Хоббит (с иллюстрациями) - Толкин Джон Рональд Руэл - Страница 28
- Предыдущая
- 28/57
- Следующая
Приглядевшись, гномы различили на воде колпак Бомбура и кинули туда веревку. Бомбур ухватился за крюк, и его быстро вытащили. Разумеется, вымок он насквозь, но это было далеко не самое худшее. Очутившись на суше, Бомбур тотчас же крепко заснул, и разбудить его, несмотря на все старания, никак не удавалось.
Путники принялись проклинать неуклюжесть Бомбура и свое невезение (потеря лодки означала, что оленятинки им отведать не придется), как вдруг вдалеке запели охотничьи рога и послышался собачий лай. Впечатление было такое, будто с севера по тропе приближается охота. Гномы притихли, настороженно прислушиваясь.
Бомбур спал, его широкое лицо расплылось в улыбке – толстяку явно снилось что-то очень приятное. Внезапно из мрака выскочила снежно-белая лань, а за ней детеныши. Животные словно светились. Прежде чем Торин успел открыть рот, трое гномов схватились за луки. Но ни один выстрел как будто не достиг цели. Оленье семейство скрылось за деревьями столь же бесшумно, сколь и появилось. А раздосадованные гномы продолжали стрелять.
– Хватит! Прекратите! – взывал Торин, но было уже поздно: колчаны опустели. Луки – подарок Беорна – теперь ни на что не годились.
С каждым днем становилось все темнее. Река осталась далеко позади, и теперь вновь ничто не нарушало унылого однообразия, царившего в лесу. Снова начало казаться, что Лихолесью не будет конца. Впрочем, когда бы путники больше знали об этом лесе, когда призадумались бы, откуда взялись олени, они бы догадались, что скоро покажется солнце, что восточная опушка уже близко – только бы хватило мужества и сил добраться до нее.
Но они ни о чем таком не догадывались и хмуро брели по тропе, изнемогая под тяжестью Бомбура. Толстяк был настолько грузен, что нести его приходилось вчетвером, а остальные тащили мешки. Те, конечно, полегчали, но это нисколько не радовало, ибо ни еды, ни питья почти не осталось. А в лесу ничего съестного не росло, попадались лишь какие-то омерзительные на вид грибы да травы с неприятным запахом.
На четвертый день после переправы вступили в заросли бука. Поначалу перемена обрадовала, ибо тьма заметно поредела и вокруг тропы разлилось зеленоватое свечение. Но бесконечные ряды серых стволов, этакие живые колонны, поддерживающие лиственную крышу, навевали уныние. Печально шелестел ветер, на землю падали листья, напоминая, что близится осень. Ноги тонули в толстом ковре палой листвы.
Бомбур все спал, а остальные понемногу впадали в отчаяние. Порой откуда-то доносился смех, слышались голоса и песни – диковинные песни, вовсе не гоблинские, таинственные и пугающие. По правде сказать, в Лихолесье пугало все.
Прошло еще два дня, тропа побежала под уклон и вывела в лощину, где росли могучие дубы.
– Может, мы уже на опушке? – спросил Торин. – Эй, кто-нибудь, заберитесь на дерево, какое повыше. Должен же этот проклятый лес рано или поздно кончиться!
Естественно, под «кто-нибудь» гном разумел Бильбо. Хоббит был легче всех, даже легче Двалина. Бедный господин Торбинс совершенно не умел лазать по деревьям. Но его подсадили на нижний сук громадного дуба, стоявшего прямо посреди тропы, и он принялся взбираться, продираясь сквозь переплетенные ветви, хлеставшие по лицу; скоро весь он стал зеленым и коричневым – от ветхой коры древнего дуба; ноги не раз и не два соскальзывали и срывались, и выручали лишь крепкие руки. Карабкаясь вверх, Бильбо все ждал, что вот-вот наткнется на громадного паука; когда же страх перед пауками немного отпустил, он стал прикидывать, как будет спускаться, и ему вновь стало жутко. Наконец, пробравшись сквозь крону, хоббит достиг макушки, высунул голову из листвы и увидел пауков – обычных, крохотных, совсем не страшных.
Солнечный свет показался ослепительным. Гномы что-то кричали снизу, но Бильбо не отвечал, позабыв обо всем. Когда глаза привыкли к свету, он окинул взглядом море темно-зеленой листвы, по которому словно гнал волны легкий ветерок. Над лесом вились мириады бабочек, похожих на переливниц – эти бабочки селятся на верхушках дубов. Правда, здешние были черными, иссиня-черными.
