Кровь драконов - Хобб Робин - Страница 17

– Корабль вкладывает в свое движение всю душу. Большего никто из вас от него требовать не может.

Казалось, Рэйну хотелось добавить что-то еще, но его прервали далекие крики, раздавшиеся ниже по течению. Оба мужчины одновременно обернулись к корме и застыли.

Судно из Удачного тоже не отставало. Их вахтенный только что заметил дракона – видимо, после того, как заинтересовался тем, почему команда «Смоляного» перекрикивается и куда-то указывает. Лефтрин вздохнул. Ему надоело видеть этот стойкий корабль. Раз за разом «Смоляной» отрывался от погони, продолжая путешествие ночью, но спустя день или два преследователь опять появлялся на горизонте. Узкое судно двигалось необъяснимо быстро. Лефтрин подозревал, что экипаж рискует жизнью, гребя день и ночь, чтобы успевать за ними. Наверняка им хорошо заплатили. Он всей душой желал, чтобы преследователи сдались и вернулись. Теперь, когда они увидели летящего дракона, ситуация осложнилась еще больше.

Если Синтара и заметила кого-то из них, то никак этого не показала. Она охотилась – пролетала над берегами широкими полукружиями. Лефтрин пообещал себе присовокупить запись о Синтаре к своей коллекции карт и зарисовок течения реки. Он подозревал, что если дракон здесь охотится, значит, поблизости имеется твердая почва. Он не допускал мысли о том, что Синтара стала бы пикировать на добычу, рискуя обрушиться вниз сквозь кроны и завязнуть в трясине. И, конечно, она бы не кинулась на какого-нибудь речного оби-тателя. Такое исключено. За кустами и зарослями высоких деревьев должны оказаться низинные луга или пологие холмы – предвестники зеленых пейзажей Кельсингры. Это необходимо выяснить. Если не сейчас, то в ближайшем бу-дущем.

– Тинталья летит сюда?

Рэйн отвел взгляд от ярких глаз Малты, наполненных верой, и покачал головой:

– К сожалению, нет. Думаю, что если бы это была она, мы бы смогли ее почувствовать. Там кружится одна из молодняка, синяя самка по имени Синтара. Лефтрин сказал, что даже если бы мы ее позвали, ей негде было бы приземлиться. Но мы уже скоро доберемся до Кельсингры. Пара-тройка дней – и мы будем на месте. Так что не волнуйся, милая. И с Фроном все будет в порядке.

– Пара-тройка дней! – уныло повторила Малта.

Она посмотрела на их спящего ребенка. Она не решилась произнести вслух то, о чем думали они оба. Возможно, у их малыша нет в запасе даже нескольких дней.

Сначала во время их пребывания на борту «Смоляного» малыш немного окреп. Он сосал грудь и дремал, а когда просыпался, то внимательно таращился на родителей темно-синими глазками, потягивался, извивался и рос. Его ручки и ножки стали пухленькими, щечки округлились. Тельце ребенка приобрело здоровый розовый цвет, и он стал меньше походить на ящерку, – мать и отец осмелились робко наде-яться на то, что грозящая их ребенку опасность миновала.

Но затем улучшение исчезло. Теперь сон малыша стал беспокойным и тревожным. Он подолгу плакал и никак не мог угомониться. Кожа у него пересохла, а глаза отекли. Рэйн заставлял себя быть терпеливым, хотя он никогда прежде не сталкивался ни с чем столь невыносимым, как с необходимостью баюкать вопящего младенца. Он держал сына на руках часами, пока Малта запиралась в другой каюте и отдыхала. Родители перепробовали все: они туго пеленали малыша и добавляли в молоко ром, чтобы успокоить кишечные колики ребенка. Фрона подбрасывали, смешили, купали в теплой воде, укачивали… Ему пели колыбельные, его оставляли выплакаться, над ним рыдали. Ничто не прерывало его пронзительного нескончаемого крика. Рэйн чувствовал себя беспомощным и растерянным, а Малта погрузилась в глубокое уныние. Когда ребенок спал, кто-то из родителей всегда дежурил рядом. Они опасались того момента, когда он сделает вздох – и не начнет следующего.

– Пусть он поспит один. Пойдем. Встань и разомнись немного, подыши свежим воздухом.

