Мегрэ в Нью-Йорке - Сименон Жорж - Страница 8
- Предыдущая
- 8/31
- Следующая
Он тоже, войдя в кабинет, не стал расшаркиваться: на сей раз ему не пришло в голову предложить гостю свою великолепную сигару.
Джон Мора сел за стол красного дерева на место, которое только что занимал Мак-Джилл, а тот непринужденно расселся в кресле, положив ногу на ногу.
— Прошу прощения, что потревожил вас, господин комиссар, но я решил, что нам с вами необходимо поговорить.
Наконец он поднял на Мегрэ глаза, взгляд которых не выражал ровно ничего — ни симпатии, ни антипатии, ни раздражения. Его рука, тонкая для мужчины, поразительно белая, играла черепаховым разрезным ножом.
На нем был темно-синий английский костюм, белая рубашка и темный галстук. Этот костюм выгодно оттенял его тонкие, резкие черты, и Мегрэ подумал, что сразу не скажешь, сколько ему лет.
— Полагаю, никаких сведений, о моем сыне у вас нет? — Не дожидаясь ответа, Маленький Джон продолжал ровным тоном, каким говорят с подчиненными. — Когда вы пришли ко мне вчера, у меня не возникло желания задать вам несколько вопросов. Если я правильно понял, вы приехали из Франции вместе с Жаном и вы дали мне понять, что мой сын просил вас сопровождать его.
Мак-Джилл курил сигарету и спокойно наблюдал за дымом, поднимающимся к потолку. Маленький Джон все так же играл разрезным ножом, пристально глядя на Мегрэ и словно не видя его.
— Не думаю, что, уйдя из уголовной полиции, вы открыли частное сыскное агентство. С другой стороны, зная о вашем характере то, что известно всему миру, мне трудно предположить, что вы пустились в подобного рода авантюру по легкомыслию. Надеюсь, вы понимаете меня, господин комиссар? Мы свободные граждане свободной страны. Вчера утром вы проникли ко мне, чтобы поговорить о моем сыне. Вчера вечером вы встретились с чиновником федеральной полиции, чтобы навести обо мне справки.
Итак, они знали о его поездках и о свидании с О'Брайеном. Стало быть, за ним была установлена слежка?
— Разрешите задать вам первый вопрос: почему мой сын обратился к вам за помощью?
Так как Мегрэ молчал, а на губах Мак-Джилла появилась ироническая усмешка, Маленький Джон нервно, отрывисто продолжал:
— Комиссары в отставке не имеют обыкновения идти в компаньоны к путешествующим молодым людям. Спрашиваю вас еще раз: что сказал вам мой сын, что вы решили покинуть Францию и вместе с ним пересечь Атлантический океан?
Не старался ли он казаться надменным и не надеялся ли таким образом вывести Мегрэ из себя?
Но вышло все наоборот: по мере того как он говорил, Мегрэ чувствовал себя все увереннее и спокойнее. И проницательней.
Настолько проницательней — это чувствовалось по взгляду Мегрэ, — что рука, державшая разрезной нож, стала его судорожно вертеть. Мак-Джилл, повернувшись к комиссару, позабыл про свою сигарету в ожидании дальнейшего.
— С вашего разрешения, на ваш вопрос я отвечу вопросом. Вы знаете, где ваш сын?
— Понятия не имею, и в настоящий момент не это важно. Мой сын волен поступать так, как ему заблагорассудится, ясно?
— Значит, вам известно, где он.
Мак-Джилл вздрогнул и быстро повернулся к Маленькому Джону; выражение его глаз было суровым.
— Повторяю, мне об этом ничего не известно, но вас это не касается.
— В таком случае, нам больше не о чем разговаривать.
— Одну минуту…
Маленький человек вскочил и, все еще держа в руке разрезной нож, загородил Мегрэ дорогу к дверям.
— Вы, по-видимому, забыли, господин комиссар, что находитесь здесь некоторым образом за мой счет. Мой сын несовершеннолетний. Не думаю, чтобы расходы по путешествию, которое вы совершили по его просьбе, он предоставил оплачивать вам.
Почему Мегрэ показалось, что Мак-Джилл, рассвирепел на патрона? Было очевидно, что ему не нравится оборот, который принял разговор. Он не стал церемониться и вмешался:
— Я думаю, что дело не в этом и вы напрасно оскорбляете комиссара…
Они обменялись взглядами, и Мегрэ на всякий случай запомнил это; сейчас ему было не до анализа, но он пообещал себе разобраться потом.
