Скандальная графиня - Беверли Джо - Страница 4

Она верила всем грязным слухам, которые распускают обо мне в свете! Говорят, что не только Ванса я сделала своим любовником, но и всех подряд мужчин нашего круга, и, разумеется, я уговорила Ванса избавиться от неугодного мне супруга!

Нет, не желаю больше ни о ней писать, ни ее вспоминать! Однако, увы, я никак не смогу навестить вас на Рождество. Ничуть не намерена лицемерить, но я обязана почтить память матери моего ушедшего супруга хотя бы месячным трауром.

Но если вы с Торримондом не уезжаете в Лондон на зимний сезон, то, возможно, я смогу приехать к вам в январе. Теперь же я достаю все свои теплые шали, толстые шерстяные носки и рукавички, чтобы дожить до того благословенного времени, когда мы увидимся.

– Перри!

Джорджия стремглав сбежала по ступеням парадной лестницы и упала в объятия любимого брата. И тотчас потащила его вверх по лестнице, приговаривая:

– Не вздумай раздеваться, братец, покуда не дойдем до моего будуара, иначе умрешь от холода!

Смеясь, Перри передал свою шляпу лакею и последовал за сестрой.

– Я глазам своим не поверила, когда увидела, что ты пишешь… Подумать только, ты собрался меня навестить! – щебетала Джорджия. – В эдакую непогоду и спустя всего неделю после Рождества! Ты, наверное, заехал по дороге к друзьям, что живут на севере? Но как бы там ни было, это прекрасно. Я видела тебя в последний раз несколько месяцев назад и соскучилась.

– Я приехал единственно ради того, чтобы увидеть тебя. Ведь я люблю Эрне так же нежно, как и ты, сестренка!

– На то мы и родня с тобой! Ну, входи побыстрее. Мне удается кое-как обогреть эту вот крошечную гостиную, а еще мою спальню, поэтому я редко выхожу из своих покоев. Мама и папа не приехали на Рождество – они вернутся не ранее двадцать третьего числа. К тому времени мне придется протопить еще и столовую.

– И они станут поддерживать там тепло, в какую бы кругленькую сумму это им ни встало! – Перри стянул перчатки, шарф и пальто, подбитое мехом, и сунул все это в руки горничной Джорджии, Джейн.

Джорджия сбросила свой теплый плащ на ближайший диванчик и снова заключила брата в объятия. Перри был всего на каких-нибудь пару дюймов выше сестры, к тому же очень строен и худощав. Отчасти поэтому многие недооценивали его силу, хотя он был прекрасно физически развит и со шпагой управлялся отменно. Многие полагали также, что его щегольские замашки свидетельствуют о внутренней пустоте, однако они просто плохо знали Перегрина Перримана.

– Что тебе предложить перекусить с дороги? Что-нибудь из горячего? Или чаю? А может, эль? Или вина?

– Сначала чаю, а потом любой еды, да побольше! Суп согрел бы мои промерзшие косточки…

– Чаю и супа для моего брата, и как можно быстрее, Джейн… ну и всего остального… словом, вкусный обед! – приказала Джорджия служанке. – И позаботься, чтобы в его комнате было так же тепло, как и в моей!

Перри, умилившись, запечатлел горячий поцелуй на щеке служанки:

– Хороша, как всегда, и еще более, чем всегда, расторопна!

Тридцатипятилетняя Джейн вспыхнула, словно юная дева:

– Да полно вам, сэр! Ежели хотите поскорее подкрепиться, то лучше вам меня не задерживать.

– Я мог бы тебе и подсобить, – весело объявил Перри, однако позволил служанке уйти.

– Ну зачем ты ее дразнишь? – надула губы Джорджия.

– Но ей ведь это по нраву, – ответил он, и, разумеется, сказал сущую правду.

Джорджия присела на диванчик, не в силах наглядеться на брата:

– Полно, какая женщина перед тобой устоит?

– Будь уверена, все женщины в полнейшей безопасности: я не намереваюсь жениться, а заигрываю лишь с теми, кому это совершенно безразлично.

– То есть с замужними?

– Частенько. Что вполне устраивает и дам, и их мужей – особенно если те погуливают на стороне. Да ты становишься пуританкой, любовь моя?

– Господи, с чего ты взял? Но, видимо, таково тлетворное влияние Эрне.

– Не думаю, что это навсегда.

