то не воплотим ли мы этим то, что видели?

Я, как всегда, разрываюсь между действием и бездействием, не зная, что из двух может что-либо изменить. Да и могу ли я что-то изменить? Тем временем я продолжаю вести этот дневник. И разве это не попытка изменить или, наоборот, способствовать тому, что я увидел?

Из всех видений меня больше всего беспокоит то пламя… Я видел колонны — такие высокие, что казалось, они пронзают само небо. Земля грохотала и содрогалась. Горы раскалывались на части, огромные башни из металла рушились, а их обломки разлетались во все стороны… И отовсюду доносились страшные вопли — такие ужасные, что даже сейчас я слышу их эхо.

Что это за безумное зрелище? Может, это они — те, кто был до нас? Неужели они ушли туда — в огонь, в прах? Быть может именно этой разрушительной силой и хотят овладеть тамплиеры. Тогда они смогут подчинить себе всех нас. На что мы можем надеяться, если у них в руках будет сила, способная уничтожить весь мир…

Мы должны скрываться, хранить молчания, исподволь направляя ход истории. Но некоторые из моих братьев и сестёр против этого. Они теряют терпение и утверждают, что мы совершаем ошибку, действуя втайне. Они говорят, это осложняет нашу работу. Но они не понимают, чем мы рискуем. Если мы начнём действовать публично, то, боюсь, нас объявят горсткой сумасшедших и истребят. Так что всё должно оставаться по прежнему. Так, как это было всегда. Я точно знаю, что людей можно научить только на личном примере. Они должны сами делать выводы. Если я скажу человеку: будь добрым, терпимым, то это ни к чему не приведёт. Я просто зря потрачу силы и время. Поэтому мы должны действовать, как и прежде…

Легенды гласят, что у древних было золотое руно. Но действительно ли оно существовало?

…Я сделал ещё один прорыв в металлургии и создал доспехи, которых ещё не видел свет…

…Они обладают невероятной прочностью, но при этом настолько легки, что совсем не стесняют движений…

…Во мне борются удивление и страх: вот передо мной лежит доспех, который делает своего владельца почти неуязвимым. Война уже никогда не будет такой, как прежде…