Имя нам – Легион - Сивинских Александр Васильевич - Страница 23
- Предыдущая
- 23/110
- Следующая
– Какого трагического опыта? – Генрик от изумления даже придержал на мгновение свой размашистый бег к вожделенной кормушке.
– С мастурбацией, – прошептал ему Филипп в самое ухо. – От которой шерсть на ладонях.
Генрик фыркнул и пихнул его в бок.
– Шутник, ха-ха. Ох, и оторвет Бобсон хозяйство твое беспокойное! Он, знаешь ли, Веронику уже полгода обхаживает. Всех переплюнул. Терпеливый…
В голосе Генрика Филиппу почудился намек на разочарование.
– И тебя переплюнул?
– И меня. Ты ведь не думаешь, что я мог пройти мимо нее без единой попытки склонить к близкой дружбе? Некоторое время даже надежда какая-то появилась – это когда она ко мне на колени стала забираться. Потом выяснилось, что у Больших Братьев и их прекрасных сестер представления об интимности несколько отличаются от наших. Посадка на колени, к сожалению, не значит ничего. Вот так-то, господин Жуан!
– Ты, значит, попытался, а мне нельзя? Друг, называется! Иди уж, компенсируй свое фиаско калориями!
Вероника на этот раз была одна: ни собаки, ни начальника обоза.
Филипп сходу ударился во все тяжкие: врал, хвастался, осыпал ее комплиментами и стихами. Бросал под ноги цветы, сорванные по пути, сетовал на судьбу, не сведшую их раньше, и радовался шансу, выпавшему им сейчас.
Он играл мышцами и мёл кудрями.
Он острил, падал на колени и говорил пылко.
Возможно, он несколько переигрывал (а возможно, и изрядно), но результат был налицо: Вероника зацепилась! Такое замечается сразу, особенно, если есть кое-какой опыт. Поэтому Филипп ничуть не удивился, когда она первая потянулась к нему губами. Поцелуй, к сожалению, получился не слишком страстным. Вероника ловко уклонилась от его страждущего рта и мимолетно чмокнула в щечку.
– Тебе пора, Филипп. До встречи!
– С нетерпением буду ее ждать! – блистая очами, воскликнул преисполненный любовного энтузиазма волокита.
– Я тоже…
От этих слов ястребиные крылья взметнулись за мускулистыми плечами Филиппа, и он вихрем полетел восвояси, оглашая окрестности клекотом торжества.
Победоносен!..
Незадолго до отбоя заявился старшина.
«Подштанники менять?» – едва не спросил Филипп.
Старшина подозрительно осмотрел обстановку кубрика, повреждений казенного имущества не обнаружил и опустил на пол средних размеров картонную коробку, громыхнувшую железом.
– Таскай вам, безруким, ядрёна… Прими заказ.
– Какой заказ? – не понял Капралов.
– Открой, узнаешь. Наберут, ядрёна, деревянных… – посетовал старшина на вопиющую бестолковость солдата.
В коробке плотненько устроились «цинк» с патронами, здоровенный пистолет и нож в глубокой кобуре из свиной кожи.
Действительно, заказ.
«И как я о нем забыл?» – удивился Филипп. Он взялся за ухватистую рукоятку ножа, покрытую тканью со специальной, «прилипающей» к ладони, пропиткой и потянул. «Ш-ш-ш», – сказал нож и показал свой великолепный, сверкающий клинок. А вот это уже минус. Товарный вид, несомненно, важен, только такая красота в боевой обстановке совсем ни к чему – враз демаскирует.
Тем не менее, нож был очень хорош.
– Где расписаться? – Филиппу хотелось поскорее избавиться от недружелюбного старшины и всласть побаловаться замечательным оружием.
– Тут, – буркнул старшина и выложил перед Филиппом толстую амбарную книгу, обернутую клеенкой.
Уверенный, что Генрик еще не спит, Филипп сгреб свои приобретения в охапку и помчался хвастаться. Глядя на его счастливое лицо, Саркисян иронично усмехнулся, отложил нож («Я в этом ни бум-бум»), пощелкал затвором пистолета и сообщил:
– Бесполезная трата денег. Простая пуля онзана не возьмет. Скользнет по панцирю и гуд бай! Разве в башку попадешь…
– Что же делать? – расстроился Филипп.
– Есть один вариант. Сходи к слесарю, может, заменит боеприпас на подкалиберный. Вот только… человек он тяжелый. Насквозь советский. Бывший инженер из технической лаборатории при какой-то конторе вроде КГБ. Взорвал он кого-то важного, прежде чем здесь оказался, или еще что – доподлинно неизвестно. Да никто и не суется выяснять. Главное – ручки у старика золотые и котелок варит. Братские умники из исследовательского центра не гнушаются к нему на поклон ходить. Если понравишься, блоху для тебя подкует. Ну а если нет… не обессудь. Зовут его Сергеем Даниловичем. Я тебя к нему провожу. Он как раз любит по ночам в своих железках ковыряться. Серьгу только сними, да волосы под берет спрячь.
Невысокий, щупленький Сергей Данилович стоял возле верстака и напряженно терзал «драчёвым» напильником что-то металлическое. Железяка скрипела и стонала. У Филиппа сразу заныли зубы. Он поморщился и громко сказал:
– Здравствуйте, Сергей Данилович!
– Спасибо, и тебе того же! Кто таков? – Слесарь перестал измываться над безответным металлом. – Новенький?
– Так точно! Рядовой Капралов.
– В какой взвод зачислен?
– К Саркисяну.
– К Саркисяну, говоришь? Это хорошо. Генрик парень стоящий. – Сергей Данилович вытер руки тряпицей и закурил папиросу. – Ты, сынок, должно быть, пришел оружие показать, что на аванец свой купил? Прав я?
– Ага.
– То-то, дядя Сережа редко ошибается! Ну, показывай.
Филипп протянул ему вороненую двенадцатимиллиметровую гордость.
Слесаря перекосило.
– Что это? «Хеклер и Кох»? Вот же, блин! И этот говном буржуйским разжился… Ты что, милый, боевиков обсмотрелся? На фига тебе это уродство?
Сергей Данилович брезгливо взял пистолет за ствол двумя пальцами и заглянул в ствол.
– В журнале видел, – пробормотал Филипп, – вот и загорелось. Калибр там, надежность…
– Загорелось ему… Ишь ты, какой легковоспламеняющийся. Порох! В комсомоле состоял?
– Не успел. – Филиппу жутко не хотелось углубляться в политические дискуссии. – Пули бы к нему, Сергей Данилович, неплохо подкалиберные, а то говорят…
– Поучи, поучи меня, тупорылого, – фыркнул слесарь.
Мгновенно взмокнув, Филипп умолк.
Сергей Данилович ловко раскидал «Хеклера» по частям и принялся скоблить щечку затвора надфилем, ворча под нос: «Хорошо, гад, закалили, буржуи».
- Предыдущая
- 23/110
- Следующая
