Фантаст-окулист - Арджилли Марчелло - Страница 24

• Предыдущая
• 24/25
• Следующая

Краски тут же разъехались в разные стороны и принялись за работу. Но самое интересное, что в своих спорах они совсем забыли о людях, которые живут в Европе.

Вот почему европейцы так и остались белокожими, и представляете, как же они рассердились, когда, отправившись путешествовать, обнаружили, что в Африке, Азии и Америке живут чернокожие, желтокожие и краснокожие люди!

Должно быть, европейцы очень обиделись, что краски забыли про них, потому что стали с неприязнью, даже с презрением относиться ко всем цветным людям. Так продолжалось несколько столетий. И только в наши дни все изменилось. Теперь многие белокожие считают, что черная кожа даже красивее белой, и потому летом часами лежат на солнце, желая почернеть. Но сколько ни стараются, все равно видно, что они белокожие, только загорелые — вот и все!

Теперь, к счастью, вкусы стали иными, чем прежде, но в течение долгих столетий женщины считали признаком красоты белоснежную кожу — чем белее она, тем больше ею гордились…

А королевы и знатные дамы как огня боялись солнца и прятались от него подальше и, чтобы ненароком не загореть, покрывали лицо разными кремами и делали всякие притирания.

Уж как они старались, чтобы их кожа всегда оставалась белой, прямо из кожи вон лезли! Все знают, например, что римская императрица Поппея каждый день принимала с этой целью молочную ванну. А английская королева Мария Стюарт — это, должно быть, менее известно — каждое утро купалась в белом вине. И кто знает, сколько других королев и придворных дам старалось подражать им.

Мужчины, по правде говоря, подобных проблем никогда не ведали. В истории отмечен только один случай, когда мужчина, заботясь о цвете своей кожи, принимал особую ванну.

Случай исключительный — этот человек по утрам купался в чернилах. Ученые долго ломали голову, почему он выбрал для себя черный цвет.

А все оказалось очень просто. Хотите, открою секрет? Этот человек принимал чернильные ванны, желая стать совсем черным и невидимым ночью. Это был вор.

Пастельные мелки жили в одной коробке, и, как только их туда укладывали, они тут же начинали ссориться, выясняя, кто из них красивее.

— Я красивее всех! — кричала красная пастель. — Я нравлюсь всем без исключения людям! Мой цвет — цвет солнца, пламени, крови…

— Не говори глупостей! — возмущалась желтая пастель. — Тебя используют на дорожных знаках, когда нужно что-то запретить! Это мой цвет — всеми любимый — цвет радости!

— Заблуждаетесь! Самая красивая я! — возразила зеленая пастель.

И поскольку каждая краска считала себя самой красивой и самой любимой, они не переставали ссориться.

Но однажды этот бесконечный спор прервал чей-то тоненький голосок:

— Напрасно вы ссоритесь! Больше всех любят меня, и я могу доказать это!

Пастельные мелки дружно рассмеялись:

— Ты?! Да ты посмотри на себя! От тебя же ничего не осталось! Такой крохотный кусочек, что уже почти ничего не нарисуешь.

И в самом деле, этот мелок оказался совсем крохотным. Коротенькая палочка, будто карандашный огрызочек. Но он настаивал:

— Глупцы! Разве не понимаете, что мною так много рисовали именно потому, что больше всех любят. Мой цвет — самый распространенный и самый любимый!

И остальные краски приумолкли. Никому уже не хотелось смеяться.

Так какой же это оказался цвет? Об этом я умолчу. Скажу только, что в каждой коробке с пастелью лежит ваш самый любимый цвет.

И нетрудно угадать, какой.

Это самая короткая палочка.

— Какого цвета уголь?

Класс дружно ответил:

— Черного!

— Какого цвета мимоза?

— Желтого.

Учительница продолжала задавать вопросы, желая убедиться, что дети знают цвета.

— А какого цвета море?

И все хором ответили:

— Голубого!

Тут уж море, что лежало совсем близко от школы, обиделось:

— Я не всегда голубое, — возразило оно, — у меня много цветов и оттенков — небесно-бирюзовые, зеленые, серые…

И, как всегда, когда сердилось, море вскипело волнами, покрылось белыми барашками. Пенистые гребни обрушились на берег, и в несколько мгновений начался шторм.

Услышав шум, дети бросились к окну.

— Смотрите, какое бурное море!

— Какие высокие волны!

Море сердито спросило:

— Так какого же я цвета? Теперь видите, когда сержусь, то делаюсь желтым, зеленым, коричневым и даже белым — посмотрите на мои волны!

— По местам! По местам! — велела учительница, и дети вернулись за парты.

— О чем мы говорили? Ах да, какого цвета море?

И хор голосов ответил:

— Голубого!

— А теперь попробуйте нарисовать его.

Достав коробки с цветными карандашами, школьники взяли только голубые.

Море вздохнуло и смирилось: бесполезно спорить. Все привыкли, что оно чаще всего голубое и рисовать его нужно только голубым цветом.

Бывает, кто-то боится высоты или темноты, кто-то не переносит шершавую кожуру персика или страшится переходить улицу. Она же невероятно боялась белого цвета.

Вроде бы не так уж это и страшно, но все-таки доставляло некоторые неудобства. Она совершенно не терпела ничего белого. Даже при одном только упоминании о белом цвете у нее мурашки пробегали по коже.

Откуда возникла подобная болезнь, ни один врач так и не сумел понять. Наверное, это началось еще в младенчестве — стоило завернуть ее в белоснежную пеленку, как она принималась кричать во все горло.

А в школе ее начинало трясти при одном только виде раскрытой тетради или альбома для рисования — будто перед ней лежала змея. Пришлось ей учиться дома и сдавать экзамены экстерном, пользуясь, разумеется, тетрадями с цветной бумагой.

Вдобавок ко всему, она не могла смотреть телевизионные передачи: от рекламы стиральных порошков ну просто падала в обморок. Вроде бы не так уж это и страшно, но все-таки не очень приятно.

Из опасения увидеть случайно что-то белое ей пришлось жить в полном уединении на своей вилле, где все было окрашено в самые разные цвета.

Так она и жила одна, совсем не имея друзей, потому что всегда ведь кто-то может явиться в белой рубашке или с белым платком, выглядывающим из кармана пиджака, наконец, кто-то может просто упомянуть в ее присутствии о чем-то белом. А это, разумеется, просто недопустимо.

Она выросла, стала девушкой, но так и не вышла замуж. Вроде бы не так уж это и страшно, но все-таки неприятно.

Чтобы в дом не проникло ничего белого, ей приходилось держать множество служанок. Письма и газеты, например, прежде чем передать ей, следовало окунуть в чай, чтобы они пожелтели. И повару тоже надлежало проявлять особую бдительность — никакой сметаны на столе, ни вареной рыбы, ни белых сыров, никаких фруктов белого цвета!

Поскольку ее виллу окружал большой парк, ей пришлось держать целый штат садовников, которые следили, чтобы не распустился ни один белый цветок: лилии и маргаритки следовало уничтожать или перекрашивать.

• Предыдущая
• 24/25
• Следующая