Желтый пес - Сименон Жорж - Страница 13

• Предыдущая
• 13/26
• Следующая

— Ну еще бы… Да вы присаживайтесь, доктор!..

— Скажите, комиссар, вы суеверны?

Мегрэ сидел верхом на стуле, положив локти на спинку. Он скорчил гримасу, которая могла означать все что угодно. Доктор так и не сел.

— Я думаю, комиссар, что все мы суеверны, но проявляется это лишь в определенный момент. Когда мы, если разрешите так выразиться, ощущаем, что нас взяли на прицел..

Доктор откашлялся в платок, озабоченно посмотрел в него и продолжал:

— Всего неделю назад я сказал бы вам, что не верю никаким оракулам. Но теперь!.. Лет пять назад мы, несколько друзей, обедали у одной парижской актрисы. После обеда, за кофе, кто-то предложил погадать на картах… Погадали и мне… Знаете, что мне выпало? Заметьте, я не верил, я хохотал до слез… Я знал наперед все эти гадания: светловолосая дама, трефовый король, желающий вам добра, письмо издалека и прочее. Но мне сказали совсем другое: «Вы умрете страшной смертью… Остерегайтесь желтых собак!..»

Эрнест Мишу еще ни разу не посмотрел на комиссара. Теперь он на мгновение остановил на нем свой бегающий взгляд. Мегрэ благодушествовал. Огромный на маленьком стульчике, он очень смахивал на статую Благодушия.

— Вас это не удивляет, комиссар? Много лет подряд я и не слыхал ни о каких желтых псах… И вот в пятницу разыгрывается первая трагедия, и жертвой оказывается один из моих ближайших друзей… С таким же успехом я сам мог укрыться на крыльце, чтобы закурить!.. И получил бы пулю в живот!.. А желтый пес тут как тут!.. Затем исчезает второй мой друг… Исчезает при неслыханно таинственных обстоятельствах. И снова бродит вокруг этот проклятый пес… Вчера пришла очередь Ле-Поммерэ — и здесь не обошлось без следов этого чудовища… Как же мне не волноваться, комиссар?

Все это доктор Мишу выпалил единым духом, но к концу своей тирады он заметно успокоился. Чтобы подбодрить его, Мегрэ поддакнул:

— Безусловно. Несомненно…

— Разве это не ужасно?.. Я прекрасно понимаю, что могу показаться трусом. Пусть так! Да, я боюсь! После выстрела в Мостагэна какой-то безотчетный страх схватил меня за горло и не отпускает… Особенно — когда я слышу об этом желтом псе!..

Доктор маленькими шажками бегал по камере, упорно глядя в пол. Лицо его раскраснелось.

— Я сам собирался попросить у вас защиты, комиссар, но боялся вашей презрительной усмешки… Ваше презрение ранило бы меня… Я знаю, что сильные люди презирают трусов…

Голос доктора стал пронзительным.

— Так вот, комиссар, я признаюсь вам в том, что я трус… Четыре дня я живу в мучительном страхе, я умираю от страха. Но я в этом не виноват. Я достаточно опытный врач, чтобы понимать, в чем тут дело. Я родился семимесячным, и меня поместили в «инкубатор». Ребенком я переболел решительно всеми детскими болезнями… Когда началась война, врачи признали меня годным к военной службе. А мне уже дважды накладывали пневмоторакс, удалили часть ребра, и каверна едва успела зарубцеваться… Одной почки у меня уже не было. Но врачи тогда осматривали по пятьсот человек в день, они признали меня годным и отправили на фронт. И тут я узнал настоящий страх!.. Мне казалось, что я схожу с ума! При разрыве снаряда меня засыпало землей, санитары еле откопали меня. После этого я был признан непригодным к военной службе и демобилизовался… Конечно, то, что я рассказываю вам, не очень приятно. Но я внимательно наблюдал за вами, и мне кажется, вы способны понять многое… Презирать слабого легче всего. Гораздо труднее понять до конца причины страха. Так вот, комиссар: я прекрасно знал, что вы смотрели на нашу компанию весьма неодобрительно. Вам, конечно, рассказали, что я, сын покойного депутата, доктор медицины, занимаюсь продажей земельных участков… И провожу вечера в кафе «Адмирал» в кругу таких же неудачников, как я сам… Впрочем, что мне оставалось делать, комиссар?.. Мои родители тратили много, но были небогаты. Для Парижа это не редкость. Я рос в роскоши, меня возили по всем модным курортам. Потом отец умер, а матери пришлось выкручиваться, интриговать, ведь она осталась все той же тщеславной светской дамой, а кредиторы уже начали нас осаждать. Я стал помогать ей!.. Все, на что я оказался способен, — это торговля земельными участками… Конечно, занятие не из блестящих. К тому же оно вынуждает меня жить в этой дыре… Зато здесь мы уважаемые граждане… Правда, у каждого из этих уважаемых граждан своя червоточинка… Мы знакомы всего три дня, комиссар, но мне хочется говорить с вами начистоту… Я был женат, но жена бросила меня… Ей был нужен человек энергичный, честолюбивый… А у меня не хватает почки… Три или четыре дня в неделю я болею, еле дотаскиваю ноги от кровати до кресла… - Доктор устало опустился на стул.

