Возвращенец (ЛП) - Панке Майкл - Страница 10

• Предыдущая
• 10/56
• Следующая

Нелёгкая занесла Джона Фицджеральда на фронтир. Путь этот начался с бегства из Нового Орлеана в 1815-ом году, в тот день, когда он насмерть заколол проститутку в пьяном угаре.

Фицджеральд вырос в Новом Орлеане, в семье шотландского моряка и дочери каджунского [13] торговца. За все десять лет брака его отец лишь раз в год бросал якорь в порту, прежде чем его корабль пошел ко дну Карибского моря. В каждый свой визит в Новый Орлеан он оставлял плодовитую жену с зачатком прибавления в семействе. Тремя месяцами спустя после известия о смерти мужа мать Фицджеральда вышла замуж за пожилого владельца галантереи.Этот поступок она считала необходимым для выживания семьи. Это прагматичное решение сослужило добрую службу её детям. Восемь дожили до зрелости. Двое старших сыновей стали владельцами галантереи после смерти старика. Большинство сыновей нашли приличную работу, а дочери благополучно вышли замуж. Джону этого добиться не удалось.

С раннего возраста Фицджеральд выказывал склонность к насилию. Любые разногласия он незамедлительно решал ногами и кулаками. В десять лет его исключили из школы за то, что он воткнул карандаш в ногу однокласснику. Фицджеральд не собирался пойти по стопам отца, занявшись тяжким трудом моряка. Зато он с радостью окунулся в злачную жизнь портового города. Его бойцовские навыки проходили проверки и оттачивались в доках, где он провёл свои юношеские годы. В семнадцать лет боцман исполосовал ему лицо во время потасовки в баре. Инцидент оставил ему крючкообразный шрам и новую страсть к холодному оружию. Он заинтересовался ножами, собрав коллекцию кинжалов и скальпировальных ножей всевозможных форм и размеров.

В двадцать лет Фицджеральд влюбился в юную жрицу любви в портовом салуне, француженку по имени Доминик Перро. Несмотря на денежную сторону их отношений, Фицджеральд, очевидно, до конца не уяснил всех тонкостей профессии Доминик. Когда Джон застал Доминик с толстым капитаном баржи, то юноша разъярился. Он заколол их обоих и выбежал на улицу. Выкрав восемьдесят четыре доллара из лавки брата, он оплатил проезд на лодке до севера Миссисипи.

В течение пяти лет он зарабатывал себе на жизнь, слоняясь в тавернах Мемфиса. Он прислуживал у стойки в обмен на комнату, пропитание и скудное жалованье в заведении, известном под несколько напыщенным именем "Золотой лев". Работа барменом дала ему то, чего так недоставало в Новом Орлеане - разрешение на насилие. Он выставлял буянивших клиентов с кровожадностью, потрясавшей даже закалённых посетителей салуна. Дважды он едва не избил человека до смерти.

Фицджеральд немного разбирался в арифметике, сделавшей его братьев успешными лавочниками, и применил свои врожденные способности в азартных играх. Некоторое время он ограничивался тем, что спускал своё мизерное жалование бармена. Со временем он пристрастился к большим ставкам. Игра по новым правилам требовала большего игрового капитала, и Фицджеральд не обнаружил недостатка в кредиторах.

Спустя две недели после того, как он одолжил двести долларов у владельца конкурирующей таверны, Фицджеральд сорвал банк. Он выиграл тысячу долларов одной раздачей, выложив фулл-хаус из дам и десяток. Следующую неделю Джон провел, празднуя, в кутежах. Выигрыш вселил в него ложную уверенность в своих способностях игрока и пробудил жажду большего. Он бросил работу в "Золотом льве" и вознамерился зарабатывать себе на жизнь игрой в карты. Однако удача круто сменила полюс, и месяц спустя Джон задолжал две тысячи долларов ростовщику Джоффри Робинсону. Несколько недель Фицджеральд избегал Робинсона, пока два подручных последнего не отловили его и не сломали ему руку. На уплату долга Джону дали неделю.

В отчаянии Фицджеральд обратился ко второму ростовщику, немцу Хансу Бангеманну, чтобы расплатиться с первым. Однако с двумя тысячи долларов на руках Фицджеральду явилось прозрение - он убежит из Мемфиса и начнет новую жизнь. На следующее утро он взял билет на очередную лодку на север. В конце феврале 1822-го года он прибыл в Сент-Луис.

