В дебрях Камасутры - Славная Светлана - Страница 9
- Предыдущая
- 9/61
- Следующая
— Слушай, — Грозный приподнялся на локте, — а давай — за Родину!
— За Россию! — воодушевленно подхватил Птенчиков.
— За будущее!
— Э-э-э... — Птенчиков поморщился, вспомнив, что в недалеком будущем его собеседник соберется порадовать любимую Родину опричниной. — Нет, за будущее не пьют. Давай лучше... за литературу!
— Ох, хорошо говоришь, — выдохнул Грозный, вновь наполняя опустевший подсвечник. — Хороший ты человек, Ивашка Птенчиков. Только одежка у тебя какая-то... срамная.
— Это греческий хитон! — обиделся Птенчиков. — Концертный костюм, ношу с собой специально для выступлений.
— ...Да фамилия несолидная, — продолжал Грозный, не обращая внимания на его возражения. — Нет, я все понимаю: родовые корни, Большое Гнездо... Но признайся: грустно всю жизнь оставаться Птенчиковым?
Иван задумался.
— Ну, Василич, даже не знаю, что тебе и сказать.
— А давай мы тебе другое прозвище дадим. Благозвучное. — Грозный вдохновенно зашевелил бровями. — Вот бродишь ты по свету, мудрость по крупицам собираешь да людям несешь. По свету... Светоч... Слушай, мудрец, мое решение: быть тебе отныне Пересветовым! — Иоанн довольно улыбнулся. — Благодари.
— Кланяюсь тебе земно, Василич, — пошатнулся переименованный Птенчиков. — Слушай, давай-ка по последней да пойдем читать Аристотеля!
— Черпай. — Грозный милостиво протянул учителю подсвечник.
Грозный мирно похрапывал, подложив под голову объемистый труд Тацита. Иван перевел дух:
— Вот ведь, ненасытная жажда знаний! Едва угомонился. Хорошо, что взяли с собой алкогольный нейтрализатор, не то б я уже давно валялся между сундуков.
Егор присел рядом с учителем:
— Я отсканировал больше половины библиотеки. Если Грозный поспит подольше, можем все закончить.
— Было бы неплохо. У Иоанна характер непредсказуемый. Кто знает, что взбредет ему в голову поутру? Еще пожалеет, что показал нам Либерею, да велит вырвать языки, чтоб не проболтались. А заодно отрубить руки, чтоб записать ничего не смогли.
— Что же мы сидим! — подскочил Егор.
Посмеиваясь, Иван достал из «шарманки» второй сканер и прикрепил на ладонь. Вопреки собственным мрачным предсказаниям настроение было отличным. Он пощупал зажигалку. Ай да мы, ай да молодцы! Благодарные потомки не забудут скромного учителя литературы и его помощника, сумевших вырвать из пасти Времени библиотеку Ивана Грозного.
Он нежно погладил кожаный переплет книги. «Подожди, вот вернусь в свою избушку, сяду в плетеное кресло, возьму тебя в руки...» — Птенчиков вдруг запнулся. Что он возьмет в руки? Блестящую таблетку в растворимой оболочке? «Благодарные потомки» расфасуют Либерею по капсулам. Тацит, Аристотель, Коммодиан лягут в алфавитном порядке на аптечные полки, и капризные покупатели будут расспрашивать продавца, не начнется ли изжога, если употребить их одновременно с утренней газетой и яичницей. Нет, никогда Иван не станет глотать стертые в порошок литературные шедевры! Вся надежда на книгопечку.
Он с трудом вытащил из сундука тяжелый том в дорогом окладе. Надо ж было столько камней на обложку налепить — и не поднимешь! Хорошо, что книгопечка не во всем придерживается оригинала: на ее продукции камни будут изображены фотографически.
«Подскажи мне, где искать Соню!» — мысленно попросил книгу Птенчиков и раскрыл ее наугад.
Батюшки... Ну и порнография! С нарастающим изумлением Иван стал листать страницы написанного на санскрите фолианта. Да это же «Камасутра»! Ну и приданое везла Софья Палеолог русскому царю — Птенчиков расхохотался, представив Иоанна Третьего в «поворачивающейся позиции».
— Что тут у вас? — подошел к учителю Гвидонов.
Птенчиков смутился, но предпринимать что-либо было поздно: его ученик с расширившимися от изумления глазами разглядывал обнаженную девицу, призывно помахивающую цветком лотоса.
— Иван Иванович... Мэтр...
Птенчиков смутился еще сильнее и хотел захлопнуть фолиант, но тут Гвидонов заорал, приплясывая от восторга:
— Вы ее нашли!!!
