Мелкий Дозор (сборник) - Лукьяненко Сергей Васильевич - Страница 24
- Предыдущая
- 24/96
- Следующая
Попутно я фиксировал, студенты каких именно вузов могли быть задержаны полицией после концертов нашего короля шансона. И вот как-то уже не сомневался, что тихо прифигею, когда и здесь обнаружу идентичность.
Поблагодарив старушку, которой до склероза было примерно столько же, сколько мне до восстановления в звании дозорного, я вернулся в номер. Сел за стол. Достал чистый лист. Рядом положил наработанную сегодня инфу, открыл скачанные на ноут файлы.
Итак.
С конца пятидесятых и примерно до середины семидесятых Гранин живет и работает в Академгородке под Новосибирском. Занимается наукой, параллельно изобретает какие-то приборы. Личной жизни – никакой, или об этом просто нигде не упоминается. Вечера проводит в лаборатории или дома. В редких случаях посещает кафе «Под интегралом». Занятное кафе, я даже пожалел, что его давным-давно нет, и здание теперь принадлежит какому-то банку. Но до тех пор, пока не закрыли, в кафе собиралась самая прогрессивная молодежь: тут были литстудии, дискуссионные клубы, встречи с интересными личностями – от актеров до общественных деятелей. В 1968 году там прошел конкурс для девушек «Мисс Интеграл». Победительницей стала Рита Гинзбург, о других участницах и финалистках ничего толком сказано не было, и я изрядно потрудился, прежде чем накопал искомое.
Я вывел на экран фотографию. На сцене декламировала стихи совсем юная лаборантка Ладыгина. Один из этапов того самого конкурса. Но меня интересовала не столько она, сколько средних лет невзрачный, лысоватый мужчина в первом ряду. Он сидел вполоборота к фотографу, и наверняка я бы сказать не смог, но… я был уверен, что это Аристарх Филиппович. Собственной персоной, только на сорок с лишним лет моложе. И с такой нежностью глядящий на сцену, что…
Далее я вывел принт-скрин одного из постов того самого блога. Здесь описывалась милая студенческая шутка, результатом которой стал фиолетовый цвет лысины одного известного ученого.
Далее я открыл одну занятную биографию. Отец – Ананидзе Михаил Вахтангович, родился, работал… Все это было неинтересно. А вот матерью значилась некая Ладыгина Н. А. Ей была посвящена буквально пара строк, но выходило, что это именно она проживала в 1968 году в Академгородке, это ее обожателем был средних лет невзрачный тип. Сложить два плюс два сумела бы даже Светланка. Студенты – сокурсники Ладыгиной? одногруппники? просто друзья? – решили отвадить пришлого научного сотрудника. А вот чтобы не лез к юным барышням, старый козел! Опозоренный в глазах возлюбленной фиолетововолосый (или фиолетоволысый) Гранин ретировался.
Я посмотрел на пометки, сделанные на листке. Призадумался. Можно ли так возненавидеть девушку за то, что она когда-то отказала в нежных чувствах? Можно ли пронести эту ненависть через сорок с лишним лет и начать мстить не ей даже, не Ананидзе Михаилу Вахтанговичу, который так или иначе «отбил» у Гранина объект могучей страсти, – не им обоим, а их сыну? Потому что в занятной биографии значилось, что настоящая фамилия Ивана Петрова – Ананидзе.
Чего добивался Аристарх Филиппович? Что Петров покинет сцену, будучи столь же сильно опозорен, как он сам когда-то? Этого не произошло, мегазвезда оказалась толстокожей, отряхнулась, отмылась ацетоном и продолжила концертный тур. И тогда Гранин задумал убийство. А чтобы вышло уж совсем символично, дождался, пока гастроли докатятся до Новосибирска.
Я сложил листочки, постучал ими по столу, выравнивая стопочку, захлопнул крышку ноутбука, сверху положил материалы и довольно потянулся. Первый час. Режим сбит на фиг. Но зато мне будет что рассказать ребятам, когда завтра в отделении примут мой вызов.
Я умылся, разделся и лег, предвкушая завтрашний день. Да, я не герой, хотя когда-то и метил в герои. Но я, уже даже не будучи Иным, практически распутал преступление и подготовил плацдарм для работы оперативников. То, что сейчас у меня на руках, – еще не доказательства, но этих данных будет достаточно для того, чтобы завести дело.
