На цыпочках через тюльпаны (СИ) - Кутуров Максим Александрович "Горностай" - Страница 24

А может, обратиться к тому, что у меня было и осталось?

- Феликс, а ты будешь приходить ко мне по ночам в виде призрака? – спрашивает брат. Он повзрослел, от того черно-белого малыша не осталось и следа. Как-то подтянулся, подрос.

- Конечно, буду.

Мой голос? – нет, не мой.

Глазки Троя вспыхивают от радости.

- А пугать будешь?

- Еще бы.

Трой даже губы облизывает от восхищения, что у него будет свое персональное приведение.

- А если меня кто-нибудь обидит, защитишь? – не унимается брат.

- Я напугаю его до смерти.

- КЛАСС!

Стук в дверь. Это мамочка. Любимая мамочка. А за ней папочка. Любимый папочка.

Они все мои любимые…

Про много всякого еще

Яркое солнце. Дождик омывает прохладными каплями молодые листья. На кончике ветки прям на моих глазах распускается маленький цветок. Будут яблоки. Наконец-то будут яблоки.

Про много всякого еще

Я гонюсь за Михаль, а она от меня убегает.

- Михаль-Михаль, я тебя догоню.

- Не догонишь!

- А вот догоню! Поймаю и…

Про много всякого еще

- Мама, мне страшно, - хнычет Трой.

- Не бойся маленький, подойди к брату, - удивительно ее голос не дрожит.

- От него воняет.

- Мы скоро его обмоем, - это папа? – Возьми губку, Трой, и дай ему попить.

- Феликс, - шепчет брат. Я чувствую губами влагу. – Я попытался сломать плотину и за это меня хотели побить другие мальчишки, а я убежал. Круто?

«Круто, ты молодец Трой. Я тобой очень горжусь»

Про много всякого еще

Слишком много снов.

Целый фарш или винегрет из нарезанных ярких картинок. Граница между сном и реальностью смазывается,… не помню, вчера ли я видел ползущие по небу радужные облака по форме напоминающие слонов, либо это все выдумка.

Выдумка ли была, что морщинистый лысый дед своей когтистой рукой держал пустышку и кормил младенца молоком? Старик улыбался, обнажая оставшиеся кривые зубы, точно одинокие странники в полости рта.

Что еще было? Что еще будет?

Кусками выдергиваются какие-то невнятные кляксы из глубин сознания. Страшно… это конец? Это действие морфия?

Про много всякого еще

...воздух с привкусом меди оседает ржавой пылью на веки. Хочется выковырять песок из глаз, впиться в них пальцами, продавить до мозга. Расчесать тело в кровь, распугивая зуд мурашек по коже.

Про много всякого еще

...всхлипы. Не могу понять, чьи они. Мама?

«Мама, это ты?»…

Про много всякого еще

У меня был пес по имени Питер.

Про много всякого еще

..баракуда.… Это такая рыба.

Про много всякого еще

Tiptoe to the window, by the window that is where I'll be

Come tiptoe through the tulips with me

Про много всякого еще

...«У этого парня было доброе сердце и железные яйца!»

Про много всякого еще

- Он храпит?

Голос моего брата, бодрит и освежает, как ласковый ветерок на берегу моря.

- Нет Трой, он так дышит, - отвечает отец.

Я… я… лежу с закрытыми глазами и слышу только голоса. Я хочу открыть их, но у меня ничего не получается.

«Не знаю…

Не знаю…. Сколько времени я в таком положении. Вечность? Целую… длинную вечность»

Папа и мама, уже изменились? А Трой вырос?

Наверное, они седые, а у брата уже есть семья.

- Мама, - зовет брат.

- Да сыночек, - отвечает она.

«Нет,… я различаю по голосу, что пока Трой маленький»

- А когда Феликс попадет на небеса, он попросит Санту подарить мне Бэтмена?

«Трой, тебе восемь лет… ты уже вышел из этого… забыл»

- Конечно милый, - мамин голос красивый.

- Феликс, ты же попросишь Санту? Правда?

«Да»

Про много всякого еще

...оргазм свиньи может длиться тридцать минут. И почему я не свинья?

Про много всякого еще

...дары волхвов. Они дарят новорожденному младенцу гребешок и цепочку. Лицо младенца на фоне горелого блина. Я в костюме Питера Пена, рядом моя Венди, которая Михаль.

Младенец Курта и Хэлен. Ребята, вы такие молодые, куда вам его рожать?

Зачем?

Про много всякого еще

...Густаф машет рукой и зовет к себе, он говорит, что все очень просто… Надо только оттолкнуться и скатиться.

Про много всякого еще

Что-то чувствую.

Чувствую присутствие людей. Слышу их голоса, их мысли, их запахи. Каждый пахнет по-своему. Пытаюсь удержаться в сознании, открыть глаза, но…

Про много всякого еще

...Я жив.

...Я здоров.

...Рядом со мной Михаль.

...Наши дети.

...У меня есть работа.

...У меня много денег.

...Мы женаты пять лет.

...Трой становится космонавтом.

...Он летит в космос.

...Густаф рассказывает о войне.

...Рони готовит кошерную рыбу.

...Всей семьей отмечаем Пурим.

...Мы бежим друг за другом по полю усеянному тюльпанами. Мы бежим на цыпочках, стараясь не согнуть ни одного цветка.

...На наших лицах улыбка. Все происходит с улыбку, подозрительно неизменной, будто мы персонажи: счастливая семья, рекламирующая сок. Белизна зубов отбрасывает солнечных зайчиков на старый забор, украшенный маленькими червями.

...Мама обнимает папу и целует его в губы. У него усы.

...Все происходит настолько медленно, что я вижу, как отлетает маленькая капля пота со лба отца.

...В капле я вижу суть мироздания…

Про пора

Если любишь – отпусти их всех. Не терпи. Пора! Это важное решение. Пора. Пора. Пора. ПОРА.

Про конец

Память – единственное, что у меня осталось. Несколько ярких пятнышек на черном полотне короткой жизни. Помню самый бред: школьную доску, голую ветку, фотографию себя самого в 3 года, помню жевательную резинку со вкусом клубники и банана, рекламу пива, как булькает вода в закипающем чайнике, как шумит дождь,

Из памяти выдергиваются отдельные кадры, яркими вспышками, как «птичка» фотоаппарата, а за ними приступы меланхолии. Помешательство на одной большой дыре перед глазами, выросшей на стене истыканной точками.

Это время пришло!

Это помешательство на вечности…