Дети Одина. Скандинавская мифология для юных - Колум Патрик - Страница 25
- Предыдущая
- 25/40
- Следующая
Локи против асов
Блюда, ковши и чары из сверкающего золота освещали стол и передвигались сами по себе, обслуживая пирующих. В пиршественной зале царили мир и согласие, пока не вошел Локи.
Фрейр, приветствуя его улыбкой, указал ему свободное место — между Браги и Фрейей. Но Локи и не подумал сесть. Вместо этого он закричал:
— Не сяду я рядом с Браги, самым трусливым из обитателей Асгарда!
Услышав это оскорбление, Браги вскочил, но его жена, нежная Идунн, уняла его гнев. Фрейя повернулась к Локи и упрекнула его за то, что он произнес на пиру обидные слова.
— О праведная Фрейя, — сказал Локи, — где же была твоя добродетель, когда ты нарушала супружескую верность ради того, чтобы выклянчить у великанш блестящую побрякушку?
Столько желчи было в речах и взорах Локи, что все застыли от изумления. Тюр и Ньёрд поднялись со своих мест. Но тут раздался голос Одина, и все замерли, внимая словам Всеотца.
— Сядь рядом с Видаром, моим молчаливым сыном, о Локи, — повелел Один, — и придержи свой язык, с которого каплет желчь.
— Все асы и ваны внимают твоим словам, о Один, будто ты всегда мудр и справедлив, — сказал Локи. — Но следует ли нам забывать, что ты породил войну, метнув копье в посланцев ванов? И не ты ли позволил мне провести того, кто построил стену вокруг Асгарда? Ты вещаешь, о Один, и все асы и ваны внимают тебе! Но разве не ты, когда нужно было уплатить выкуп, предпочел мудрости золото и освободил колдунью Гулльвейг из грота, где она чахла над сокровищем карлика? Отнюдь не всегда ты поступал мудро и справедливо, о Один, и мы, собравшиеся здесь за столом, не должны слушать тебя так, будто ты воплощенная истина.
Тогда Скади, жена Ньёрда, вскричала с великанской горячностью:
— Почему мы не выгоним отсюда эту болтливую ворону?
— Скади, — обратился к ней Локи, — помни, что выкуп за смерть твоего отца еще не уплачен. Ты ухватила себе здесь мужа и на радостях обо всем позабыла. Вспомни, кто убил твоего отца-великана. Это был я, Локи. И ты не рассчиталась со мной, хотя за этим явилась в Асгард.
Потом Локи обратил взгляд на Фрейра, устроителя пира, и все поняли, что он готов излить свою желчь на него. Но Тюр, отважный меченосец, поднялся и сказал:
— Ты не смеешь оскорблять Фрейра, о Локи. Фрейр великодушен. Он щадит побежденных и дарует свободу пленным.
— Умолкни, Тюр, — оборвал его Локи. — Придет время, когда тебе нечем будет держать твой меч. Попомни мои слова. — И продолжал: — Фрейр, они думают, я не скажу правду о тебе, поскольку ты устроитель пира. Но меня сладкими яствами не подкупишь. Не ты ли послал Скирнира в жилище Гюмира усмирять его строптивую дочь? Не ты ли уступил ему свой булат, чтобы он застращал ее до того, что она согласилась выйти за тебя, убившего, говорят, ее брата? Да, Фрейр. Ты расстался с волшебным мечом, который должен был сохранять для битвы. И тебе уже пришлось пожалеть об этом, когда у озера ты встретил Бели.
Тут все ваны вскочили, угрожающе глядя на Локи.
— А вы, ваны, охолоните, — продолжал Локи. — Если асам суждено сдерживать натиск главных сил Ётунхейма и Муспелльсхейма на Асгард, то ваш удел — выстоять или пасть в долине Вигрид. Но вы уже проиграли свою битву, ибо оружие, вложенное в руки Фрейра, он променял на великаншу Герд. Ха! Сурт победит вас из-за вожделения Фрейра.
В ужасе взирали боги на того, кто позволил себе со злорадством говорить о торжестве Сурта. Они готовы были наброситься на Локи, но их остановил грозный голос Одина. И тут на пороге пиршественной залы появился новый гость. Это был Тор. С молотом на плече, в железных перчатках и в поясе доблести он стоял, испепеляя Локи яростным взглядом.
