Царь Аттолии (ЛП) - Тернер Меган Уолен - Страница 51

Он начал без предисловий:

— Что, черт возьми, происходит? — спросил он, хотя уже знал ответ.

— Что ты имеешь в виду? — невинно спросил Арис.

Слишком невинно, даже для Ариса. И он вздрогнул, когда Костис заговорил.

— Ты сам мне скажешь, или мне придется побить тебя?

— Костис, почему бы нам не поговорить после завтрака?

— Нет, — сказал Костис. — Сейчас.

— Ну, если ты настаиваешь…

— Еще как настаиваю.

— Они считают, что то покушение было фальшивкой. Может быть, убийцы были настоящими, а может быть, и нет. Но все думают, что тех людей прикончили вы с Телеусом, а царь решил прикинуться героем.

— Они думают, что он лжет?

— Он ведь был вором, в конце концов.

— Они думают, что я лгу!?

Костис резко отвернулся, но Арис прыгнул вперед и успел поймать его за руку. Костис стряхнул его и направился в сторону столовой, но Арис слишком хорошо знал своего друга. Он снова схватил Костиса, и на этот раз вырваться не получилось.

— Что ты делаешь? — сказал Костис, извиваясь в объятиях друга.

— Это ты что делаешь? — ответил Арис, усилив хватку.

— Я собираюсь сказать всем, что я не лжец и набить морду любому, кто в этом усомнится.

— Это неправильно, — сказал Арис. — Так ты никого не убедишь.

— Тогда как их убедить? — он посмотрел на Ариса, его взгляд был таким острым, что Арис попятился. — А что насчет тебя? Ты ведь был там. Почему ты ничего им не сказал?

— Меня там не было, — возразил Арис. — То есть, не тогда, когда убили заговорщиков. К тому времени, когда мы с парнями прибежали в сад, все было кончено.

— Но ты веришь мне.

— Конечно, верю, — сказал Аристогетон.

Костис поднял руки к груди Ариса и грубо оттолкнул его от себя. Тот отлетел к стене казармы.

— Нет. Ты не веришь, — с горечью возразил Костис.

— Я не разговаривал с тобой после нападения, — теперь Арис был зол, не меньше Костиса. — Откуда мне знать? Костис, ты у него в долгу. Ты избил его, а он тебя простил. Откуда мне знать, — повторил он, — что он не напомнил тебе о твоем долге, и что ты не покрываешь его ложь из своего глупого понятия о чести?

— Ты должен мне верить! — крикнул Костис, но заставил себя остановиться.

Он больше не мог отличить истину от лжи, правильные поступки от неправильных и разобраться в своих собственных побуждениях. С тех пор, как Вор Эддиса стал царем, он только и делал, что блуждал в запутанном лабиринте своей жизни. Почему он ждет, что Арис будет верить ему?

— Прости. Мне очень жаль. — он отступил.

— Костис, подожди, — Арис опять схватил его за рукав.

Костис стряхнул его руку, и на этот раз Арис не попытался удержать его.

Утром Костиса вызвали в кабинет капитана. Телеус коротко сообщил ему, что он снова назначен на должность начальника отделения. Он получит десять человек, но не своих прежних ребят и не в той же сотне. Его вещи будут перенесены из лейтенантской квартиры в комнату над столовой в одной из казарм. Так же кратко Костис принял свое назначение, был отпущен и направился к двери.

— Костис, — окликнул его Телеус. — Если ты дашь всем понять, что обижен, это сделает все эти дикие слухи только более правдоподобными.

— Спасибо, капитан, — сказал Костис. — Постараюсь запомнить.

Вечером в столовой Костис не выказывал своего возмущения, хотя встретил множество сочувственных взглядов. Тот факт, что никто из гвардейцев не осмелился назвать его лжецом в лицо, приносил мало утешения. Отделение, собранное для него Телеусом, состояло из солдат старшего возраста, не успевших получить распределение в другие сотни, а так же нескольких стажеров. Старые солдаты успели наслушаться сплетен и в течение нескольких дней смотрели на Костиса круглыми глазами. Возможно, это портило настроение Костису, но он был справедливым человеком, и они не доставляли ему никаких проблем.