Джорджия тотчас стала серьезнее:

– Тебе ведь известно, что я была добродетельной женой, правда ведь, Перри? Ну да, я флиртовала, однако…

Перри жестом остановил сестру:

– Разумеется, известно, любовь моя. Но у меня для тебя неважные новости.

Он тоже стал серьезным, и Джорджия поплотнее запахнула шаль. Ей следовало бы сразу догадаться, что лишь суровая необходимость могла вынудить брата уехать из Лондона в разгар зимы.

– Что же это?

– Скандал вокруг твоего имени вновь разгорается.

– Спустя полгода? Как?.. Отчего?..

– Причиной всему твоя покойная свекровь…

– Но она же мертва и погребена! – Джорджия уставилась на брата непонимающим взором.

– Однако успела напоследок отравить и твою жизнь. Она умирала почти неделю, успела продумать церемонию собственных похорон, но также принимала и визитеров. И всем говорила одно: она умирает оттого, что сердце ее разбито. А причиной тому – проклятая бесплодная шлюха, на которой угораздило жениться ее покойного сына.

– Ну, в этом ничего нового нет, – скривилась Джорджия.

– Ошибаешься. – В тоне Перри явственно прозвучало предупреждение. – Она утверждала, что недавно получила сразившее ее наповал известие из достоверных источников: будто бы Чарнли Ванс писал своему секунданту Джеллико, жалуясь, что ты обманом вынудила его заколоть мужа, взамен обещая свою любовь и бегство с ним за пределы страны…

– Что-о-о? – Джорджия вскочила с дивана. – Да кто этому поверит? Я и прежде редко встречалась с Вансом… Да я скорее перережу себе горло, чем убегу с таким, как он!

Перри тоже встал:

– Знаю, однако этой лжи из уст умирающей женщины оказалось достаточно, чтобы…

– За что? – Джорджия заломила руки. – За что? Она и из могилы терзает меня, губит… О, Перри, что мне делать?

– На данный момент – ничего, любовь моя. – Перри взял ее руки в свои. – Разумеется, мы разыскиваем упомянутое письмо, чтобы объявить его фальшивкой.

– А что, если этого письма вовсе не существовало? Как жестоко! Я невиновна! Я ничего дурного не сделала! Ничего!

– Знаю, сестрица! – Перри заключил ее в объятия. – Все, кто тебя знает, уверены: ты никогда не стала бы изменять мужу с кем-то вроде Ванса…

– А с другими? – Джорджия отстранилась от брата. – Думаешь, кто-то всерьез полагает, что я изменяла Дикону?

– Только не те, кто близко с тобой знаком! Однако ты не слишком усердствовала, прикидываясь скромницей…

– И потому заслужила, чтоб меня назвали шлюхой?

– Ты ведь флиртовала? Спорила на поцелуи? Назначала тайные свидания в парке во время балов?

– Но ведь все это я делала единственно ради забавы! Разве развлекаться запрещено? И Дикон ничего не имел против. Не думала я, что ты станешь упрекать меня за это, Перри.

– Я вовсе тебя не упрекаю. Я просто растолковываю, сколь щекотливо твое положение. А оно сложное, Джорджи, и тебе надлежит быть крайне осторожной, чтобы выстоять.

– Но я ведь здесь, правда? Я прозябаю тут, в Эрне, в глубочайшем трауре. Я продлила свой траур на месяц из-за кончины свекрови, а в ответ получила от нее порцию яда! Что еще должна я сделать?

– Оставаться тут подольше, – откровенно ответил Перри. – С глаз долой – из сердца вон. Твоя свекровь мертва и более ничего дурного про тебя не скажет. И история с письмом, наверняка выдуманным, со временем изгладится из людской памяти. А уже весной ты сможешь спокойно появляться в обществе.

– Неужто к весне в высшем свете обо всем этом позабудут? – ядовито спросила Джорджия.

– Нет, конечно, однако твоя история уже не будет передаваться из уст в уста на каждом балу, а к тому времени и другие скандалы, касающиеся иных персон, подоспеют. Твои друзья напомнят свету о твоих добродетелях, ты появишься в полутрауре. Ведь ты леди и вдова – фигура трагическая: юная и прекрасная вдовствующая графиня Мейберри.

– Но как же это… как это может быть? – Джорджия смотрела на брата во все глаза.