Вещий сон - Слаповский Алексей Иванович - Страница 2

• Предыдущая
• 2/27
• Следующая

Крик, визги, всадник ускакал, сгинул в ночи, а на столе лежит невеста, и платье ее не бело, а красно, и кровь залила все окрест, обувь промокла от крови, жених кричит:

— Кто? Кто? Кто?

— Он! — указывают все на Невейзера.

Он бежит.

Нет выхода из черного леса, а топот ног все ближе. Вот внизу блеснуло что-то: река! — но к реке нет спуска, над рекой обрыв, волки настигают, окружают, куда ни посмотри — светятся, мерцают их желтые глаза убийц. Вожак выступил вперед, распахнул ватник, показав волосатую грудь, вынул ножик из кармана, сказал: «Ша!» — выплюнул окурок себе под ноги и пошел на Невейзера.

Невейзер разбежался и прыгнул. Он обязательно допрыгнет до воды, обязательно! Он летит и понимает: нет, не допрыгнет, грянется о песок. Он ясно видит этот песок — до песчинки, словно, лежа на пляже, перебирает в пальцах: песчинка желтая, песчинка белая, а вот прозрачная, как стекло... и все еще падает, сейчас разобьется!..

Он встает, идет длинным коридором в туалет, возвращается, пьет воду из чайника (жажда после вчерашнего), сидит у окна, курит, ошалелый со сна и от сна во сне.

Наверное, только с похмелья можно так запомнить сон: до мельчайших подробностей, и он перебирает их, удивляясь не странности сна, а, наоборот, насколько отразилось в нем то, что живет в его дневном разуме.

Свадьба? Очень просто: сегодня ему действительно предстоит отправиться на свадьбу — снимать новобрачных и их счастливых родственников. Телеоператор не профессия его и даже не работа. Работает он в видеоцентре заместителем директора, по образованию киновед (ВГИК заочно), служил в областном управлении кинофикации, был директором кинотеатра, редактором рекламной газетенки, издаваемой кинофикационным управлением, потом попал в этот самый видеоцентр, занимающийся прокатом, продажей, перезаписью и обменом видеофильмов, большей частью импортных, пиратски-контрабандных, поскольку других нет, отечественные же спросом не пользуются. Год назад купили видеокамеру с целью расширить деятельность: создавать какие-нибудь сюжеты и программы для телевидения, а может, и телеспектакли.

Но не получилось ни сюжетов, ни программ, ни телеспектаклей, камера обреталась в видеоцентре по-свойски: кто возьмет на дачу заснять пикник, кто, политически неуравновешенный, запишет собрание какой-нибудь оглашенной партийки, членом которой состоит, но изредка случались все же и заказы со стороны — увековечить юбилей организации, фирмы, презентацию чего-нибудь презентируемого (большая мода пошла на презентации), ну и — свадьбу. Правда, свадьбами специально занимались парни из городского загса и не любили конкурентов, но Леонид Рогожин, друг Невейзера, добывал заказы частным образом, прося брачующихся говорить в загсе, когда им будут предлагать видеоуслуги, что, мол, у нас своя камера есть, сами снимемся.

Зачем это было нужно Рогожину?

А у Рогожина на каждой свадьбе имелась своя цель. «Понимаешь, — говорил он Невейзеру или кому другому, кто соглашался его выслушать, — всякая свадьба, хоть она и утратила многое в своем обряде, все-таки имеет в себе мистический сгусток эротизма, атавистическую сексуальную ритуальность, когда все лица женского пола чувствуют себя отчасти невестами, когда их либидо бунтует, если оно есть, просыпайся, если спало, появляется, если его до этого вообще не замечалось. На каждой свадьбе обязательно и стопроцентно одна из девушек или женщин (или две, или три, но одна — это non dubitandum est![2]) оказывается в постели с человеком, которого она до этого в глаза не видала, и как бы дублирует этим первую брачную ночь (подобный обряд — без «как бы», а публично — до сих пор существует в одном из племен Новой Зеландии). Задача заинтересованного человека — разглядеть эту особь и довести до результата!»