После нескольких дней службы Костис обнаружил, что его больше не привлекает общество других охранников, и отправился в винный погребок в одиночестве. Трижды он попадал в драку. Наверное, над ним тяготело проклятие, потому что то, что должно было закончиться несколькими тумаками, оборачивалось настоящим побоищем с разбитой мебелью. Надо же, его противники даже ножиками на него замахивались.

В третий раз его забрал военный патруль и доставил прямо пред ясные очи Телеуса, который посмотрел на него с нескрываемым отвращением и напомнил, что он будет разжалован или вообще уволен из гвардии, если еще хоть раз опозорит свое звание.

Костис попытался принять это предупреждение близко к сердцу, но каким-то образом снова подрался на следующий день. Он даже еще не вошел в таверну, когда к нему привязались двое пьяниц, делая вид, что они ветераны и требуя, чтобы он уважил их, купив им бутылку вина. Костису надоели попрошайки, и он отказал, может быть, слишком резко. Пьяницы обиделись, и Костису пришлось бы туго, если бы не вмешался случайный зритель. Один из пьяниц держал Костиса за руку, пока второй выхватил острый нож и попытался ткнуть им Костиса в грудь. К счастью, рядом оказался человек, метнувший табурет в голову нападавшего с ножом. Когда пьяницы увидели, что лишились численного преимущества, они мгновенно потеряли интерес к драке и исчезли за углом. Костис поблагодарил незнакомца, а тот обвел взглядом собравшуюся толпу и предложил уносить ноги, пока им не пришлось давать объяснения городской страже. Костис нашел это предложение весьма мудрым и скользнул в толпу, чтобы вернуться в казарму живым, невредимым и невинным, как младенец.

Сидя на кровати и расшнуровывая сандалии, Костис наконец признался сам себе, что на самом деле жаждет хорошей драки. Каждый день он говорил себе, что царь больше в нем не нуждается и потому отпустил, и что эта отставка не является оскорблением. Он достаточно хорошо послужил своему царю и должен быть счастлив, искупив свою вину. Его Величество был слишком непредсказуемым человеком. Евгенидис доказал это еще в дворцовом саду. Костис был не прав. Вот и все. Он напомнил себе, что сейчас его положение лучше, чем у царских слуг, которых теперь высмеивали все, кому не лень, за внезапное уважение и осторожное восхищение Евгенидисом. Никто не верил в его участие в падении Дома Эрондитесов. Если придворные и стали более вежливы в отношении царя, то только потому, что считали его преданной марионеткой царицы. По слухам, которые доходили до Костиса из дворца, царь казался все таким же безобидным, как всегда, а его слуги выглядели смешно и глупо. Костис должен был быть счастлив, что избавлен от участия в этой комедии. Он лег на кровать, всей душой желая поверить в то, что он наговорил сам себе.

Недалеко от него Арис метался по своей маленькой комнате. Он по-прежнему служил во дворце, где Костис уже не появлялся. Им не случалось пересекаться по службе, а после нее Костис неизменно исчезал в городе, где его было невозможно найти. Аристогетону нужно было знать, кто первым пустил слух о фальшивом покушении. Он боялся, что уже знает ответ, и что это был Лаекдомон.

Глава 14

Царица Эддиса сидела за столом, заваленным бумагами. Ее пальцы были испачканы чернилами, и маленькое чернильное пятнышко темнело на щеке. Она подняла глаза от работы и улыбнулась, когда в комнату вошел халдей Суниса.

— Как поживает мой пленник? — спросила она.

Халдей подхватил свою широкую мантию и уселся в кресло у стола.

— Я переношу свое заключение очень хорошо, — сказал он. — Но никак не могу привыкнуть к холодным ночам и хотел бы вернуться в мою приветливую теплую страну.

— Вы знаете, что можете уехать, когда пожелаете, — напомнила Эддис.

— К сожалению моя приветливая теплая стана истребляет сама себя в гражданской войне, и в ней существует довольно много людей, готовых перерезать мне горло. Один из них является моим царем и все еще таит на меня обиду за невольное участие в гнусной интриге вашего неисправимого бывшего Вора. Мое «заключение» продлится до тех пор, пока Сунис не пошлет за мной.