Покойный господин Галле - Сименон Жорж - Страница 13

• Предыдущая
• 13/27
• Следующая

– Ни разу не слышала о таком. Кто это? Убийца?

– Возможно! – проворчал Мегрэ, подходя к двери.

Элеонора Бурсан вышла, предварительно осведомившись:

– Вы мне позволите, комиссар, иногда приходить к вам, чтобы узнать последние новости?

– Когда вам будет угодно.

Бригадир терпеливо ждал в коридоре. Когда посетительница скрылась, он вопросительно взглянул на комиссара.

– Что вам ответили на вокзале? – спросил тот.

– Молодой человек уехал в Париж поездом в одиннадцать тридцать две. У него был обратный билет в вагон третьего класса.

– А преступление было совершено между одиннадцатью и половиной первого! – задумчиво произнес комиссар. – Если поторопиться, то отсюда до Траси-Сансера можно добраться за десять минут. Убийца мог сделать свое дело между одиннадцатью и одиннадцатью двадцатью. Если до вокзала десять минут ходу, то столько же нужно и на обратный путь. Таким образом, Галле могли убить между одиннадцатью сорока пятью и двенадцатью тридцатью, и это мог совершить некто, вернувшийся с вокзала. Только вот еще эта история с воротами! И потом, какого черта потребовалось Эмилю Галле влезать на стену?

Жандарм сел на тот же стул, где сидел раньше, и одобрительно кивал, ожидая продолжения. Но продолжения не последовало.

– Давайте выпьем аперитив, – предложил Мегрэ.

– По-прежнему ничего?

– Прине…

– А до этого какое вышло слово?

– Подготовка! Я так думаю. Правда, окончания «овка» не хватает. А может быть, «овиться»?

Мегрэ вздохнул, пожал плечами и вышел из прохладной комнаты, где с раннего утра сидел, согнувшись над столом, худой рыжий парень с усталым лицом, флегматичный, как все северяне, и занимался работой, которая могла бы вывести из себя даже монаха.

Звали парня Жозеф Мере, акцент выдавал в нем фламандца.

Он был сотрудником лаборатории отдела идентификации и приехал в Сансер по просьбе Мегрэ. Мере занял комнату покойного, разложил инструменты, в том числе необычную спиртовку. Он работал, не отрываясь, и поднимал голову, только когда в комнату заходил Мегрэ.

– Больше ничего?

– Я вас…

– Что?

– Я только что нашел «я вас». Правда, «с» не хватает…

Он положил на стол тончайшие стеклянные пластинки и время от времени покрывал их жидким клеем, нагретым на спиртовке.

Изредка Мере подходил к камину, осторожно отрывал кусочек обгоревшей бумаги и клал его на пластинку.

Пепел был очень хрупким, ломким и крошился прямо в руках. Иногда требовалось минут пять размягчать его над паром. И тогда пепел приклеивался к пластинке.

Перед Жозефом Мерсом стоял чемоданчик – настоящая походная лаборатория. Самые большие куски обуглившейся бумаги достигали семи-восьми сантиметров. Самые маленькие казались просто пылью.

Прине… Подгот…Я вас… – таков был результат двухчасовой работы, но, в отличие от Мегрэ, Мере не спешил и не приходил в отчаяние от мысли, что пока исследовал только сотую часть сожженных бумаг.

Над его головой кружилась жирная фиолетовая муха с металлическими отблесками на крылышках. Трижды она садилась на его нахмуренный лоб, но он даже не пытался ее согнать. Может быть, Мере ее просто не замечал?

– Когда вы входите в комнату, создается сквозняк, – посетовал он Мегрэ. – Из-за вас я потерял кусочек пепла.

– Хорошо, в следующий раз войду через окно.

Мегрэ не шутил. Он так и сделал. Папки по-прежнему были разложены в этой комнате, которую комиссар приспособил под свой рабочий кабинет. Никто так и не дотронулся до лежащей на полу одежды и воткнутого в нее ножа.

Комиссару не терпелось узнать результаты экспертизы, которую он сам затеял, и в ожидании он никак не мог усидеть на месте.

Четверть часа он расхаживал по залитой солнцем аллее – голова опущена, руки за спиной. Потом влез в комнату через окно, вытирая блестящий от пота лоб, и проворчал:

– Что-то дело медленно движется.

