Аполлон на миллион - Донцова Дарья - Страница 5
- Предыдущая
- 5/55
- Следующая
В четверг утром бывшая жена Прохора извлекла из почтового ящика другую флешку. На экране опять появился Ермаков, но выглядел он значительно хуже, чем в первый раз. Лицо его было грязным, а когда он начал говорить, стало понятно, что у бедняги нет передних зубов – во рту чернели дыры.
– Автобус пятьсот сорок девять «а», ехать до остановки Зюково. Пересесть на маршрут девяносто четыре «б», сойти в Анисине. Дойти до церкви. Оставить сумку с деньгами слева от входа на деревянном стуле. В девять вечера миллион должен быть там. Выкуп привозит Люба. Едет одна. Мы следим. Если заметим сопровождающего, Прохор покойник…
Прервав рассказ, Дегтярев потер рукой шею.
– Догадываешься, что произошло?
– Да, – мрачно ответила я, – ни отец, ни девочка домой не вернулись, мать прождала Любу до утра и бросилась в полицию. Ну почему люди верят преступникам?
– По глупости, – пожал плечами полковник. – Многие думают, что, если подчинятся, получат родного человека назад живым.
– Прохору не завязали глаза, – вздохнула я, – уже одно это должно было насторожить родственников. Если похититель не лишил жертву возможности его видеть, значит, и не собирался отпускать ее. И вы не смогли найти преступника?
– Нет, – вздохнул Александр Михайлович. – Он оказался хитер. На пленке были только изображение и голос Прохора, Ермаков сам произносил текст, составленный похитителем. Его сняли на фоне светло-бежевой стены, больше в кадре ничего не видно. Наш компьютерщик попытался выжать из записи хоть какие-то крохи информации, но ничего не добился. Стул, ножки которого видны, обычный, куплен в дешевом сетевом магазине. Подобных полно, определить, кто и когда его приобрел, невозможно. По звуку тоже никаких зацепок. Эксперт сказал, что запись сделали в небольшом помещении, никаких посторонних шумов не зафиксировано. Прохор читал заготовленный текст, и если в комнате кроме него находились люди, то стояли они очень тихо, почти не дыша. Прохор не мог подать никаких знаков руками, их завели за спину. В подъезде Ермаковой не было консьержа, видеонаблюдения и домофона – Маргарита с дочкой жили в бедном районе, денег у жильцов на обеспечение безопасности не имелось, – поэтому выяснить, кто бросил флешку в почтовый ящик, не удалось. Мои парни тщательно опросили местный люд на предмет появления во дворе или в здании посторонних. Сведения оказались неутешительными. Двора фактически нет, вернее, он проходной, через него течет поток людей к метро. Рядом находится крупный торговый центр, многие продавцы и техперсонал – гастарбайтеры, снимавшие жилье в расположенных поблизости пятиэтажках. В подъезде, где жили Рита и Люба, редко увидишь лицо европейского типа. Мало того что все эти таджики и киргизы плохо изъяснялись на русском, так они еще, боясь полиции, прикидывались идиотами. Заверения моих ребят, что они не имеют отношения к иммиграционной службе, а расследуют жестокое убийство и любая деталь может помочь найти преступников, вызывали у контингента панику.
– Тела нашли? – спросила я.
– Да, – кивнул Александр Михайлович, – в церкви. Любу неподалеку от входа, Прохора в том месте, где обычно ставят ларек со свечами, книгами и прочим.
– Церковь не работала? – предположила я.
Дегтярев начал рыться в своем портфеле.
– Ты сегодня на редкость догадлива. Именно так. От божьего храма остались лишь стены и потолок. Службу там не вели с тридцатых годов прошлого века. Деревенька Анисино тихо скончалась в конце шестидесятых годов, нынче в избах живут две безумные бабки, забывшие, как их зовут.
– Отца и дочь застрелили? – спросила я.
– Нет. Применили боевой электрошокер, – после короткой паузы уточнил полковник. – Эксперт предположил, что работал профессионал: он не оставил ни улик, ни даже следов, намотал на ноги пластиковые пакеты. Можно лишь предположить, что размер обуви у него сорок второй, а рост где-то метр семьдесят с небольшим. Это все.