И он делал это неукоснительно на всех двадцати с чем-то свадьбах, где был с Невейзером, представляясь то его ассистентом, то продюсером, то просто товарищем, в общем, как на ум придет, да и не очень-то интересовались. В его послужной список на данном поприще входили: подруга жениха, подруга невесты, сестра жениха, мать жениха, мать невесты, мать друга жениха, жена брата невесты, жена племянника друга отца жениха, официантка, разносящая блюда, сама невеста и т.д., и т.п.

Невейзер всегда завидовал его азарту, его увлеченности, сам же он на свадьбах безмерно скучал, ожидая момента, когда можно сказать: все, кассета кончилась, на три часа накручено, устанете смотреть! — и вручить кассету хозяевам вечера, получив сразу же расчет деньгами и парой бутылок вина или водки, от чего никогда не отказывался, потому что, работая, обычно старался не пить, наверстывал дома. В одиночку, беседуя мысленно сам с собой, он выпивал, надеясь, что на этот раз Рогожин не притащит к нему очередную жертву — в его коммуналку, в его комнату, где есть комнатка-ниша без окна, бывшие жильцы-молодожены держали там грудного ребенка, а сейчас она отгорожена занавесью, на полу широкий и толстый матрац, застеленный раз и навсегда темно-зеленой простыней.

Впрочем, для Рогожина любовь важней комфорта, к тому же он всегда придерживался принципа: куй железо, пока горячо, ne differas in crastinum[3], поэтому творил эту самую любовь там, где она поражала выбранную им даму, заставляя забыть об условностях: в подъезде дома (в углу, за мусоропроводом), в подвале, на крыше, в кустах парка культуры и отдыха, в машине, в доме, предназначенном на слом, и, наоборот, в доме еще не достроенном, в павильоне автобусной остановки, в телефонной будке, в лифте, ездя вверх-вниз, на кладбище, на городской свалке, на бездействующем аттракционе «Русские горки», в колодце теплотрассы, под свадебным столом, не считая таких мест, о которых просто неприлично сказать.

Невейзер вспоминал другие детали сна. Машина, потому что за ним действительно должны прислать машину, свадьба на этот раз — сельская, хоть в этом будет отличие, на сельских свадьбах Невейзер еще не бывал. Понятны и выстрелы, и взрывы, и Эди Мэрфи — кому и видеть такие сны, как не ему, просмотревшему по долгу службы сотни фильмов с выстрелами, взрывами, и Эди Мэрфи, и многим другим, так что сон, пожалуй, даже поскупился. Понятно, откуда появилась Катя, но странно, что она приснилась юной, той, и начисто забылось во сне, что она с тех давних пор успела побывать его женой, а теперь живет на другом краю города, ставшего вдруг больше, чем казалось ранее. Ничего из взрослой Катиной жизни не приснилось во сне, он увидел ее как бы набело, без того будущего, которое теперь стало прошлым.

Понятны и майор Харчук, и бег вдоль обрыва; он и раньше часто во сне бегал и падал, причем преследователи прыгали вслед за ним, одно время этот сон снился постоянно, и Невейзер на грани просыпания думал со злорадством: «Я-то, между прочим, сейчас проснусь, а вам-то каково будет?»

Много во сне было и всякой чуши: джигит на коне, смерть невесты, волки... Но это обычная сновидческая чепуха, искать которой аналогии в жизни, по правде говоря, не хочется, другой вопрос важнее: опохмелиться или не опохмелиться? Вопрос этот предстоит пока решить теоретически, сейчас опохмелиться нечем, а вот когда привезут в село... Машину, сказал Рогожин, рано утром пришлют.

• Предыдущая
• 2/27
• Следующая