Интересно, как он это проворачивал? Ну, понятно, что каким-то образом во время лекций по скайпу внушал студентам, что им необходимо сделать назавтра. В частности, закупиться воздушными шариками и чернилами, приобрести билет на концерт, не вызвать подозрения у службы безопасности… «Даю установку!» – говорил профессор Кашпировский, и моя бабушка приникала к телевизионному экрану, надеясь вылечить хоть что-нибудь. «Вмешиваясь в процесс посредством ввода в исследуемый материал…» – говорил профессор Гранин через скайп, и студенты наполнялись решимостью наказать певца-выскочку. Почему не все из них? Почему лишь около десятка всякий раз? Ну, предположим, что наиболее интенсивному воздействию подвергался только первый ряд многочисленных аудиторий. Или на экране своего ноутбука профессор видел ограниченное количество лиц. Остальные, как и слушатели в зимнем саду, либо зачарованно внимали, либо зевали и засыпали.
Аристарх Филиппович – Иной, это ежу ясно. Но техника, в частности компьютеры, не говоря уж о программном обеспечении и способах передачи информации на расстояния, не слишком-то любит магию. Или магия – технику. Каким же образом Гранину удалось соединить ноутбук, скайп и Wi-Fi с заклинаниями подчинения? Откуда он брал необходимую энергию – не электрическую, понятно, а магическую, – откуда он брал столько Силы, чтобы регулярно добиваться нужного результата? Все девятнадцать лет, проведенные в санатории, напитывался хвойным духом?
И тут я понял.
Ого, чувак, да тебе не в запрещенном использовании Силы обвинения будут предъявлены, не в покушении на убийство шансонье, а в самых натуральных убийствах. Циничных и беспощадных. Потому что «скорые» приезжали в санаторий всегда аккурат накануне очередной лекции.
Баланс моего мобильного почему-то оказался на нуле, и спозаранок я спустился в холл, чтобы сделать звонок от администратора.
Здесь толпился народ, кто-то всхлипывал, кто-то шумно выражал негодование. Поднявшись на цыпочки, я посмотрел поверх голов. В ответвлении коридорчика, чертыхаясь, возились санитары с носилками, сплошь покрытыми белой простыней. В том самом ответвлении коридорчика, где было всего два номера.
Застыв, я смотрел на носилки и не мог понять, как же так… Да, ему стало хуже в последние дни, но, по словам врачей, Семен Борисович должен был восстановиться к концу этой недели. Мы уже строили планы, мы обсуждали, какой склон лесной горки лучше подойдет для катания на ледянках… Толпа раздалась, и сердце сжалось: после смерти «дедок ООО» казался совсем маленьким, ссохшимся…
– Хорошо, что Светланка не видит… – пробормотал я.
– Бедная девочка! – совсем рядом всхлипнул Семен Борисович.
Мне показалось, что сквозь меня пропустили высоковольтный разряд. Если он здесь, живой, тогда… не Светина же грузная бабушка там, на носилках? Ведь не ее же эта золотистая кудряшка, вылезшая из-под простыни?..
– Твою ма-ааать! – заорал я и кинулся по лестнице на второй этаж.
Мне было плевать на Петрова и на студентов, мне были безразличны умершие здесь старики и старухи, я даже Семена Борисовича недолго бы оплакивал. Но Светланку, мразь, я тебе не прощу. Я не герой, но тебя я возьму лично, и потому молись всем богам, ответственным за реакцию, ибо есть только одно место, где ты можешь от меня скрыться, – Сумрак. Но я тебя туда не упущу.
Я преодолел половину коридора, когда затрезвонил мобильный. Я лишился Силы, но даже теперь мне не понадобилось смотреть на экран с веселеньким электронным циферблатом, чтобы понять, кто звонит.
– Да! – рявкнул я.
– Идешь? – скучным тоном осведомился шеф.
– Иду, – раздраженно ответил я, догадываясь, что однажды он мне это припомнит.
– Ничего не забыл? – зевнув, спросил он.
Я остановился, будто врезался в стену. Вокруг все наливалось красным (КРАСНАЯ ДВЕРЬ!), коридор изогнулся, на миг взметнулась вверх ковровая дорожка – и тут я вспомнил!
Отшвырнув мобильник, я ринулся назад, вниз, в холл.
- Предыдущая
- 24/96
- Следующая