– Мать отпустила девочку одну на встречу с похитителем бывшего мужа? – удивилась я. – Прохор здорово обидел жену, изменил ей, потом не давал денег, а Рита кинулась его выручать? И где она добыла миллион долларов?
– Самый интересный вопрос, на который тоже не нашлось ответа, – хмыкнул Александр Михайлович.
Я уставилась на него.
– Что ты имеешь в виду? Маргарита отказалась сообщить имя спонсора?
– Она его не знала, – поморщился Дегтярев. – Вечером в четверг мать сказала девочке: «У нас нет средств на выкуп, мои жалкие пять тысяч похитителю не нужны. Надо смириться с ситуацией. Ничего поделать мы не можем». Люба спросила: «А если продать квартиру?» – «За ночь? – мрачно усмехнулась Рита. – И наша халупа не стоит миллиона долларов. Единственное, что нам остается, – это молиться за душу Прохора». «Завтра попытаюсь уговорить похитителя!» – с жаром воскликнула дочка. Маргарита категорически запретила ей ехать на встречу с преступником. Люба пообещала остаться дома.
– И мамаша, поверив ей, укатила на работу? – возмутилась я.
Александр Михайлович засопел.
– Нет. Ермакова предполагала остаться дома. Она встала в семь утра, села вместе с Любой пить кофе и… вскоре заснула. Очнулась Рита в районе полуночи, нашла на столе в кухне записку: «Мамусик, прости, бросила тебе в эспрессо снотворное. Я знаю, где достать деньги. Скоро мы с папой вернемся. Целую тебя».
– Девочка-подросток нашла миллион долларов? – изумилась я.
– Сначала мы предположили, что Люба обратилась к своей подруге Алисе Лункиной, – пустился в пояснения Дегтярев. – Ермакова посещала престижную гимназию, в одном классе с ней учились дети богатых людей. Отец Алисы занимается торговлей винно-водочной продукцией, в средствах не нуждается, единственную дочь обожает, ни в чем ей не отказывает. Лункина могла попросить у него нужную сумму. Но девочка понятия не имела, что происходит у подружки дома, Ермакова свято хранила тайну.
– Странная мысль пришла вам в голову, – удивилась я. – Как бы отец ни баловал дочку, миллион в валюте ни один человек просто так не отдаст. Уж наверное господин Лункин не дурак, он должен был спросить: а как Люба вернет долг?
Дегтярев вытащил из кармана носовой платок и начал промокать лоб.
– За год до похищения Прохора тяжело заболела подруга Алисы, Елена Королева. Диагноз поставили очень нехороший, в России лечить девочку отказались, посчитали безнадежной. Алиса бросилась к папе, и тот оплатил поездку Королевой в Германию, где ей сделали несколько операций. По просьбе дочки Лункин потратил на лечение Лены намного больше миллиона долларов.
– Понятно, – кивнула я. – Но про похищение Прохора, ты сказал, Алиса не знала. Может, Люба кинулась к бабушке, а та вскрыла свой денежный мешок?
Александр Михайлович вновь промокнул лоб.
– Здесь душно, и я опаздываю.
– Давай отвезу тебя на работу, доскажешь историю по дороге, – предложила я.
– А свадебный ужин? – напомнил приятель. – Тебе же надо его обсудить. Мне было важно до Москвы добраться, дальше покачу на метро.
Я дернула толстяка за рукав.
– Не спорь! Маргарите сейчас не до меня, на несчастную нахлынули тяжкие воспоминания, ты же ассоциируешься у нее с самым страшным днем в жизни, когда она потеряла дочь. Доставлю тебя до офиса и вернусь в агентство. Так что там с матерью Прохора? Она могла выделить нужную сумму?
Александр Михайлович направился к двери. Мы вышли на улицу, сели в машину, и полковник продолжил:
– Надежда Васильевна всю жизнь преподавала химию, работала в разных учебных заведениях. Когда был жив Алексей Константинович, отец Прохора, в семье, думаю, водились деньги. Старший Ермаков был одним из руководителей строительной компании, но он исчез.
Я в тот момент выруливала на проспект и от изумления чуть не нажала на тормоза.
– Как исчез?
Полковник пожал плечами.
– Утром ушел на рыбалку и не вернулся. Супруга подняла бучу, поставила на уши многочисленных знакомых, но муж как в воду канул.
– И давно это случилось? – уточнила я.
- Предыдущая
- 5/55
- Следующая