Хоббит долго разглядывал бабочек, наслаждаясь свежим воздухом. Наконец он отвлекся и услышал крики гномов, которые в нетерпении буквально скакали под деревом. Бильбо осмотрелся. Лесу не было ни конца ни края. Радость хоббита угасла, он понуро начал спускаться.
Как я уже говорил, до опушки было уже недалеко. Пораскинув мозгами, Бильбо сообразил бы, что дуб, на который он взобрался, стоит на дне лощины, поэтому разглядеть с него опушку попросту невозможно – вид заслоняют другие деревья. Но ничего подобного хоббиту в голову не пришло.
Весь исцарапанный, мокрый от пота и несчастный, он рассказал гномам о том, что увидел.
– Кругом лес! Что же нам делать? – восклицали они в отчаянии. – Вот и посылай хоббита на разведку! – Можно подумать, в том, что лес никак не кончается, виноват был не кто иной, как Бильбо. Бабочки гномов не заинтересовали, а когда хоббит упомянул о свежем ветерке, его спутники обозлились пуще прежнего – ведь сами взобраться на макушку дерева они никак не могли (слишком уж тяжелыми были).
Вечером доели последние припасы и наутро проснулись голодные как собаки. Пошел дождь, капли уныло барабанили по плотному пологу листвы. Всем хотелось пить, но ведь не стоять же целый день с раскрытым ртом, дожидаясь, пока тебе на язык упадет случайная капля. Впрочем, утро выдалось не таким уж плохим – Бомбур проснулся!
Пробудился он совершенно неожиданно и сел, почесывая в затылке. Как выяснилось, Бомбур позабыл все, что с ним было, помнил только, что ужинал в хоббитовой норе. Товарищи долго втолковывали ему, что и как, ибо он упорно отказывался верить.
Услыхав, что еды нет, Бомбур заплакал. Он был очень слаб, ноги у него подкашивались от голода.
– И зачем только я проснулся? – простонал он. – Мне снился такой чудесный сон! Я ехал по лесу, похожему на этот, но там на каждом дереве висели факелы или фонарики и горели костры. А потом меня пригласили на угощение к лесному королю, и мы знатно попировали под веселые песенки!
– Не береди сердце, – проворчал Торин. – Лучше уж помалкивай, не то я за себя не ручаюсь. За тобой, между прочим, должок – знаешь, сколько мы тебя тащили, пока ты преспокойно дрых? От самой реки! И ни разу толком не поели!
Деваться было некуда – затянули потуже пояса, вскинули на плечи полупустые мешки и двинулись дальше по тропе без малейшей надежды когда-либо добраться до восточной опушки. Шли весь день; нет, не шли – брели, а Бомбур все ныл, что ноги его не держат и что ему хочется спать.
– Только попробуй! – пригрозили ему. – Больше мы тебя не понесем.
Однако довольно скоро Бомбур заявил, что с него хватит, и повалился наземь.
– Идите, коли хотите, а я полежу посплю. Глядишь, снова еда приснится. И то хорошо, коль наяву ее все равно нет. И зачем только я проснулся!
В этот миг шедший первым Балин закричал:
– Смотрите! Свет!
И правда – в глубине леса, по левую руку, светился алый огонек. Рядом с ним вспыхнул другой, третий… Бомбур немедля вскочил, и путники всей гурьбой бросились вперед по тропе, даже не думая о том, что это могут оказаться костры троллей или гоблинов.
– Похоже, мои сны сбываются! – пропыхтел запыхавшийся Бомбур и рванулся было к огням, но его удержали. В отличие от толстяка остальные гномы не забыли предостережений Беорна и Гэндальфа.
– Какой прок от еды, коли мы потом не выберемся из леса? – резонно заметил Торин.
– Мы умрем с голоду, прежде чем выберемся, – откликнулся Бомбур, и Бильбо не мог с ним не согласиться. Долго спорили; наконец решили послать двоих на разведку – пускай подберутся к огням и выяснят, что там такое. Но никак не могли договориться, кто пойдет: никому не хотелось потеряться в Лихолесье. Все решил голод, тем более что Бомбур вновь принялся перечислять все те яства, которые отведывал во сне. Отогнав страхи, путники вместе сошли с тропы.
- Предыдущая
- 28/57
- Следующая
