Рассказы о Чапаеве. Матрос Железняк (сборник) - Кононов Александр Терентьевич - Страница 2

• Предыдущая
• 2/10
• Следующая

Шофер присел как можно ниже к земле и крутил изо всех сил ручку мотора.

— Не успеешь закрутить — пропали мы, — сказал Чапаев.

В это время у церкви, где стоял офицер, раздался револьверный выстрел. Пуля пропела над самым ухом шофера. Но он уже завел мотор и вскочил в кабину.

Машину сильно рвануло — шофер сразу взял самую бешеную скорость.

Теперь со всех сторон бежали к ним белые. Но скоро остановились: машина круто повернула, Чапаев открыл стрельбу из пулемета.

Пули полукругом легли по всей улице.

В конце деревни уже показались скачущие во весь дух конные белогвардейцы.

Машину трясло на ухабах. Чапаев, прильнув к пулемету, стрелял без остановки.

Опять метнулись мимо зеленые огороды, старые плетни… Вот уже степь дохнула в лицо сухим и горьким запахом полыни… А сзади неслись белые кавалеристы.

Шофер нагнул голову к самому рулю и боялся оглянуться. С минуты на минуту он ждал, что пуля пробьет шину — и тогда конец. А позади, заставляя дрожать весь кузов машины, отрывисто и часто стучал пулемет Чапаева. И вдруг замолк.

Шофер услыхал чуть охрипший голос Чапаева:

— Патроны кончились.

Автомобиль был уже среди ровной степи. Белые кавалеристы скакали далеко позади. Скоро они и сами поняли, что им не догнать сильную машину, и повернули назад — подбирать убитых и раненых.

Чапаев вдруг засмеялся:

— Вот так напились чаю!

Шофер не расслышал: скорость была бешеная, ветер свистел в ушах.

А когда машина пошла тише, шофер услышал:

Шофер оглянулся. Положив ладонь на горячее дуло пулемета, Чапаев пел и задумчиво щурил синие свои глаза.

Однажды Чапаев отправился в рзаведку.

Он и четверо бойцов ехали верхом. А позади, на тачанке с пулеметом, сидели Петр Исаев и восьмилетний сын Чапаева, Аркадий.

Наступил вечер. Чапаевцы увидели небольшой лесок и рядом с ним речку. Далеко за речкой виднелась деревня Клинцовка.

Около речки паслось десятка три лошадей. Их стерегли деревенские ребята. Чтобы не испугать ребят, Чапаев послал вперед своего сына Аркадия.

— Ты кто? — спросили ребята Аркадия.

— Чапаев, — ответил тот.

Ребята засмеялись:

— Ну да! Чапаев небось на громадном коне, и шашка у него серебряная.

В это время Василий Иванович закричал издали:

— Ребята! Вы клинцовские?

— Клинцовские, — ответили они и стали понемногу подходить ближе.

— Что вы тут делаете?

— А мы коней караулим, чтоб их враги не угнали.

— В деревне, значит, белые?

— Ага.

— Много их там?

— Много.

Чапаевцы сошли с коней и стали совещаться.

Тени от деревьев становились все длинней, солнце стало опускаться за верхушки деревьев.

Ребята нарубили было сучьев для костра, но как только увидали пулемет — про костер забыли. Они все ближе подходили к тачанке.

— А вы смелые? — спросил их Чапаев.

— Ну понятно, смелые, — ответил самый старший парнишка; было ему лет четырнадцать.

— Белых из деревни выгнать хотите?

— Хотим.

— Ну, тогда слушайте меня, — сказал Василий Иванович. Он велел ребятам нарубить ивовых палок и содрать с них кору.

Потом Чапаев приказал:

— Когда станет совсем темно, садитесь на коней и скачите к Клинцовке. Да палками, как саблями, повыше размахивайте. А как услышите выстрелы, тикайте по домам. Ясно?

— Ясно, — ответили клинцовские ребята.

Пока стругали ивовые палки, примеряли их — годятся ли для сабель, — пока садились на лошадей и выстраивались в ряды, наступила ночь.

Ребята помчались на конях к деревне.

А Чапаев со своими бойцами подъехал к Клинцовке с другой стороны.

Он выстрелил в темноте из револьвера и бросил вверх ракету. Ракета с шипеньем взвилась высоко в воздух и рассыпалась синими искрами.