Малта неохотно поднялась, оставив Фрона в его корзинке. Рэйн обнял ее за талию и вывел из парусиновой палатки на открытую палубу. Ветер крепчал, обещая новые дожди, но это не заставило щеки Малты зарумяниться. Она совсем измучилась. Рэйн взял ее за руку, ощутив тонкие косточки под бледной кожей. Волосы у нее свалялись и выбивались из золотистых кос, сколотых на голове. Он не помнил, когда она в последний раз их расчесывала.

– Тебе надо больше есть, – мягко сказал он и заметил, как она вздрогнула, как будто его фраза была порицанием.

– У меня много молока, и Фрон хорошо сосет. Но не похоже, чтобы это шло ему на пользу.

– Я имел в виду другое. Подумай о себе. И о нашем сыне, конечно. – Рэйну с трудом удавалось подбирать слова, и он замолчал. Притянув Малту к себе, он закутал ее плащом и посмотрел вдаль поверх ее головы. – Капитан Лефтрин сообщил мне, что когда они в прошлый раз шли по реке, русло внезапно стало настолько мелким, что они метались в поисках нужного протока. Трудно поверить, правда?

Малта взглянула на широкий разлив реки и кивнула. Это место сейчас напоминало не реку, а прозрачное озеро. На этом отрезке течение действительно замедлило ход, а плавучих растений стало больше. И, похоже, кувшинки и лилии верили в то, что весна уже близко. Новые отростки поднимались из воды, дожидаясь тепла, чтобы развернуть листья. Черные ленты водорослей усыпали зеленые почки.

– В давние времена Старшие строили на берегах реки великолепные жилища со специальными убежищами для драконов. Некоторые дома возвышались на сваях: сейчас они превратились бы в островки. Другие чуть отстояли от берега. Хозяева предлагали залетным драконам всевозможные удобства. Каменные платформы, которые нагревались при контакте с телом дракона. Комнаты со стеклянными стенами и экзотическими растениями, где гостям было приятно спать в суровые зимние ночи. По крайней мере капитан заявил, что так ему рассказывали сами драконы. – Он указал на далекий склон, поросший голыми березами. Белые стволы чуть-чуть порозовели, что свидетельствовало о наступлении весны. – Думаю, мы возведем свой особняк вон там, – торжественно объявил он. – С белоснежными колоннами, согласна? И громадным садом на крыше. А еще там у нас будет множество рядов декоративной брюквы.

Он заглянул ей в лицо, надеясь, что пробудил на нем улыбку.

Его попытка отвлечь Малту своей фантазией провалилась.

– Ты считаешь, что драконы помогут нашему малышу? – прошептала она.

Он перестал притворяться. Его терзал тот же самый – вопрос.

– А почему бы и нет?

Он попытался сделать вид, будто ее вопрос его удивил.

– Потому что они – драконы. – Она говорила утомленно и безнадежно. – Они могут быть бессердечными. Такими же жестокими, как Тинталья. Она бросила своих сородичей, когда они голодали. Она превратила моего младшего брата в своего певца, очаровала его магией, а потом отправила в неизвестность. А когда Сельден исчез, пропажа парня ее, похоже, ничуть не обеспокоила. Тинталья изменила нам – и ни на минуту не задумалась о том, как это отразилось на нашей жизни.

– Она – дракон, – произнес Рэйн. – Возможно, остальные не такие.

– Они были точно такими же, когда я приезжала к ним в Кассарик. Мелочные и себялюбивые создания!

– Они ослабели от голода. Беспомощные бедняги!.. Я не встречал настолько хрупких и одновременно эгостичных существ. Но в такой ситуации всегда проявляются самые плохие качества.

– Но что, если драконы не захотят помочь Фрону? Что нам делать тогда?

Он притянул Малту к себе.

– Давай не будем придумывать себе проблемы на завтрашний день. Сейчас Фрон жив и спит. По-моему, тебе следует перекусить, а потом тоже поспать.

– А по-моему, вам обоим следует перекусить, а потом вместе лечь спать у себя в каюте. Я побуду с Фроном.

Рэйн поднял голову и улыбнулся сестре, которая появилась на палубе.

– Какая ты хорошая, Тилламон! Ты и правда не против?

– Разумеется, нет.

Волосы у нее были распущены, и порывом ветра одну прядь бросило ей на лоб. Она смахнула ее назад – и простой жест, открывший ее лицо, привлек его внимание. Щеки зарумянились. Рэйн вдруг понял, что его сестра выглядит такой молодой и полной жизни, какой он не видел ее уже много лет. Не подумав, он выпалил: