Преступление в Голландии - Сименон Жорж - Страница 1

• 1/32
• Следующая

Когда майским днем Мегрэ сошел с поезда в Делфзейле, он имел весьма смутное представление о деле, которое привело его в этот маленький городок на севере Голландии.

Некто Жан Дюкло, профессор университета в Нанси, совершал лекционное турне по городам Севера. В Делфзейле он был гостем господина Попинги, преподавателя Высшего мореходного училища. Но Попинга был убит. Хотя формально французского профессора не обвиняли, тем не менее его попросили не уезжать из города и оставаться в распоряжении голландских властей.

Вот и все или почти все. Профессор Дюкло сообщил о случившемся в Нанси, вследствие чего в Делфзейл был направлен представитель уголовной полиции.

Задача была возложена на Мегрэ, задача скорее официозная, чем официальная, которую он сделал еще менее официальной, не предупредив голландских коллег о своем приезде.

Перед отъездом он получил пространные показания Жана Дюкло и список людей, так или иначе причастных к этой истории.

Как раз списком-то и занимался Мегрэ в вагоне поезда.

Конрад Попинга (жертва), сорок два года, бывший капитан дальнего плавания, преподаватель Высшего мореходного училища в Делфзейле. Женат. Детей нет. Свободно говорил по-английски и по-немецки, довольно хорошо по-французски.

Лизбет Попинга, его жена, дочь директора лицея в Амстердаме. Широко образованна. Прекрасное знание французского языка.

Ани ван Элст, младшая сестра Лизбет Попинга. Двадцать пять лет. Лиценциат. В Делфзейле временно. Французский понимает, но говорит плохо.

Винанды, соседи Попингов: Карл Винанд, преподаватель математики в Высшем мореходном училище, его жена и двое детей. Французского не знают.

Бетье Лиеенс, восемнадцать лет, дочь фермера, специализирующегося на экспорте племенных коров.

Дважды была в Париже. Французским владеет в совершенстве.

Сухая справка, ничего не говорящие имена — все это ни на шаг не продвинуло Мегрэ, прибывшего из Парижа после тридцати шести часов пути.

Делфзейл смутил его с первой же минуты. Утром он проехал традиционную, с тюльпанами, Голландию, хорошо знакомый Амстердам, удивительную, изрезанную каналами провинцию Дренте с бескрайними вересковыми зарослями.

И вот теперь пейзаж, не имеющий ничего общего с голландскими открытками, пейзаж в сто раз более нордический, чем можно было вообразить.

Маленький городок десять-пятнадцать улочек, ровно вымощенных, словно кафель на кухне, красивым красным кирпичом. Низенькие, тоже кирпичные дома, щедро отделанные деревом светлых и веселых тонов.

Игрушка, а не город. Такое впечатление усиливалось оттого, что город со всех сторон окружала дамба, оснащенная массивными, как в шлюзах, воротами, которые закрывались во время приливов.

За дамбой устье Эмса, Северное море, серебристая лента воды. Суда на разгрузке под кранами, каналы и множество больших, тяжелых, похожих на шаланды парусников, способных противостоять морской стихии.

Светило солнце. Приветствуя незнакомого пассажира, начальник вокзала приподнял симпатичную оранжевую фуражку.

Мегрэ направился в кафе напротив вокзала. Войдя, он не сразу решился сесть: ему показалось, что он попал в дом мелкого буржуа, настолько здесь было чисто и уютно.

В зале стоял один-единственный стол. На столе — свежие газеты. Навстречу Мегрэ поднялся хозяин, сидевший за кружкой пива с двумя посетителями.

— Вы говорите по-французски? — спросил Мегрэ.

Отрицательный, без тени смущения, жест.

— Пива, пожалуйста… Bier!

Устроившись, он достал из кармана список. На глаза попалась последняя фамилия. Показав ее хозяину, комиссар произнес несколько раз:

— Ливенс…

Трое мужчин заговорили между собой. Потом один из них, высокий парень в матросской фуражке, встал, сделав Мегрэ знак следовать за ним. Голландских денег у комиссара еще не было, и он протянул хозяину стофранковую купюру. Тот запротестовал:

— Morgen!.. Morgen!..[1] Завтра! Только приходите!..

Все было по-семейному, просто, даже задушевно. Не говоря ни слова, провожатый повел Мегрэ по улицам городка.

Они миновали сарай, забитый старыми якорями, канатами, цепями, буями, компасами, дом парусного мастера, что-то мастерившего на пороге, кондитерскую, витрина которой выставляла напоказ изобилие шоколада и всевозможных сладостей.

— Говорить по-английски?

Комиссар покачал головой.

— По-немецки?

Тот же ответ, и парень снова погрузился в молчание.

В конце улицы уже начиналась сельская местность: зеленые луга, канал, по всей ширине которого плавали бревна, ожидая, когда их сплотят и доставят по назначению.

Вдали блестела высокая черепичная крыша.

— Ливенс!.. Dag, mijnheer.[2]

После некоторых попыток поблагодарить своего спутника, любезно сопровождавшего его почти четверть часа, Мегрэ продолжал путь один.

Чистое небо создавало атмосферу удивительной прозрачности. Комиссар шел вдоль лесосклада с огромными штабелями дуба, красного и тикового дерева.

У берега стоял катер. Играли дети. А потом почти километр — ничего. Только стволы деревьев на воде да белые ограждения вокруг полей, где разгуливали великолепные коровы.

И новое столкновение реальности с устоявшимся понятием: слово «ферма» вызывало у Мегрэ представление о соломенной крыше, кучах навоза, животных.

Перед ним же был новый красивый дом, окруженный утопающим в цветах парком. На канале, напротив дома, легкая лодка из красного дерева. У ограды — никелированный дамский велосипед.

Он поискал звонок, но не нашел. Покричал — никто не ответил. К нему подбежала собака, потерлась о ноги.

С левой стороны к дому примыкала длинная с окнами в ряд постройка, что-то вроде сарая, но сарая добротного, окрашенного в яркие тона. Оттуда послышалось мычание!

Мегрэ вошел в парк, обогнул цветники и оказался перед широко раскрытыми воротами.

Это был хлев, такой же опрятный, как и сам дом. Все из красного кирпича, все дышало теплом и уютом. Желоба для стока воды. Механическая система подачи кормов в ясли.

Позади каждого бокса — блоки, назначение которых Мегрэ понял лишь потом: они поддерживали коровам хвосты во время доения, чтобы не пачкать молоко.

• 1/32
• Следующая