Бремя Власти - Кузмичев Иван Иванович - Страница 10

Так что читая о том, что армия противника движется в сторону Ржева, по правому берегу Днепра, я вижу не просто стрелочки на голом листе, а все излучины мелких речушек, лески и даже самые заметные овраги.

С той скоростью, что враги движутся, они смогут выйти к Ржеву недели через четыре, может пять — обоз за собой им приходится тащить изрядный. Защита артиллерии дело первостепенной важности — это понимает каждый. А оставить с ним малый корпус — значит обречь их всех на гибель. Калмыки с казаками резво вырежут всех, им дай только шанс!

Шведы в свою бытность испытали на себе все прелести войны со степной конницей и вольным людом. Кажется в тех землях до сих пор людей нет, как впрочем и построек.

Итак что мы узнали из новых сведений?

Во-первых, армия противника не шестьдесят тысяч, а все восемьдесят. Это плохо, со мной только сорок с небольшим, и четверть вспомогательные войска, правда артиллерии изрядно, недаром весь корпус Русских Витязей в три тысячи штыков забрал. Понимаю, что каждый третий из них еще не обстрелян, не нюхал пороха в бою и не видел как умирают товарищи у тебя на глазах. Но пройти через то им придется именно в бою с врагом! Ну а с проблемами душевного плана по большей части справятся святые отцы епископа Варфоломея. Не даром же он две дюжины молодых с горящим сердцем несколько лет назад у патриарха для возросшей епархии вытребовал.

Впрочем у многих других полков артиллерии хватает и я не гвардейских, в которых артиллерию довели до штатного числа по нормам полка витязей, когда каждый капитан, командующий ротой имеет в подчинении не только два отделения мортирщиков, но и полноценный артиллерийский расчет с новым двенадцатифунтовым орудием в придачу. Что не говори, а это сила!

Жаль только по такой системе полностью вооружены порядка восьми тысяч воинов, еще три-четыре находятся в процессе, а вот остальные остались на 'старом' петровском довольствии. Для своего времени вроде бы и нормальном, но для меня — человека двадцать первого это неприемлемо. В особенности в сравнении с нормами будущей армии, достичь которых в обозримое время не получится при всем желании. Ни уровень промышленности, ни квалификация персонала не позволят. Но ведь все это не повод чтоб опускать руки?

Но вернемся к тому, что стало известно разведчикам Алларта.

Кроме численности его люди смогли достать план похода на Москву. Да-да, противники на мелочи не разменивались. А зная принца Савойского как человека умного и дальновидного приходится задумываться о том как именно враги добьются своей цели. Ну не этой же армией собираются они сокрушить царство — для такого кишка тонка. Выходит нечто такое о чем я пока еще не знаю. И это крайне неприятно. Подобное заставляет строить догадки, выдумывать сотни вариантов почти все из которых заведомо ложные. Как хорошо, когда все карты раскрыты, руки чисты и в бой идут под марш барабанов с развернутыми штандартами. Эхх, времена. Вернуться ли они?

Думаю, что для меня вряд ли. Уже не полководец я — правитель, а им о чести, миролюбии и жалости необходимо забыть. Человеческие ценности для вершителя судеб тысяч заменяют государственная необходимость. И это страшно. В первое время было жутковато, но потом привык, да и Оленька помогла — спасла от тяжкого рока, подарив Ярослава с Иваном…

Стоп!

Вновь мысленно одергиваю себя, что-то стал рассеянным, нужно больше концентрироваться на деле. Итак, выходит на Ржев, как нам думалось в начале союзнички не пойдут, что ж, возможно правы. Их план предусматривает поход по прямой на Москву, по пути разбивая и ломая всякое сопротивление. А к концу августа столица России при должном старании будет в руках противника.

Нет, ну это чушь несусветная! Для полководца уровня Евгения следовать этому безумию — сущая дикость. Но черт побери этот мир, все именно так и происходит.

Сколько времени я еще бы ломал себе мозги не знаю, если бы ко мне не пришел Прохор.