— Вероятно, Эмма сказала вам, что я был ее любовником… Глупо, не правда ли?.. Но что делать, комиссар, иногда женщина бывает вам необходима… Хотя о таких вещах не принято говорить во всеуслышание. В кафе «Адмирал» я мог бы постепенно сойти с ума. Этот желтый пес… Исчезновение Сервьера, пятна крови в его машине… И самое страшное — ужасная смерть Ле-Поммерэ… Почему он?.. Почему не я?.. За два часа до его гибели мы сидели за одним столом, пили из одной бутылки… У меня было предчувствие, что если я выйду на улицу, то наступит мой черед. Потом я понял, что кольцо смыкается. Даже в гостинице, запершись в своей комнате, я не мог считать себя в безопасности… Поэтому я так обрадовался, когда увидел, что вы подписываете ордер на мой арест. И все же…

Доктор обвел взглядом стены, посмотрел на зарешеченное окно, выходящее во двор.

— Все же я думаю передвинуть свою койку в тот угол, подальше от окна… Ну разве это не странно? Мне гадали пять лет тому назад, а ведь желтого пса, конечно, тогда и на свете не было! Я боюсь, комиссар, я готов кричать во все горло, что я боюсь… Мне наплевать, что скажут люди, узнав, что я в тюрьме. Я думаю только об одном: я не хочу умирать!.. А ведь кто-то подстерегает меня. Кто он, я не знаю, но он убил Ле-Поммерэ, убил Гойяра, тяжело ранил Мостагэна… Объясните мне: зачем он это сделал? Вероятнее всего, это сумасшедший. Но он на свободе, он бродит где-то рядом, а мы не можем с ним справиться. Он уже знает, что я здесь. Вы заметили, что у этого ужасного пса глаза человека?..

Мегрэ поднялся со стула и выколотил трубку о каблук. Доктор Мишу жалобно повторил:

— Я знаю, вы считаете меня трусом… Что ж! У меня опять начались боли в почке, и я промучаюсь всю ночь.

Мегрэ как бы олицетворял собой полную противоположность доктору, которого снедали какое-то лихорадочное волнение, физическая боль и отвратительный, нездоровый ужас.

— Прислать вам врача?

— Не надо! Если я стану кого-то ждать, это будет еще страшнее… Мне будет казаться, что сейчас войдет он, сумасшедший убийца… Вместе со своим псом…

Зубы доктора стучали.

— Вы арестуете его, комиссар, или просто застрелите как бешеную собаку? Он хуже бешеной собаки!.. Ведь он убивает людей без цели, без причины…

Казалось, еще три минуты — и у него начнется нервный припадок. Мегрэ счел за лучшее подняться и выйти. Заключенный проводил его взглядом. Он втянул голову в плечи, глаза его тускло мерцали под красноватыми веками.

— Вы хорошо меня поняли, бригадир?.. Никто, кроме вас, не имеет права входить в камеру. Вы будете приносить ему пищу и все, что ему понадобится. Но смотрите, чтобы в камере не было ничего такого, с помощью чего он мог бы покончить с собой. Отберите у него шнурки, галстук… Во дворе под окном установите круглосуточное дежурство. И будьте с ним вежливы!.. Безупречно вежливы!..

— Такой достойный человек! — вздохнул жандармский — бригадир. — Неужели вы думаете, что он…

— Что он очередная жертва? Да!.. Помните: вы отвечаете за его жизнь!..

Мегрэ вышел и зашагал по узкой улице, шлепая по лужам. Теперь уже весь город знал его. При его появлении на окнах приподнимались занавески. Мальчишки прекращали игры и провожали его почтительными и боязливыми взглядами.

• Предыдущая
• 13/26
• Следующая