Сонные враги выбежали на улицу и при свете ракеты увидели: скачут к ним конные с поднятыми саблями. Потом ракета погасла, и всадники скрылись в темноте.

А в это время с другой стороны деревни застучал пулемет, загремели револьверные выстрелы.

Едва успели белогвардейцы схватить оружие, как на них налетели конники с Чапаевым во главе.

Белоказаки растерялись. Теперь они видели, что красные несутся на них со всех сторон.

И враги побросали оружие, начали прятаться по дворам.

Чапаев со своими пятью бойцами стал объезжать дворы и забирать пленных.

А в это время клинцовские ребята с ивовыми палками сидели уже по своим избам. Как велел Чапаев, они при первом выстреле бросились бежать в разное стороны.

Отряд Чапаева увеличивался с каждым днем. В нем было уже несколько тысяч бойцов — целая дивизия.

И стал Чапаев начальником дивизии.

А комиссаром к нему прислали Дмитрия Фурманова.

Однажды ночью пошел Фурманов проверять красноармейские посты. Он увидел посреди деревни костер и подошел поближе.

У костра сидели красноармейцы, кипятили в ведре воду и вполголоса вели разговор.

— А кто он будет?.. Из каких он, Чапаев-то?..

— Из таких, как мы с тобой. Плотник он. До войны с пилой и топором всю Саратовскую губернию обошел да всю Уральскую область. Он тут каждую деревню знает. Без карты все пути-дорожки, все тропочки до самого Урала помнит. А сам он крестьянин, бедняцкого роду, Балашовского уезда, Саратовской губернии. С малых лет работать пошел. Было ему лет двенадцать, отдали его к купцу — товар отвешивать на весах. И стал его купец учить, как обвешивать да людей обманывать. А он не хочет, купец его за это и прогнал.

— Прогнал?

— Выгнал вон из своей лавки. А Чапаев — сам знаешь, какой он, — неужто стерпит?! Он и тогда за правду стоял. Купец богатый, а Чапаев не испугался. «Жулик ты!» — говорит…

— О?!

— Купец тут от злости чуть не задохнулся. Не привык к правильному разговору. Я, говорит, знаешь что с тобой по закону сделаю? А у буржуя какой закон? «Захочу — в гроб заколочу» — вот какой у него закон. «Я тебя, — кричит купец Чапаеву, — не только из моего дома, я тебя и из села выгоню!» Василий Иванович поглядел на него да и отвечает: «А совсем с земли прогнать меня не можешь? И то ладно. А тебя, гляди-ко, выгоню, дай срок!» И вот, видно, срок этот настал!.. Вот с каких пор Чапаев вражду с буржуем ведет…

Разговор на минуту умолк.

Фурманов присел к огню на корточки, достал уголек и раскурил им свою трубку.

Один красноармеец проговорил негромко:

— Расскажи, Еремеев, про часы.

Плечистый боец в черной папахе откликнулся:

— Да ведь рассказывал уже…

— А ты еще раз расскажи. Вон товарищ, — красноармеец кивнул на Фурманова, — небось не слыхал.

Еремеев помолчал немного и потом начал:

— Было это, когда мы белоказаков выбивали из станицы Сломихинской. Не дошли еще до станицы — ранили меня в голову. Минут десять я, должно быть, без памяти пробыл. Ну, а потом сделали мне перевязку, взял я винтовку, опять пошел вперед. Иду, а сам шатаюсь. Погляжу на небо — солнце мне черным кажется.

— Ослабел, значит?

— Ослабел. И не то чтоб от боли, а скорей всего — много крови потерял. Да. Иду, шатаюсь. Подпираюсь винтовкой. Долго ли шел, и не помню. Гляжу — Чапаев передо мною. «Ты куда? — спрашивает. — Тебе в госпиталь надо, отдыхать, рану залечивать». Поглядел я на Василия Ивановича, и вроде веселей мне стало. Отвечаю я ему громким голосом: «Нет, говорю, товарищ Чапаев, отдыхать мне еще не пора». Глянул он на меня, помолчал. Потом вынимает из кармана часы и подает мне: «Носи! Помни Чапаева». Я заробел было, не беру часов: «Что ты, Василий Иванович! Часы тебе самому нужней…» А он как осерчает: «Бери, говорю, заслужил награду! А Чапаев своего слова никогда не менял!»

• Предыдущая
• 2/10
• Следующая