Спасти Москву - Ремер Михаил - Страница 24

• Предыдущая
• 24/61
• Следующая

– На охоте, что ли, был? – увидав торчавшие из-под грубой материи кроличьи лапки, поинтересовался пенсионер.

– Не обессудь, – развел руками тот. – Мне плоть, что воздух вольный, а у Сергия и не дождешься.

– А молитвы как твои? За спасение души просишь и тут же кровь льешь.

– Я прошлые грешки поперву отмаливаю. Даст Бог, – как обычно зашелся он в натужном своем кашле, – и до нынешних очередь дойдет.

– Ты о нем подумал только, а он уже в прошлом.

– Чего? – от неожиданности аж поперхнулся Милован.

– Грехи совершенные, говаривают, – старик задумчиво почесал отросшую за это время бороду, – не одними молитвами смиренными умягчаются.

– А чем еще? – подсаживаясь рядом, поинтересовался Милован.

– Делами добрыми, да помыслами ладными, да любовью.

– О чем ты?

– Бабу завел бы! Детишек растил. Удалой да рукастый, чего телишься?!

– Придет время, заведу, – насупился тот в ответ. – Расскажи про Тохтамыша лучше, – зашелся тот в кашле натужном своем. – Как он на Москву пошел?

– А на что оно тебе?

– Да так, – развел руками тот. – Не хочешь, так и как знаешь, – закашлявшись, поднялся на ноги тот.

– Да сиди ты, – остановил его преподаватель. – Ишь, разобиделся.

Князь Дмитрий подвиг великий совершит на сече Куликовской. Русь от податей освободит да дело продолжит Калиты Ивана. Да вот ордынцам это пуще обиды великой будет. Вот и задумает хан новый ордынский Тохтамыш подвиг великий совершить да сил набраться, чтобы против покровителя своего Тимура меч поднять. На Московию пойдет, чтобы золота захватить и дань снова с княжества получать. И Москву не силой, не измором, но хитростью возьмет. А все почему так произойдет? Да потому, что как горох князья русские. Себе на уме каждый: дунул – да и рассыпались кто куда. Нет чтобы в кулак всем собраться, чтобы ни одна плеть не перешибла. А так нижегородский князь да князь рязанский предадут князя да Тохтамышу подходы тайные покажут.

– Так небось не просто так, – возразил Милован, внимательно слушавший рассказ. – Оно, конечно, великое княжество, ничего не скажу, да только своя мошна[38] к телу ближе.

– О чем это ты сейчас?

– А того, что свои города спасти князям важнее, чем о других печься. Пусть бы даже и дружину свою дать, все лучше, чем потерять в сече, да вместе с наделом своим.

– Да ты, смотрю, сведущ в делах военных.

– С мое потеряешь да проживешь, не то узнаешь, – проворчал в бороду его собеседник.

– Прости.

– Бог простит, – Милован поднялся на ноги и, вытряхнув тушку кролика, принялся не торопясь кромсать ее на части, забрасывая в чугунок да заливая водой. – Вот ты знаешь все, да все видишь. А ты будь князем, что бы делал?

– Да какой из меня князь?

– Ты отвечай, – прокашлялся в ответ тот.

– Я бы… чеснока побольше выковал бы против конницы татарской.

– Дело, – довольно хмыкнул в ответ тот.

– Да самострелов повелел побольше бы наделать, да в город дружину созвал, да питие запретил бы под страхом живот потерять.

– А питие тут при чем? Тут страх вон какой, как тут меда не выпить-то? А ты «запретить»!

– Так мед пить люд начнет из погребов зажиточных, как Тохтамыш придет. Да так упьются, что бабы мужиков волоком на стены потащат, а кто и сами в руки луки да самострелы возьмут.

– Беда, – призадумавшись, согласился с ним Милован. – Хмельная брага – дурная брага.

– Три дня штурмовать Тохтамыш будет город, да не силой, не измором Москву в итоге возьмет. Княжичей суздальских да нижегородских отправит к жителям. Москвичи им и поверят да ворота отворят. Не хитрость эта, так и Бог знает, чем бы все завершилось. Может, и не взял бы Тохтамыш Белокаменную. И так столько потеряет из войска своего. А потом уже и столицу пожжет, и окрестности. Силы не будет, которая противиться сможет ему.

– Так, думаешь, сдюжили бы, если не обман?

