Три комнаты на Манхаттане - Сименон Жорж - Страница 7
- Предыдущая
- 7/48
- Следующая
Он поднял руку. Желтая машина остановилась у края тротуара, и они очутились в мягком сумраке автомобиля, как тысячи и тысячи пар в то же самое время. А с двух сторон мелькали разноцветные огни.
Он заметил, что она сняла перчатку. Оказалось, она это сделала только для того, чтобы вложить свою руку в его, и вот так, не двигаясь, они сидели молча до Вашингтон-сквер. Теперь это был уже не тот шумный и безликий Нью-Йорк, который они только что покинули, а квартал города, скорее, похожий на деревню или на небольшой городок, каких можно найти множество в самых разных странах мира.
На тротуарах было безлюдно. Почти не видно магазинов и лавочек.
Какая-то пара вышла из-за угла. Мужчина неумело толкал детскую коляску.
— Я очень рада, что ты согласился сюда прийти. Я была здесь так счастлива.
Он испугался, что, наверное, пришло время им рассказывать друг другу о себе. Похоже, она собирается именно этим заняться. Конечно, настанет момент, она заговорит, тогда и ему придется рассказывать.
Но нет. Она замолчала. Была у нее особо нежная манера опираться на его руку, а сейчас она прикоснулась к нему так, как никогда прежде этого не делала. Ничего особенного в этом вроде бы и не произошло: просто, не останавливаясь, на ходу она слегка коснулась его щеки своей щекой, буквально на секунду задержавшись в этом движении.
— Давай повернем налево.
Они находились в пяти минутах ходьбы от его дома. Вспомнив, что не погасил там свет, он внутренне усмехнулся. Она тут же это почувствовала, они уже ничего не могли скрывать друг от друга.
— А почему ты смеешься?
Он чуть было не сказал ей, в чем дело, но вовремя удержался, решив, что она непременно захочет подняться к нему.
— Да так просто. Сам не знаю почему.
Она остановилась у края тротуара на какой-то улице, застроенной только трех — и четырехэтажными домами.
— Посмотри… — сказала она.
Она указала на один из этих домов с белым фасадом, где видны были четыре или пять освещенных окон.
— Здесь я жила вместе с Джесси.
Чуть подальше, в полуподвальном помещении, сразу вслед за китайской прачечной, виднелся небольшой итальянский ресторанчик, окна которого были прикрыты занавесками в белую и красную клетку.
— Сюда мы чаще всего приходили с ней ужинать.
Она сосчитала окна и добавила:
— На четвертом этаже, второе и третье окно, если считать справа. Это совсем небольшая квартирка. Там лишь спальня, гостиная и ванная.
Казалось, он только и ожидал, чтобы услышать неприятные, раздражающие его вещи, и действительно, ему стало как-то нехорошо на душе. От этого он рассердился сам на себя и спросил почти грубо:
— Ну а что же вы делали, когда Энрико приходил к твоей подруге?
— Я спала на диване в гостиной.
— Всегда?
— А что ты имеешь в виду?
Он знал: она что-то скрывает. Кэй немного неуверенно произнесла последнюю фразу. Когда она отвечала на его вопросы, заметно было ее смущение.
И он с яростью вспомнил тонкую перегородку, которая отделяла его от Винни и ее Ж. К. С.
— Ты прекрасно понимаешь, о чем я думаю…
— Не будем останавливаться, пойдем…
Они были совсем одни в пустынном квартале. Складывалось впечатление, что больше им нечего сказать друг другу.
— Давай зайдем сюда…
Маленький бар, еще один маленький бар. Но этот-то она должна была хорошо знать, поскольку он находился На ее улице. Ну и пусть! Он сказал «да», и вскоре они об этом пожалели, потому что здесь не было той атмосферы интимности, которую они ощущали в баре, где были Недавно. Зал был слишком просторный, с пожелтевшей краской на стенах, с грязной стойкой и стаканами сомнительной чистоты.
— Два скотча.
И тут же добавила:
— Дай мне все же монету.
Была здесь такая же огромная музыкальная машина, во она тщетно пыталась найти свою любимую пластинку. Пока она нажимала на клавиши, отчего звучала самая разная музыка, какой-то мужчина, изрядно выпивший, пытался завязать с ней беседу.
Они выпили свое виски, теплое и бледное.
— Пошли…
И вот они снова на улице.
— Ты знаешь, я никогда не спала с Риком.
Он чуть было не хмыкнул: вот теперь она не называет его больше Энрико, а Рик. Ему-то что за дело, в конце концов? Разве же она не спала с другими?
— Он попытался один раз, да и то я в этом не совсем уверена.
Почему она не понимает, что лучше было бы помолчать? Может быть, она это делает нарочно? У него появилось желание освободить руку, на которую она по-прежнему опиралась, какое-то время идти одному, засунув руки в карманы, зажав в зубах сигарету или, скорее, трубку, чего он еще ни разу не делал, находясь в ее обществе.
— Я хочу, чтобы ты все знал, иначе тебе всякая чушь полезет в голову.
Рик — латиноамериканец, понимаешь? Однажды ночью… Это было два месяца тому назад, в августе… Было очень жарко… Ты ведь жил в Нью-Йорке в сезон жары… В квартире было как в парной. Они вновь оказались на Вашингтон-сквер, медленно пошли по площади, но нарушившееся между ними согласие никак не налаживалось. Почему же она все продолжала говорить, а он делал вид, что не слышит ее? Ну зачем она вызывала в его голове все эти образы, от которых он не может избавиться? У него было желание сурово приказать ей: «Замолчи! «
— И вы втроем приняли душ? — обронил он презрительно.
— Я пошла туда одна и заперла дверь. С тех пор я стала избегать выходить с ним без Джесси.
— Значит, вам случалось выходить вдвоем?
— А почему бы и нет?
И с видимым простодушием спросила:
— О чем ты подумал?
— Так, ни о чем и обо всем.
— Ты что, ревнуешь к Рику?
— Нет.
— Послушай, а ты бывал когда-нибудь в Баре номер один?
Его вдруг охватила страшная усталость. На какое-то мгновение он почувствовал, что ему ужасно надоело таскаться с ней по улицам и он готов воспользоваться первым попавшимся предлогом и покинуть ее. Что же они делают вместе, что их так крепко связывает, будто они уже давно-давно любят друг друга и будут любить вечно?
Какой-то Энрико… Рик… Этот душ втроем… Конечно же, она солгала, он это чувствовал, был в этом уверен. Она была явно неспособна устоять перед таким дурацким предложением.
- Предыдущая
- 7/48
- Следующая