Проведя месяц в новом городе, Фицджеральд узнал, что двое мужчин наводят в пабах справки о местонахождении "картёжника со шрамом на лице". В тесном мире ростовщиков Мемфиса Джоффри Робинсону и Хансу Бангеманну потребовалось не много времени, чтобы обнаружить всё коварство Фицджеральда. За сотню долларов каждый нанял пару головорезов, чтобы те разыскали Фицджеральда, убили его и по мере возможности вернули долги. Они не питали особых иллюзий насчет возврата денег, но хотели смерти Фицджеральда. Им следовало отстоять свою репутацию, и весть об их замыслах облетела всю сеть мемфисских таверн.

Фицджеральд оказался в ловушке. Сент-Луис был последним оплотом цивилизации на севере Миссисипи. На юг он идти боялся, в Новом Орлеане и Мемфисе его поджидали неприятности. В тот день Фицджеральд подслушал разговор владельцев таверн, оживленно обсуждавших объявление в газете "Миссури Репабликан". Он взял газету, чтобы прочитать объявление.

"Предприимчивым молодым людям. Подавший объявление желает нанять сотню человек для экспедиции вверх по Миссури к её истокам, где предстоит провести от одного года до трех лет. Для справок обращайтесь к капитану Генри, возле свинцовых рудников в округе Вашингтон, который поведет и возглавит отряд".

Фицджеральд незамедлительно решился. На остаток украденных у Ханса Бангеманна денег он купил поношенную кожаную рубаху, мокасины и винтовку. На следующий день он представился капитану Генри и обратился за местом в пушном отряде. Генри с первого же взгляда засомневался в Фицджеральде, но выбор был невелик. Капитан нуждался в сотне людей, а Фицджеральд выглядел здоровым. А если он и побывал в паре ножевых схваток, то тем лучше. Месяц спустя Фицджеральд сидел в барже, направлявшейся на север, к верховьям Миссури.

Несмотря на то, что он намеревался при первой же возможности сбежать из "Пушной компании Скалистых гор", Фицджеральду понравилась жизнь на фронтире. Он обнаружил, что его умелое обращение с ножами распространилось и на другие виды оружия. Фицджеральд не обладал навыками следопыта, присущими в отряде настоящим лесным жителям, но был превосходным стрелком. Во время недавней осады на Миссури с хладнокровием снайпера он убил двух арикара. Большинство людей Генри ужасали схватки с различными индейскими племенами. Фицджеральд же находил в них радостное возбуждение, даже опьянение.

Фицджеральд посмотрел на Гласса, и взгляд его остановился на винтовке Анстадта, лежавшей рядом с раненым. Он огляделся, убедившись, что Бриджер не возвращается, и затем взял винтовку. Вскинул ее к плечу и посмотрел вдоль дула. Ему понравилось, как приклад лег к плечу, как быстро нащупал целик мишень, как легкость оружия позволяла держать ровный прицел. Он переходил от одной мишени к другой, вверх, вниз, пока прицел не остановился на Глассе.

И вновь Фицджеральд подумал о том, что скоро Анстадт будет принадлежать ему. Они не говорили об этом с капитаном, но кто заслуживал винтовку больше того, кто остался? Несомненно, у него больше прав, чем у Бриджера. Все трапперы восхищались ружьем Гласса. Семьдесят долларов были скудной наградой за взятый ими на себя риск. Фицджеральд остался здесь ради Анстадта. Такое ружье не следует жертвовать мальчишке. Кроме того, Бриджер был вполне доволен, получив винтовку Уильяма Андерсона. Подкину ему какую-то безделушку, возможно, нож Гласса.

Фицджеральд обдумывал план, который сформировался у него после того, как он вызвался остаться с Глассом. План, который становился все привлекательней с каждым часом. Какое значение для Гласса имеет лишний день? С другой стороны, Фицджеральд точно понимал, какую разницу значит целый день в свете его собственных возможностей по выживанию.

Фицджеральд опустил Анстадт. Подле головы Гласса лежала окровавленная рубашка. Прижми её на пару минут к лицу Гласса, и утром можно сниматься. Он перевёл взгляд на винтовку, её воронение темнело на фоне оранжевого ковра опавших сосновых иголок и потянулся к рубашке.

• Предыдущая
• 10/56
• Следующая