– Думаю – да. Тохтамыш Тимуру не чета. То у Тамерлана что ни бой, так победа, а Тохтамышу все чаще бежать приходилось. Да то мне сейчас видно. Оно с семи веков сверху все просто и ясно. Да и потом: тайком он армии собирал. Как на охоту. Так мало кто в доспехах боевых пришел. А без доспехов воин – лучнику отрада.

– Твоя правда, – сосредоточившись на разделке тушки, Милован, казалось, и не слушает своего собеседника.

– Самострелов бы помощнее да побольше князю да тюфяков бы.

– Так сделай, – просто пожал плечами бородач. – Оно ведь сейчас диковины, а в твоем княжестве, что мальцам забава.

– Смеешься?

– Да почто мне? Я крови невинной столько пролитой видел. Да и есть грех, сам лил, – мрачно закончил он.

– То-то я и смотрю, смыслишь в науке военной.

– Насмотрелся, – тяжко проворчал тот, да так, что пенсионер решил не лезть больше с расспросами со своими.

За разговорами да мелкими заботами пролетели несколько дней. Булыцкий рассказывал про будущее, при случае спрашивая у Сергия помощи то в одних, то в других делах. Сергий, частенько возмущаясь, шел на уступки. Впрочем, все чаще пенсионеру приходилось выслушивать отповеди от старца. Все-таки как ты ни крути, а во многом не понимали друг друга они. Оно то, что Булыцкому очевидным казалось, старца коробило, а то, что для старца – обыденность, иной раз Николая Сергеевича в ступор вводило.

Подвигаемый самыми что ни на есть благородными порывами, предложил как-то Булыцкий первый лазарет создать. Ведь обратил внимание уже на то, что хоть и плодовиты бабы были, да мерли и дети и младенцы, да и взрослые. И часто потому, что некому посмотреть было, да из-за отсутствия знаний. Оно вроде как и сам чаще все к средствам медицины народной обращаться стал. Особенно как года навалились-то, а вот занесла нелегкая в прошлое, так и понял, что тут как-то больше на волю Божью все полагаются, нежели на свойства лечебные трав. Да и с гигиеной – беда. Оно бы иной раз и нестрашная хворь или ранка, а в итоге частенько такая в могилу сводила.

Окрыленный первыми успехами, начал Николай Сергеевич по деревенькам соседским наведываться, с людьми знакомиться да быт изучать. Там и поприметил покошенных крестов обилие. А откуда взяться им, если жителей – по пальцам пересчитать?! Вот и начал расспрашивать, благо народ незлобный вокруг, да и ряса монашеская будь здоров как помогала! А как знакомства водить начал, так и призадумался крепко. Банька – то, конечно, хорошо, да не каждый же ты день ходить будешь в нее, особенно если по-черному она топится; дров не напасешься! А делать что, если рана? Промыть бы, да потом не трогать хоть какое-то время, да в чистоте держать. А то, получается, обработали, что называется, по-пионерски и потом тряпкой грязной замотали да делами по хозяйству занялись. Да тут чем ты ни промывай, а заразу всяко хватанешь! Вот и призадумался пришелец о лазарете, где приглядывать за больными будут, систематизировать симптомы да пытаться методы единые применять. Где за гигиеной следить начнут да приучать к ней жителей местных. А еще о производстве спирта. Ну хотя бы крепкой самогонки: раны обрабатывать да повязки менять. И если с технологией более или менее было понятно – вон в перестройку был грешок, сам гнать собирался, – то с оборудованием все из рук вон скверно было. Один только змеевик чего стоил! Как его изготовить или чем заменить, Булыцкий пока знать не знал! А раз так, то решил поперву хотя бы про лазарет с Сергием перетолковать.

– Вот скажи мне, отче, – при очередной встрече завел Булыцкий, – ты все на волю Божью списываешь, смерть даже.

– Все – промысел Божий. Против него идти – что против течения плыть; выгребешь, да только сил убьешь уйму. Богу только ведомо, когда кому коптить осталось.

– Богу? А себя кто сам жизни лишает, те как?

– Кто сам себя жизни лишает, роль Бога примерить пытается. Грех то великий. Да про Всевышнего худо думать – тоже от лукавого.

– А кто думает?

– А кто руки сам на себя накладывает. Испытания за грехи даются. Как нагрешил, так и расплачиваешься. И мудрость Божия в том и заключается, что никому больше, чем он вынести может, не дается.

• Предыдущая
• 24/61
• Следующая