Алая королева - Авеярд Виктория - Страница 22
- Предыдущая
- 22/89
- Следующая
В течение долгого времени, показавшегося мне несусветной мукой, девушки старались сделать из меня «приемлемую». Они мыли меня в ванне, наносили на кожу краску и макияж, короче, превращали в дуру, которой мне полагалось быть. Хуже всего было с макияжем. Мою кожу намазали белесой пастой. Три баночки на меня извели. Серебристой, влажной на ощупь мазью покрыли лицо, шею, ключицы и руки. В зеркале я видела, как цвет жизни меня покидает. До меня дошло, что этот макияж должен скрыть природный розовый оттенок моей кожи, мою красную кровь. Отныне считается, что я серебряная, и я выгляжу как серебряная. Бледная кожа… темные глаза и губы… Я казалась себе холодной и жестокой… Лезвием бритвы… Я выглядела как серебряная. Я была красавицей. Я ненавидела то, чем стала.
Как долго это продлится? Как долго продлится обручение с принцем? Даже мне все это казалось полной чушью. Никто из серебряных, никто в здравом уме не возьмет меня в жены, особенно принц Норты. Усмирение мятежа и попытка скрыть мое истинное происхождение ничего не объясняют.
Тогда в чем же причина?
Когда горничные облачили меня в платье, я почувствовала себя трупом, который нарядили перед похоронами. Я понимала, что это недалеко от истины. Девушки из красных не выходят замуж за серебряных принцев. Я никогда не буду носить на голове корону, не сяду на трон. Что-то произойдет, скорее всего несчастный случай. Ложь меня возвеличила, ложь меня со временем и погубит.
Платье темно-пурпурного цвета усыпано серебром. Материя шелковая, украшенная полупрозрачными кружевами. «У всех домов есть цвета», — вспомнила я, думая о разноцветных, словно радуга, благородных семействах. Должно быть, цвета дома Титанос, мои цвета, — пурпурный и серебристый.
Когда одна из горничных потянулась к моим сережкам, пытаясь отобрать последнее напоминание о прошлой жизни, меня охватил безотчетный страх.
— Не тронь!
Девчонка отскочила от меня, быстро-быстро моргая глазами. Две других замерли на месте.
— Извини.
Серебряная никогда не извиняется. Откашлявшись, я немного успокоилась.
— Оставьте серьги, — мои слова прозвучали твердо и властно. — Все остальное меняйте, но только не серьги.
Три дешевых металлических украшения, каждое — подарок брата, останутся при мне.
— Этот цвет вам идет.
Я развернулась. Горничные одновременно присели в реверансе. За ними стоял Кол. Теперь я порадовалась тому, что макияж покрывает мои зардевшиеся щеки.
Принц сделал рукой порывистый жест, и горничные быстрехонько устремились прочь, как мышки от кота.
— Я не особенно разбираюсь во всех этих королевских делах, но уверена, что быть здесь… в моей комнате… вам не положено.
В свои слова я вложила столько презрения, сколько могла. В конце концов, его вина в том, что я в это вляпалась.
Принц сделал несколько шагов в мою сторону. Я отступила на шаг и оказалась на подоле собственного платья. Или я буду стоять на месте, или упаду. Не знаю, что хуже.
— Я пришел извиниться. При посторонних это невозможно.
Принц остановился, заметив, что мне не по себе. По его щеке пробежал нервный тик. Кол осмотрел меня с ног до головы, должно быть вспоминая беспомощную девчонку, которая недавно пыталась обворовать его. Теперь я совсем не была на нее похожа.
— Извини, что вовлек тебя во все это, Мара.
— Марина. — Имя прозвучало как-то фальшиво. — Теперь меня так зовут.
— Мара — вполне подходящее прозвище.
— Я не думаю, что нечто во мне можно назвать подходящим.
Кол еще раз пристально меня оглядел. Кожа моя запылала под макияжем.
— Как тебе Лукас? — спросил он, отступив от меня на шаг.
Очень любезно с его стороны.
Стражник из дома Самос, первый нормальный серебряный, с которым я здесь познакомилась.
— Ничего… мне так показалось.
Королева его точно от меня отдалит, если узнает, как любезно Лукас со мной обходился.
— Лукас — хороший человек. Его родственники считают его слабаком из-за излишней, по их мнению, доброты.