— Совершенно ясно, — продолжал Мак-Джилл; он тоже встал и заходил по комнате, хотя и спокойнее, чем Маленький Джон, — совершенно ясно, что ваш сын по причине, которая нам не известна, но, быть может, известна вам…
Ну и ну! Это он своему патрону бросает такие слова, полные скрытого смысла?
— …решил, что его долг обратиться к человеку, известному своей проницательностью в уголовных делах.
Мегрэ продолжал сидеть. Интересно было наблюдать за этими людьми, столь непохожими друг на друга. Порой казалось, что игра идет только между ними, без участия Мегрэ.
Маленький Джон, такой резкий в начале беседы, отдал инициативу своему секретарю, который был моложе его лет на тридцать! И казалось, сделал это не по доброй воле. Он был унижен — это было совершенно ясно. И место уступил неохотно.
— Принимая во внимание, что мысли вашего сына заняты одним-единственным человеком, то есть его отцом, принимая во внимание, что приехал он в Нью-Йорк, не предупредив вас… По крайней мере, я так думаю…
Сомневаться не приходилось — это колкость.
— …есть все основания предполагать, что он получил о вас тревожные известия. Остается узнать, что внушило ему тревогу. Не кажется ли вам, господин комиссар, что проблема заключается именно в этом? Будем рассуждать логично. Вы обеспокоены труднообъяснимым исчезновением молодого человека в момент прибытия в Нью-Йорк. Не будучи сведущим в вопросах сыска, руководствуясь элементарным здравым смыслом, я утверждаю: как только мы узнаем, кто спровоцировал поездку Жана Мора в Нью-Йорк, другими словами, кто дал ему телеграмму — какую точно, не знаю, но явно о том, что его отцу грозит опасность, ведь иначе ему не надо было бы ехать в сопровождении, простите, полицейского, — так вот, как только это будет установлено, будет нетрудно узнать и о том, кто заставил его исчезнуть…
Во время этой тирады Маленький Джон подошел к окну, сел и, отодвинув занавеску, уставился на улицу. Силуэт его был так же резок, как черты лица. Мегрэ поймал себя на мысли: «Кларнет? Скрипка?.. Которым из двух J был этот человек в давнем бурлескном номере?» — Должен ли я расценивать ваше молчание, господин комиссар, как отказ отвечать?
— Я предпочел бы поговорить с господином Мора наедине, — наугад бросил Мегрэ.
Тот вздрогнул и повернулся к нему:
— Я как будто уже сказал вам, что вы можете говорить в присутствии Мак-Джилла.
— В таком случае прошу извинить, если я ничего не скажу.
Тем не менее Мак-Джилл не собирался уходить. Он остался и чувствовал себя уверенно, как человек, который знает свое место.
А не потерял ли Маленький Джон хладнокровие? В его ледяных глазах появилось что-то похожее на раздражение — и не только на раздражение.
— Выслушайте меня, господин Мегрэ. С этим надо кончать. Будете вы говорить или не будете, мне все равно: что бы вы ни сказали, меня это мало интересует. Мальчишка, которого что-то напугало, побежал к вам, и вы очертя голову бросились в авантюру, в которой делать вам нечего. Этот мальчишка — мой сын. Он несовершеннолетний. Если он и исчез, то это касается только меня, и если я обращусь куда-то с просьбой его разыскать, то лишь в полицию этой страны. Мы не во Франции, и, пока здешние порядки не изменились, мои разъезды никого не касаются. Лезть в свои дела я никому не позволю и, если понадобится, сделаю все необходимое, чтобы заставить уважать мою полную и абсолютную свободу. Не знаю, выдал ли вам мой сын аванс. Если он об этом не подумал, скажите, и мой секретарь вручит вам чек для покрытия расходов на возвращение во Францию.
Почему он метнул беглый взгляд на Мак-Джилла, как бы спрашивая у него согласия?
— Я жду вашего ответа.
— На какой вопрос?
— О чеке.
— Благодарю вас.
— Еще одно слово, с вашего разрешения. Разумеется, вы имеете полное право жить в этом отеле сколько вам угодно — я здесь такой же постоялец, как и любой другой. Но, надеюсь, вам будет достаточно, если я скажу, что мне было бы чрезвычайно неприятно встречаться с вами в холле, коридорах или лифтах. Всего хорошего, господин комиссар.
- Предыдущая
- 8/31
- Следующая