— A-а, предатель Локи, — прогремел он. — Ты задумал умертвить меня в доме Гейррёда, но теперь тебя самого ждет смерть.
Тор замахнулся Мьёлльниром, еще мгновение — и молот полетел бы в Локи. Но слова, произнесенные Одином, не пропали втуне:
— В этих стенах нельзя проливать кровь, сын мой. Не выпускай своего молота из рук.
Тогда, съежившись под гневным взглядом Тора, Локи шмыгнул в дверь, выскочил за ворота Асгарда и перемахнул Биврёст, радужный мост. И проклял он Биврёст, и восславил тот день, когда воины Муспелльсхейма обрушат его в бешеном натиске на Асгард.
К востоку от Мидгарда было место куда более зловещее, чем любая глушь Ётунхейма, — Ярнвид, железный лес. Там жили самые гадкие в мире колдуньи. А владычицей их была старая ведьма, мать многих сыновей, обернувшихся волками. Двое из ее сыновей, Сколль и Хати, гнались за Соль, солнцем, и Мани, луной. Был у нее и третий сын, волк Манагарм, которому предстояло напиться людской крови, проглотить луну и запятнать кровью небеса и землю. В Ярнвид, железный лес, и устремил свой бег Локи. Там он обосновался, женился на одной из колдуний, Ангрбоде, и у них родились дети, принявшие чудовищные обличья. Из всех противников асов и ванов в грядущей битве, названной Рагнарёком, гибелью богов, потомки Локи были самыми ярыми.
Валькирия
Чтобы избирать лучших и определять исход войн, Один посылал на поля битв своих дев-воительниц. Прекрасными и неустрашимыми были эти воительницы, а также мудрыми, ибо Один показал им руны мудрости. Звались они валькириями, «выбирающими мертвых».
Избранные среди павших назывались в Асгарде эйнхериями. Для них Один возвел огромный чертог Вальхаллу. Пятьсот сорок дверей было в Вальхалле, чертоге убитых, и каждая из них пропускала по восемьсот воинов разом. Что ни день эйнхерии облачались в свои доспехи, снимали со стен оружие и шли сражаться друг с другом. Раненые тотчас исцелялись, и все в мире и добром согласии усаживались пировать. Сам Один потчевал своих воинов и бражничал вместе с ними, но к пище не притрагивался.
Эйнхерии ели жаркое из мяса вепря Сэхримнира, каждый вечер забиваемого и каждое утро возрождавшегося. Пили они мед, сваренный из молока козы Хейдрун, щипавшей листву дерева Лерад. И валькирии, мудрые и бесстрашные девы-воительницы, ходили среди них, наполняя рога этим хмельным напитком.
Самой юной из дев-воительниц была Брюнхильд. Но ей Один показал больше рун мудрости, чем кому-либо из ее сестер. И когда пришла пора отправлять Брюнхильд в Мидгард, Всеотец одел ее в наряд из лебяжьих перьев, в какой прежде одевал трех сестер-валькирий — Альбит, Ольрун и Хладгрун.
В ослепительно белом оперении юная дева-воительница слетела из Асгарда на землю. Ей еще не приспело время мчаться на поле сражения. Ее манили к себе воды, и, в ожидании повеления Всеотца, она нашла озеро, окруженное золотыми песками, и искупалась в нем в облике девушки.
А неподалеку от этого озера жил молодой герой по имени Агнар. И однажды, лежа у озера, Агнар увидел, как на берег опустилась ослепительно белая лебедушка. Она сбросила в камышах свое оперение и на глазах у Агнара превратилась в девушку.
Волосы ее были такими блестящими, а движения такими ловкими и стремительными, что он узнал в ней одну из дев-воительниц. Одну из тех, что даруют победу и высматривают достойнейших. Агнар был дерзок духом и решил во что бы то ни стало поймать деву-воительницу, даже если навлечет на себя этим гнев Одина. Он спрятал лебединый наряд, оставленный девушкой в камышах. Выйдя из воды, она не могла улететь. Агнар вернул ей лебединое оперение, но ей пришлось пообещать, что она будет его защитницей в битвах.
- Предыдущая
- 25/40
- Следующая
