В тупике - Сименон Жорж - Страница 30
- Предыдущая
- 30/41
- Следующая
Глава 8
— Мсье Владимир!
Лицо русского парня не дрогнуло. Голос повторил громче:
— Мсье Владимир! Месье Владимир!
Только на четвертый раз что-то шевельнулось в этом лице, как бы намекая, что Владимир уже в пути, уже уходит из далекого мира, в который был погружен.
— Мсье Владимир!
Лицо было опухшим, красным и залито потом. Глаза медленно приоткрылись, бесцельный взгляд никак не мог сосредоточиться на шофере, сидевшем на корточках возле люка.
— Чего надо? — пробормотал непослушный язык.
— Хозяйка вас требует.
Владимир все еще не мог проснуться. Он повернулся к стенке, подтянул ноги к подбородку, вздохнул, закрыл глаза…
— Эй, мсье Владимир!
Одним рывком Владимир выпрямился, сел на койке, потер ладонями лицо.
— Который час?
— Десять минут шестого.
— Шестого? Утра? Вечера?
Он это сказал, сам не понимая своих слов, и удивился смеху шофера.
— Ну, вы даете! Здорово приняли вчера, верно? Пять часов дня и еще десять минут, если угодно! Давайте в темпе, хозяйка сегодня не в настроении. Смотрите не завалитесь опять в койку!
Владимир что-то проворчал, Дезирэ отошел, и в люке снова заголубело небо. Пять часов дня! Значит, того самого дня, когда он проснулся, замерзший, окостеневший, в пляжной кабинке…
Потом постель сиделки, унылый запах ее простынь… Потом — Элен, потом…
Как бы то ни было, сегодня вторник, день мсье Папелье и его вечного шелкового костюма. А также день, когда у Полита на обед рубцы!
Дезирэ ошибался, думая, что Владимир все это время проспал. Всего-то он, должно быть, спал в течение последних нескольких минут. Все остальные часы он, закрыв глаза, но чувствуя в то же время светлый квадрат люка, блуждал в иных, залитых солнцем странах, охваченных душной, лихорадочной дремотой, вроде того сада в раннем его детстве, когда он заснул на солнышке, а его мать…
Владимир провел ладонями по щекам и почувствовал что небрит, но бриться не было сил. Кое-как он оделся — полотняные туфли, мятые белые брюки, полосатая тельняшка…
Сон не принес ему отдыха, а напротив — утомил, в животе была тяжесть, руки и ноги затекли… Шаги на палубе: опять этот Дезирэ.
— Мне же нагорит из-за вас, — беспокоился он.
— Сейчас иду!
Владимир еще не знал, что ему предстоит, не знал, что сейчас он доживает последние минуты былой жизни. Выйдя на палубу, он глазами поискал Элен, но увидел только пустой шезлонг и брошенную на нем книгу.
В салоне слышались голоса. Он наклонился, увидел мадмуазель Бланш — опять она! — и со вздохом отошел.
— Подождите меня! Мне надо выпить! У Полита как раз находился вице-мэр. Владимир заказал виски, чтобы подбодриться.
— Кстати, у меня ведь так и нет документов вашего приятеля… А мне нужен его новый адрес, поскольку он переехал…
Владимир спокойно взглянул на того, будто предвидел, что отныне это все для него — пустая болтовня.
— Он вам не пишет?
Владимир покачал головой, рассматривая в то же время Лили, надевшую яркое платье в свой выходной день.
А она, дура, плакала из-за него! Примеряет шляпку перед зеркалом и старается придать лицу трагическое выражение. Будто топиться собралась…
— Еще виски!
Дезирэ старался призвать его к порядку гудками клаксона. Владимир наконец уселся рядом с ним, голубые глаза его казались еще светлей, чем обычно, чуть ли не прозрачными.
— Знаете, она ведь выгнала сиделку… Машина мчалась мимо пляжа, мимо ласкового, шелковистого моря, усеянного головами купающихся.
— За что?
— Да за то, что та смоталась в полдень, не спросясь. А сама-то ведь запила по новой.
Обрывки всего увиденного за утро словно прилипли у него к сетчатке. И в то же время ему казалось, что он опять вдыхает пряные запахи Константинополя, захотелось выпить стаканчик «раки», тамошней водки, но в Канне, конечно, ее не найдешь.
Машина остановилась у входа на виллу.
— Не очень-то спешил! — крикнула с балкона Жанна Папелье.
Владимир медленно поднялся по лестнице, с непривычной для него раскованностью.
— Что ты поделывал? — спросила она, не сводя с него влажных глаз.
— Спал.
— Стало быть, все кругом спят? Эдна выдула стаканчик-другой после завтрака и залегла! Ну, садись! Налей-ка мне виски.
На столе было все, что нужно, — виски, ведерко со льдом, сифоны… Жанна, должно быть, тоже только что встала, даже причесаться не успела, из-под распахнутого халата виднелась грязноватая розовая ночная рубашка. Левая нога, по-прежнему в гипсе, покоилась на табуретке.
— Да что с тобой такое? — спросила она, рассматривая его.
— Со мной? Ничего…
— Скучно мне, Владимир! Все на меня дуются… Пришлось прогнать сиделку — все время шляется где-то, не спросясь… А про Эдну я вот что скажу; подлюга она. Не зря я тогда ее выставила…
Владимир не вслушивался в слова, до него доходил только дребезжащий голос, загрязнявший, казалось, чистый предвечерний воздух.
Редко выдаются такие вечера, когда все кажется особенным — цвет и вкус воздуха, и его плотность, и самый ритм окружающей жизни. Там, на горизонте, море уже было не синим, а серебристо-зеленым, а из всех окрестных садов струился душистый, молчаливый покой.
В той стороне, где город, — густой столб дыма, поезд все стоит, все не уйдет, тяжело дыша… Это пыхтение раздражало Владимира — когда же тронется наконец этот поезд?
— Знаешь, что будет, если и дальше так пойдет? Всех к черту выгоню! Да, так и сделаю в один прекрасный день… И буду жить одна, как старуха… Останется только завести моську и попугая…
Вместо того чтобы возразить, Владимир внимательно посмотрел на нее, будто соглашаясь.
Старуха, старуха и есть. Чем другим, кроме богатства, отличается она от всех старух, которые в своих запущенных квартирах гадают на картах, кормят запаршивевшего кота, а потом валяются, мертвецки пьяные, на грязном матрасе?
— Ты себе представляешь меня с собачонкой и попугаем, Владимир? — воскликнула она с деланным смехом.
Она сама себя напугала. Слишком далеко зашла. А главное — как посмел Владимир не возразить тут же с возмущением?
— Ты что молчишь? Да ты послушай только, бедолага, ведь, если я это проделаю, ты тоже вылетишь, не забывай. Да, ты тоже! И незачем смотреть этаким прозрачным глазом… Налей-ка лучше В глазах ее все еще таился ужас. Она не хотела смотреть на сад Садовник граблями выравнивал песок в аллее. Она сказала Владимиру:
- Предыдущая
- 30/41
- Следующая
