Челюсти-2 - Сирлз Хэнк - Страница 14

• Предыдущая
• 14/56
• Следующая

- Мы действовали вместе, - напомнил он Нортону.

- Не думаю, что можно подать в суд на мирового судью, - сказал Нортон.

Он водил школьный автобус, был лидером бойскаутов, членом торговой палаты, возглавлял объединенный комитет учителей и родителей, а вообще работал на бензозаправочной станции и хотел сделать карьеру. Броуди надеялся, что не испортил Нортону бойцовского настроя. А тот спрашивал:

- Нет, ты мне скажи, Броуди, можно ли подать в суд на мирового судью? Можешь ли ты это сделать?

- Никто ни на кого в суд не подаст, - успокоил его Броуди и встал. - Будь он проклят! Он же нарушил городское постановление об огнестрельном оружии да еще федеральный закон. Как же он подаст в суд?

Ему хотелось верить собственным словам.

Затем он посмотрел, составили ли его помощники график дежурства на ночь возле камеры с заключенным. Если их первого заключенного за последние три года завтра не выпустят на волю, неизбежны проблемы с бюджетом и нелегкий разговор с муниципалитетом об оплате сверхурочных. Да, еще он забыл: ведь заключенному полагался ужин за казенный счет, а ключ от сейфа, где хранились деньги, остался у Полли. Он дал Анджело три доллара из своего кармана и посоветовал взять ужин в новом ресторане "Полковник Сандерс" на углу Уотер-стрит и Нантакет-стрит.

- Надеюсь, он подавится, - сказал на прощанье.

Броуди запер в сейф винтовку как улику, прошелся мимо камеры, чтоб бросить прощальный взгляд на арестованного, сидевшего на скамейке и со страстью проклинавшего его. Как сказал Вилли Нортон, завтра его наверняка выпустят, когда появится его адвокат. Должно быть, произойдет еще что-нибудь, чтобы испортить ему выходные дни окончательно.

Внезапно Броуди вспомнил, что позабыл сообщить в газету "Эмити лидер" об аресте. Посмотрел на часы. Гарри Мидоуз, чью страсть к обжорству превосходил лишь его аппетит к работе, наверняка у себя и готовит номер на завтра. Он позвонил и разговаривал достаточно громко, чтобы пробудить у арестованного подозрение, будто их могут подслушать телеграфные информационные агентства. Рассказал Гарри первую историю из жизни полиции этим летом.

- Так куда он попал? Всего-навсего в тюленя? - переспрашивал Мидоуз без большого интереса.

- В детеныша тюленя, - убеждал Броуди. - Послушай, Гарри, ты в понедельник разрыдался на полполосы из-за того, что страдают бедные крабы-малютки.

- Да, но в понедельник ничего больше не произошло, а сейчас у нас утонули два аквалангиста и взорвался катер с водными лыжами. К тому же у меня три колонки о предстоящей регате. Если я этого не напечатаю, твоя жена сказала, что больше со мной разговаривать не будет.

- А можно предположить, - втолковывал Броуди, - что и аквалангисты, и катер с водными лыжами на совести этого сумасшедшего подлеца?

Газетчик, видимо, заинтересовался. Последовало долгое молчание.

- У тебя действительно что-то есть? - спросил, наконец, Мидоуз.

Броуди слышал, как арестованный сержант Джеппс встал и подошел к двери камеры.

- Ну, - сказал в телефонную трубку, - у меня есть свои подозрения.

- Я могу тебя процитировать?

Броуди постучал пальцами по столу, пожалев, что практически ничего не знает о законе, по которому его могли привлечь к суду за клевету.

- Нет, расследование продолжается.

- Тогда больше ничего не надо, - ответил Мидоуз и повесил трубку.

Броуди сладко улыбнулся Джеппсу, глядевшему на него во все глаза, излучавшие звериную ненависть. "Боже, - подумал он, - если мне когда-либо придется проезжать на машине через Флашинг, они меня пристрелят на месте".

Затем Броуди отправился домой.

Детеныш тюленя обосновался в гараже. Его назвали Сэмми. Повязка с хвоста сползла. А Шон был у него отцом, матерью, приятелем и учителем одновременно. Он держал тюлененка на коленях, хотя тот весил не меньше сорока фунтов. Перед своим питомцем он поставил банку сардин, тарелку с сосиской и блюдце с молоком.

- Папа, он все время плачет. Посмотри на его глаза.

