Новый человек в городе - Сименон Жорж - Страница 25

• Предыдущая
• 25/30
• Следующая

Сам Чарли сделал что мог: поднял на ноги Кэнкеннена, и тот отчасти смягчит удар — хотя бы по Майку.

Итальянец опять начал беспокоиться, где Боб, но перед самым обедом адвокат позвонил и первым делом осыпал приятеля проклятьями: зачем тот втравил его в эту авантюру?

— Где вы?

— Ясное дело, в баре, но у них только скверное виски.

— А где он находится?

— Не знаю. Тут ни одного указателя. Просто кучка домишек у дороги. Мне втолковали: сколько-то раз повернуть направо, потом налево, потом опять направо, и выскочишь на номерное шоссе.

— Что с Елицей?

— Порядок. Она у своих стариков.

— Как все прошло?

— Отлично. Семейка сбежалась вытаскивать мою машину: я застрял в грязи в ста футах от их дома. Это на берегу моря, местность вроде болота — не разобрать, где суша, где вода.

Чарли мысленно представил себе хибару, как у Майка.

— Люди прекрасные, только вот по-английски — ни в зуб, кроме самых младших. Отец — точь-в-точь оперный пират, хотя довольствуется сбором съедобных моллюсков да ставит верши на лангустов. Знаешь, Чарли, я охотно все расскажу, но предупреждаю: счет за разговор пошлю тебе.

— Знаю.

Бобу нравилось разыгрывать из себя скупердяя: он с удовольствием прикидывался, будто пересчитывает сдачу, заводился из-за счета в ресторанах, на заправочных станциях орал: «И чтоб бензин самый дешевый!»

— Все перецеловались, и младенец пошел по рукам.

А рук там хватает! В семье, вместе с замужними дочерьми, человек двенадцать, если не больше, все одинаковой породы, и кухня у них очень даже недурная. Мне поднесли стаканчик их родного самогона: вкус оригинальный, крепость — ничего подобного не пробовал. Один из мальчишек — он ходит в школу — перевел мои слова отцу, и тот обещал оставить девицу с малышом у себя и ни во что не мешаться. Если начнут допрашивать, притворится идиотом, а мальчишка будет держать меня в курсе.

Сейчас попытаюсь выбраться на шоссе, но завтра — это уж точно — проснусь с отчаянным воспалением легких.

Чарли до самого закрытия надеялся, что Боб вернется, и вздрагивал всякий раз, когда слышал, что мимо идет машина, у которой барахлит мотор или дребезжат разболтанные детали. Но Кэнкеннен, видимо, встретил еще не один бар на своем неведомом пути назад, в город, к просторному дому, где его ждала экономка.

Для очистки совести бармен вызвал ее на провод.

— Боб не вернулся?.. Так я и думал. Звоню сказать, чтобы вы не беспокоились. Он наверняка вернется поздно ночью.

— И не стыдно вам гнать его за город в такую погоду? Вижу я, что вы за человек! Вам все равно, что с ним будет, — не вам его выхаживать.

В тот вечер Чарли взялся лечиться от простуды: принял аспирин, выпил двойной грог, велел Джулии растереть ему грудь и так пропотел, что ночью ей пришлось встать и переменить простыни. В котором часу это было?

Ночь, как и минувший день, оказалась для итальянца насыщена телефонными разговорами. Он стоял, закутавшись в одеяло, и ждал, пока Джулия перестелет кровать, как вдруг услышал внизу звонок и в полудреме решил было, что это будильник на кухне. Затем подумал: что-то стряслось с Кэнкенненом, сбросил одеяло, накинул халат и заспешил вниз по лестнице.

Аппарат трещал так настойчиво и тревожно, что Чарли даже не включил электричество, и бар по-прежнему был освещен только отблеском уличного фонаря, проникавшим через дверную фрамугу.

— Хэлло, Чарли! Это ты, старина?

Звонил не Кэнкеннен, а Луиджи, которого, видимо, рассмешил вопрос приятеля в ответ на его «хэлло».

— Который час?

— Здесь половина двенадцатого; у вас, если не ошибаюсь, — уже второй. Я тебя разбудил?.. Ну ничего.

Судя по голосу, Луиджи был бодр и весел; в трубке слышались музыка, звон бокалов, голос и смех, преимущественно — женщин.

— Ты не знаком с Гэсом, но это не важно. Он один из лучших моих клиентов. Алло! Ты меня слышишь?

Джулия спустилась в бар, набросила на плечи мужа одеяло, потом усадила и надела ему носки.