Слышал ли его Мере? Движения фламандца оставались такими же точными, как у маникюрши, внимание было полностью сосредоточено на стеклянных пластинках, которые покрывались черными пятнышками неправильной формы.

Мегрэ торопил Мерса потому, что ему нечем было заняться, вернее, он решил ничего не предпринимать, пока не узнает, о чем говорилось в бумагах, сожженных в ночь перед убийством.

И пока он вышагивал по дороге, а на его грузной фигуре плясали темные и светлые пятна – тень от листвы, он без конца возвращался к своим мыслям.

Анри и Элеонора могли убить Галле перед тем, как отправиться на вокзал. Элеонора могла вернуться одна после отъезда любовника и убить. Кроме того, в деле фигурировали стена и ключ. А в довершение, какой-то г-н Жакоб, письма которого так тщательно прятал Галле.

Раз десять Мегрэ ходил осматривать замок, но не обнаружил ничего нового. Потом, проходя вдоль стены, мимо того места, куда взбирался Эмиль Галле, Мегрэ вдруг решился, снял пиджак и поставил носок правой ноги в углубление между камнями.

Он весил без малого сто кило, однако ему без труда удалось уцепиться за свисающие ветки, ну а завершить восхождение оказалось совсем нетрудно.

Стена была сложена из кусков песчаника разных размеров и покрыта слоем штукатурки. Заканчивалась она рядом кирпичей, поставленных на торец и поросших мхом и сорными травами.

Со стены Мегрэ прекрасно видел Мерса, что-то читающего с помощью лупы.

– Что-нибудь новенькое? – крикнул он.

– «С» и запятая.

Над головой комиссара шелестели листья, но уже не дуба, а огромного клена, росшего на территории поместья.

Мегрэ нагнулся: стена оказалась наверху довольно узкой, и он боялся потерять равновесие; внимательно осмотрев мох слева и справа, он пробормотал:

– Интересно… Интересно…

Его открытие нельзя было назвать сенсационным. Просто он обнаружил, что мох вокруг примят и только в одном-единственном месте над камнем, где остались царапины, он был вырван.

Мох оказался очень хрупким. Мегрэ специально проверил это и теперь не сомневался, что Эмиль Галле не ходил по стене, даже на метр не отошел ни вправо, ни влево.

– Остается узнать, куда он спустился: на территорию поместья или на дорогу?

Этот участок трудно было назвать парком. Здесь росло много деревьев, почему, наверное, это место и отвели под свалку.

Метрах в десяти от Мегрэ лежала груда пустых бочек без железных обручей или с выбитым дном. Валялись старые бутылки, в основном из-под лекарств, ящики, сломанные садовые ножницы, ржавые инструменты; плачевное зрелище являли собой намокшие под дождем, высушенные и выгоревшие на солнце, испачканные в земле кипы старых номеров юмористической газеты.

Прежде чем спуститься на землю, Мегрэ убедился, что под ним – а он сейчас стоял точно на том же месте, где прежде находился Галле, – нет никаких следов. Чтобы не оставлять царапин на стене, Мегрэ спрыгнул, но не ушибся, так как упал на четвереньки.

Сквозь кружево листвы виднелись светлые пятна – вилла Тибюрса де Сент-Илэра. Трещал мотор. Мегрэ уже знал, что это перекачивают в дом воду из колодца.

Над свалкой кружились мухи. Комиссару приходилось поминутно отмахиваться от них, а это лишь усугубляло его и без того дурное настроение.

– Начнем со стены…

Осмотреть ее оказалось несложно. С внутренней и внешней стороны стена поместья была покрыта свежим слоем штукатурки. Однако там, где на нее взбирался Эмиль Галле, не осталось ни пятнышка, ни царапины. И вокруг, метров на десять, тоже не было видно следов ног.

Зато возле свалки комиссар заметил на земле борозду – одну из бочек подтащили на два-три метра и поставили вплотную к стене. Так она там до сих пор и стояла. Мегрэ вскарабкался на нее и поднялся над стеной ровно в десяти с половиной метрах от места, где в свое время находился Галле.

Отсюда Мегрэ снова увидел Мерса, который продолжал трудиться, не отрываясь даже, чтобы вытереть лоб.

• Предыдущая
• 13/27
• Следующая