У самого Шона глаза тоже были на мокром месте.

Но он был прав. Огромные темные глаза тюленя были в самом деле заполнены слезами.

- Я позвоню доктору Лину или еще кому-нибудь, - пообещал Броуди.

- Он отказывается есть.

- У него был тяжелый день.

- Он все время срывает повязку.

- Природа лучше знает, что делать, - заметил Броуди и поморщился. - Эй, что происходит?

- Шон встал и покраснел.

- Он не виноват. Он же еще не приучен.

- Что в ты знал, приятель, ты весь в тюленьем дерьме, - сказал Броуди, разыскал место почище на верхушке носа Шона и поцеловал. - Сбрось одежду у двери кухни, беги голышом мимо матери прямо в ванную. Я никому не скажу.

Шон скрылся.

Броуди набрал в ведро воды и стал мыть гараж. Сэмми перебрался поближе, посмотрел на него своими темными влажными глазищами и отряхнулся, как собака, обдав Броуди экскрементами.

Броуди пожелал, чтобы толстого сержанта приговорили к пожизненному заключению.

Нейт Старбак сидел на табуретке в комнатушке, где он проявлял фотопленку. Он ненавидел эту работу и предпочел бы даже оказаться наверху с Линой и смотреть телевизор. Его тощий зад страдал на жесткой табуретке, болела спина от стояния за прилавком весь день, а от запаха проявителя и закрепителя его тошнило с детских лет.

Но можно было заработать лишний доллар, если проявить пленку и отпечатать снимки здесь, а не отсылать в лабораторию в Манхэттене. Его отец когда-то этим занимался и, вполне возможно, его дед, если в 90-х годах прошлого столетия было фотодело. Туристы всегда готовы заплатить вдвойне за срочную работу, не понимая, что срочность - дело обычное. Приходилось учитывать каждый цент, ведь половина дохода Старбака уходила на выплаты процентов за банковский кредит. Да и не так давно он очень близко подошел к угрозе банкротства...

Он размечтался. Если примут закон, разрешающий азартные игры... Эмити станет новым Атлантик-Сити... Казино - новым "Ридженси"... Если поднимутся цены на недвижимую собственность в центре, как обещают Вогэн и прочие "шишки"... На этот раз он обязательно продаст аптеку и уедет в Майами. Будь он проклят, если этого не сделает... А тогда пошлет к черту лекарства для Минни и для Эллен Броуди, и не придется отмеривать того и сего, чтобы приготовить микстуру для Вилли Нортона. А если еще зайдет турист с фотопленкой, он ему посоветует сэкономить деньги и захватить пленку с собой при отъезде...

Нужно было продавать аптеку еще до Беды, когда у него был отличный шанс...

Эллен Броуди открыла дверь, ведущую из кухни в небольшой чулан, который Броуди пристроил на заднем крыльце два года назад. Стиральная машина еще работала в режиме сушки белья, и в окошечке виднелась одежда Шона и Броуди, перекатывавшаяся в барабане. Ей показалось, что рыбий запах экскрементов Сэмми так и не выветрился, но полной уверенности все же не было.

Она выключила машину и вынула из нее рваные и вылинявшие джинсы Шона, понюхала и в этот момент услышала, что к двери подошел муж.

- Запах исчез? - спросил он.

Она пожала плечами.

- Все относительно. В конце концов, его джинсы никогда не пахли одеколоном "Инглиш лезер".

- Шон очень переживает, - сказал он.

- Не его вина.

- Сэмми тоже просит его простить.

- И не его вина.

- Я извиняюсь, - добавил Броуди.

- Ты в самом деле чувствуешь себя виноватым?

- Послушай, Эллен, этот тюлень - улика.

- Тогда его должен содержать город.

- Где?

- В гимнастическом зале школы, в городском бассейне, в ванной Гарри Бона, - взорвалась она. - Мне наплевать. Они не имеют права превращать мой дом в зоопарк.

Она вела себя ужасно, просто ужасно. Ведь она полюбила тюленя, действительно полюбила. Он был прекрасен, и всю душу выворачивали его огромные темные глазищи. Да и было приятно, что Шон сразу же потянулся к детенышу. А тюлененок, видимо, считал Броуди своей матерью. Возможно, в этом-то и вся загвоздка. Тюлень, подобно Шону и Майку и всем, кто имел дело с Броуди, немедленно в него влюблялись, а она оставалась в стороне.

• Предыдущая
• 14/56
• Следующая