— В принципе, я искал совсем не эту книгу, — начал было Иван, но вдруг замер, не веря собственным глазам: с искусно выполненной иллюстрации нахально ухмылялась Сонька!
— Она?! — Птенчиков поднес страницу ближе к свету.
— Она!!! — захлебывался от восторга Егор.
— Ну... я и не сомневался в успехе, — рассудительно изрек мэтр.
— А что это вы тут делаете? — раздался над ухом голос Грозного. — Подай-ка, Ивашка, мне эту книжицу.
— Ох, Васи... в смысле пресветлый князь! А мы думали, ты почивать изволишь... — Птенчиков сделал попытку спрятать «Камасутру» за спиной.
— Довольно уж почивать. Я смотрю, темные дела тут затеваются. Измена?! — Грозный угрожающе навис над учителем. — А ну, показывай, что таишь?
Иван беспрекословно протянул ему «Камасутру». Наморщив чело, Грозный уставился на фривольно раскинувшуюся Соньку. Повисло напряженное Молчание.
— Срамная книга, — наконец констатировал Грозный и потянул «Камасутру» к себе.
— Ага, — кивнул Птенчиков, оказывая упорное сопротивление.
— Ты что, сдурел? — с изумлением воззрился на него Грозный. — Дай сюда!
— Не могу, Иоанн свет Васильевич! — с отчаянной отвагой пропыхтел Птенчиков. — Мы ее еще не отсканировали. Ты уж не серчай, погоди маленько...
— Ты мне еще присоветуй на голову встать! — вспылил Грозный, резко дергая из рук Птенчикова «Камасутру». — Пусти, пес смердящий!
Однако будущий царь не знал, с кем связался. Напрасно, что ли, Иван Птенчиков осваивал секреты ушу, кун-фу, тай-бо и карате-до? Решив не сдаваться, учитель литературы использовал инерцию рывка своего противника и боднул Грозного прямо в яремную впадину. Задохнувшись и теряя равновесие, тот беспомощно взмахнул руками и задел пылающий факел. Зловещим всполохом огонь метнулся к сундуку, в мгновение ока заглотнул Тацита и начал разрастаться, угрожающе потрескивая и брызгаясь искрами.
— Бежим! — закричал Птенчиков, хватая Грозного за шиворот и таща к выходу из подвала.
— Ни за что! — вырывался тот, вращая безумными глазами. — Я не брошу мою Либерею!
— За вином бежим, огонь заливать! — пихал его Птенчиков сзади. Иоанн наконец уловил идею и бросился к двери, обгоняя учителя. Егор, с риском для жизни выхвативший из огня «Камасутру», поспешно оглаживал ее сканером.
Иван с Иоанном ухватили тяжелую бочку и с трудом поволокли к библиотеке.
— Скорее, скорее! — подвывал Грозный. — Где же твой Егорка, почему не бежит на подмогу?
Из подвала, пошатываясь и отчаянно кашляя, появился Гвидонов. На спине — шарманка, под мышкой — «Камасутра».
— Бросай шарманку, дурачина, там сокровища горят! — заорал Грозный.
— Не шуми, княже, эта шарманка подороже, твоей Либереи будет, — огрызнулся Егор, ставя машину времени в уголок. Втроем они, наконец, сумели одолеть бочку и принялись поливать набирающий силу огонь. Захлебнувшись вином, тот поник, и спасатели затоптали последние язычки.
— Вот беда, — прошептал Птенчиков, оглядывая картину разорения. Часть книг была испорчена пламенем, на других расплывались винные пятна. Со щемящим чувством Птенчиков поднял с пола промокшего насквозь Аристотеля. Хорошо хоть, копию уже успели отправить в ИИИ... Все же большая часть библиотеки уцелела. Нет, не ляжет тяжким бременем на душу учителя литературы ответственность за гибель Иоанновой Либереи!
Иоанн был грязен и мрачен, однако с репрессиями не спешил. Может, притомился от переживаний, а может, решил обдумать на досуге наиболее изощренное наказание для святотатцев, испортивших его сокровища. Взор его уперся в «Камасутру», положенную Егором на оставшийся сухим сундук. Перешагнув липкую лужу, он взял книгу и вызывающе обернулся к Птенчикову:
— Сей манускрипт я забираю.
— Воля твоя, — пожал плечами учитель.
Грозный с подозрением оглядел недавнего противника, но решил не дознаваться, отчего тот вдруг стал таким покладистым.
— Приведите Либерею в божеский вид. Поутру проверю, — велел Иоанн, собираясь запереть подвал. Егор поспешно юркнул за дверь. — Куда?! — взревел грозный хозяин.
- Предыдущая
- 9/61
- Следующая