… Когда жизнь резко меняется, кажется — все пропало. Мало кто задумывается о том, что на самом деле Судьба дает ему второй шанс. Прохор Митюха не был ни первым, ни вторым — он шел вперед с широко открытыми глазами, реагируя на изменение обстановки так как написано в Уставе: '… блюди честь, верность и правду, не сомневайся в собственных силах, действуй!'. Только так и никак иначе.

Эта позиция помогала и в Конских Водах, и при Полтаве, и в других многочисленных битвах о которых уже ничего толкового не помнится: всего лишь сухие строчки в отсчете для летописи Корпуса Русских Витязей. Не даром он самый молодой генерал в русской армии! Только недавно двадцать один исполнилось, но глядя на серьезное лицо с мужским взглядом ему дашь не меньше тридцати. Повзрослел Прохор не по годам, как впрочем и остальные витязи…

К походной жизни, лишенной чаще всего нормальной постели и множества мелких бытовых вещей о которых учась в Корпусе юноша даже не задумывался, он привык с первых месяцев. Недаром ведь их натаскивали как матерых гончих. Это Митюха понял только несколько лет спустя, да и то не сам, а после беседы со Старшим Братом.

Нет напрямую об этом никто не говорил, но и скрывать от своего протеже истину тогда еще царевич не стал — ценил доверие выше сиюминутной выгоды. За это Прохор ему благодарен до сих пор, он знает — что бы не случилось, Старший Брат выслушает и поймет, поможет преодолеть все преграды. Ну а то что он царь… что ж, это только стимул служить лучше, отдавая всего себя во благо Отечества!

Встреча с командующим корпусом 'Русских витязей' — это не просто разговор с генералом, это куда большее. Ведь Прохор Митюха мой воспитанник, как не парадоксально это звучит. Сам не особо старше его, но слушает меня будто древнего старца. И он для меня как младший брат, на него возлагаю большие надежды, но и требую немало. Думаю он это понимает и не разочаровывает…

— Здравствуй, Старший, — улыбаясь, произнес Прохор.

— И тебе не хворать, Прошка, — по-доброму отвечаю ему.

Оба рады встрече, ведь последняя была ой как давно! Наедине мы со старым другом можем общаться без экивоков, чем без зазрения совести пользуемся. Так что дальнейший разговор проходил сидя в креслах с кружкой сбитня и холодными мясными колбасками с хреном.

А что, вполне неплохо прочищает мозги, особенно в такие дни, когда голова пухнет от информации и хочется исчезнуть на недельку другую. Судя по тому как Прохор с энтузиазмом накинулся на мясное — дела у него не медовые. Хотя оно и понятно — генеральские погоны много тяжелее полковничьих.

— Рассказывай как дела, по какому вопросу пришел.

— Неужели к тебе, Старший, больше нельзя прийти просто так?

— Ты прекрасно знаешь, что витязям я всегда рад, но вы не станете тревожить меня по пустякам. А ты, Прохор, в особенности, так что давай говори что гложет.

Генерал качнул головой, соглашаясь с моими надо признать довольно жиденькими доводами, и отпив сбитня начал:

— Хочу попросить тебя поставить нас на острие атаки.

Чего-то подобного я ожидал, поэтому тень набежавшая на лицо не превратилась в мрачную тучу. Медленно считаю до десяти и выпускаю сквозь зубы воздух. Прохор понимает меня, знает, что берегу ребят не просто так, но поступает не лучшим образом. Именно поэтому словесную шелуху отбрасываю за ненадобностью и напрямую спрашиваю о главном:

— Причина?

На губах молодого генерала мелькнула грустная улыбка и пропала.

— Хоть наш полк уже и не полк, считай шесть полноценных батальонов, и витязи побывали не в одном десятке сражений, но до сих пор многие считают нас мальцами не заслуживающими гвардейского знамени. Первый батальон то знают себе цену — проливали кровь как водицу, да и второй с третьим тоже закалены, но остальных эти разговоры угнетают, подрывают не только боевой дух, но и авторитет всего корпуса. Младшим хоть и по семнадцать лет минуло, а ничего кроме потешных баталий за плечами нет.