При этих словах взгляд Кола посуровел. Возможно, и ему ведомо это чувство.
— Он будет служить тебе верой и правдой. Я за этим прослежу.
Какая заботливость! Он предоставил мне доброго тюремщика.
Но я прикусила свой язычок. Неразумно грубо отвечать на добро.
— Спасибо, ваше высочество.
В глазах молодого человека засверкали искорки, а губы расцвели легкой улыбкой.
— Меня зовут Кол. Ты ведь знаешь.
— А вы знаете мое имя и откуда я на самом деле, — с горечью в голосе произнесла я.
Он слегка кивнул, словно чего-то стеснялся.
— Вы должны позаботиться о них…
О моей семье. Перед мысленным взором пронеслась вереница лиц, теперь столь от меня далеких.
— Обо всех, если сможете, — добавила я.
— Конечно, позабочусь, — уменьшая расстояние между нами, сказал Кол. — Извини.
Слова отозвались в моей голове эхом памяти.
Стена огня. Удушающий дым. Извини. Извини. Извини.
Это был Кол! Именно он поймал меня, лишив возможности убежать из этого ужасного места.
— Вы извиняетесь за то, что лишили меня единственной возможности отсюда сбежать?
— Ты собиралась ускользнуть от всех хранителей и стражников, преодолеть стены и леса, а потом вернуться в свою родную деревню и ждать, пока королева собственной персоной не отправится за тобой? — обиделся на меня принц. — То, что я тебя тогда остановил, — только во благо и тебе, и твоей семье.
— Я могла бы легко затеряться. Вы просто меня не знаете.
— Королева разорвала бы весь мир на кусочки, лишь бы найти маленькую девочку-молнию.
— Не называйте меня так. Так меня называет ваша мать.
Маленькая девочка-молния. Пожалуй, это прозвище было куда обиднее нового имени, к которому я до сих пор не привыкла.
Принц невесело рассмеялся.
— Она мне не мать. Это Мейвен ее сын, а не я.
По положению его нижней челюсти я догадалась, что лучше не затрагивать этой темы.
— А-а-а…
На большее меня не хватило. Мой голос был едва слышен, но слабое эхо подхватило его и вознесло к сводчатому потолку. Вытянув шею, я внимательно оглядела комнату, впервые с того времени, как переступила ее порог. Такой роскоши я никогда прежде не видела: мрамор и стекло, шелк и перья. Свет, льющийся из окон, утратил оранжевые краски дня. Дело шло к сумеркам. Скоро наступит ночь, а вместе с нею начнется новая для меня жизнь.
— Утром я проснулась одним человеком, а теперь должна стать другим, — пожаловалась я скорее себе, чем ему.
— У тебя получится.
Принц шагнул ближе ко мне. В комнате сразу же стало гораздо теплее. Кожа у меня зачесалась. Но я не подняла глаз, не взглянула на него.
— Откуда вы знаете?
— У тебя просто нет иного выхода, — прикусив губу, Кол окинул меня взглядом. — Этот прекрасный мир довольно опасен. Бесполезные люди, люди, совершающие роковые ошибки, долго не живут. То же может случиться и с тобой.
Когда-нибудь вполне возможно, но опасности, стоящие передо мной, этим не ограничиваются.
— Я так понимаю, что со мной будет покончено, стоит мне один раз оступиться?
Кол не ответил, но я и так понимала, что мои опасения не напрасны.
Пальцы моих рук поигрывали серебряным поясом, туго стягивающим мою талию. Если бы это было сном, то я должна была бы давно проснуться, но вот никак не просыпаюсь. Значит, все происходит на самом деле.
— А как насчет моего дара?
Я протянула вперед руки, наделенные нечеловеческой силой.
Кол в ответ улыбнулся.
— Мне кажется, что ты со всем справишься.
Принц поднял вверх свою руку. На запястье у него висело хитроумное приспособление, похожее на браслет с двумя металлическими язычками. Щелчок, и показались искры. Вместо того чтобы упасть на кожу, они разгорелись в язычки пламени. Сразу стало жарко. Кол — факельщик. Ему покорны огонь и жара. Он принц, поэтому опасен. Но пламя погасло так же быстро, как возникло. Кол одобрительно улыбнулся. Раздалось жужжание видеокамер, спрятанных где-то и за всем наблюдающих.
- Предыдущая
- 22/89
- Следующая