— Гэс из Сент-Луиса… Выбился в люди и теперь, бывая в Чикаго, обязательно заглядывает ко мне распить бутылочку. Он хочет с тобой поговорить. Передаю трубку.

— Хэлло, Чарли! Друзья моих друзей — мои друзья.

Заранее знаю: ты — парень что надо. Жаль, что по телефону выпить вместе нельзя — у нас тут такое шампанское, какого я отродясь не пробовал.

— Мировое! — поддакнул голос подвыпившей женщины.

— Не обращай внимания, Чарли. Это Дороти… Нет, Дороти, дай нам со стариной Чарли поговорить о деле…

Я насчет твоего знакомого, Чарли, ну того, чей портрет Луиджи вывесил в баре. Этот клоп — изрядная гадина.

Я сразу сказал Луиджи: «Остерегайся этой птички, друг».

Нам в Сент-Луисе знакомство с ним недешево встало. Не помню, сколько уж лет прошло, но его до сих пор не забыли. Кличка у него была Адвокат. Он действительно здорово разбирается в законах. Права практиковать не имел, но консультации у нас давал — обычно в барах, дансингах, дешевых ночных клубах. Представляешь уровень? Там всегда есть такие, кто нуждается в совете, а в солидную контору обращаться не хочет… Алло?

Слушаешь, Чарли?

Бармен услышал, как говоривший переспросил:

— Я не перепутал? Парня зовут Чарли?.. Алло! Это я тебе рассказываю, чтобы ты держал с ним ухо востро.

Консультации он превращал вроде как в ловушки: выпытает у человека подноготную и давай его шантажировать.

Возился он главным образом с бедными девчонками — та не зарегистрирована, у этой неприятности… Что тебе, Луиджи? Не советуешь касаться таких вещей по телефону?.. Да я и так обиняками говорю!.. Ты меня понимаешь, Чарли?.. Вот и хорошо. Сам я такими делами не занимаюсь. У меня самый что ни есть честный бизнес — строительство. Бульдозеры и прочий тарарам. Но у меня приятель интересовался одной семнадцатилетней малышкой.

Однажды он съездил с ней на ту сторону Миссури[18] и сдуру записал ее в гостинице как свою жену. Не знаю уж, сколько он заплатил Адвокату, чтобы выпутаться из этой истории. Если он, сволочь, еще в твоих краях, расквась ему рожу, да поскорее: ничем другим его не проймешь. За этим я тебе и звоню. У нас ребята так и поступили. Собрались втроем и поучили его жить.

Поймали ночью, раздели донага, отходили как следует и швырнули в реку, предупредив: встретят еще раз — сделают то же самое, только камень к ногам привяжут.

Тогда он и исчез.

— Давно?

— Года два будет… Конечно, детка, спроси.

— Что у вас за погода? — вклинился женский голос. — Вы ведь на побережье?

— Море отсюда в сорока милях. Сейчас идет снег.

— Благодарю.

— Алло, Чарли! — взял трубку Луиджи. — Теперь ты в курсе. Подробно напишу, когда улучу время. Во всяком случае, начинаю верить, что Алиса была права.

Кстати, она заезжала сюда. Посмотрела на снимок и сразу заказала двойной «манхаттан»… Спокойной ночи, братишка.

— Спокойной ночи! — крикнул в трубку клиент из Сент-Луиса; он, видимо, подливал себе шампанского.

Утром Чарли окончательно слег: он проснулся с температурой, и Джулия, не спрашивая его согласия, вызвала врача. Словом, ночной столик бармена оказался заставлен лекарствами, которые надлежало принимать каждые два часа, здоровенным графином лимонада, напоминавшим ему гриппозные дни в детстве, и тошнотворным овощным отваром.

Он вынужден был догадываться о приходе и уходе клиентов по доносившемуся из бара шуму, и каждый стук входной двери вырывал его из полузабытья, в которое он порой впадал. В часы, когда должен был появиться Джастин, Чарли стучал в пол, вызывая Джулию, и та прибегала, совершенно запыхавшись: в ней сто шестьдесят — сто семьдесят фунтов, а лестница винтовая.

— Что он говорил?

— Спросил, не уехал ли ты. Я ответила — нет.

— Знает, что я слег?

— Да. Желает тебе поправиться к праздникам.

— Ему-то что до меня?

— Потом дочитал газету и ушел.

Он — это был, конечно, Уорд, имя которого Чарли избегал по возможности произносить.

• Предыдущая
• 25/30
• Следующая