Мегрэ ищет голову - Сименон Жорж - Страница 5
- Предыдущая
- 5/27
- Следующая
— Вы верите, что мы найдем голову?
Мегрэ поймал себя на том, что отрицательно качает головой. По правде сказать, он еще над этим не думал. Ответил он чисто инстинктивно и не смог бы объяснить, почему ему кажется, что водолаз напрасно будет рыться в иле канала Сен-Мартен.
— Куда ее могли деть?
Откуда ему это знать? Ну, например, положили в чемодан и сдали в камеру хранения на Восточном вокзале, поблизости, или на Северном вокзале, чуть дальше. Или же отправили в провинцию по первому попавшемуся адресу на одном из громадных рейсовых грузовиков. Он часто видел эти красно-зеленые автомобили на улицах города, но не знал, где находится фирма. Оказывается, она была там, возле канала, на улице Тераж. Сегодня утром он насчитал больше двадцати машин с надписью «Транспортная контора Зенит» — Руле и Ланглуа», стоявших вдоль тротуара.
В тот момент он ни о чем особенно не думал. Свой интерес к новому делу Мегрэ объяснил тем, что он уже давно не работал в районе канала. Когда-то, в самом начале его карьеры, каждая улица этого квартала была ему хорошо знакома, равно как изрядное число теней, скользивших по вечерам вдоль домов.
Они еще пили кофе, когда Мегрэ пригласили к телефону. Звонил Жюдель:
— Право, не знаю, правильно ли я поступил, беспокоя вас, шеф. Говорить о том, что обнаружен след, еще нельзя. Один из моих людей, Бланпен, которого я поставил на пост недалеко от водолаза, приблизительно с час назад обратил внимание на одного парня с грузовым трехколесным велосипедом. Ему показалось, что он уже видел его рано утром, потом спустя полчаса и так несколько раз в течение утра. Другие зеваки стояли на набережной, но этот парень, говорит Бланпен, держался в стороне и казался более заинтересованным, чем другие. Обычно такие служащие едут по определенному адресу и не могут терять время зря.
— Бланпен заговорил с ним?
— Он собирался это сделать и направился к нему, но не прошел и нескольких метров, как парень, заметно испугавшись, вскочил на свою машину и помчался к улице Реколе. Бланпен безуспешно пытался нагнать беглеца, но тот исчез в уличной сутолоке.
Оба помолчали. Все это было слишком неопределенно: могло ничего не означать, но могло и быть отправной точкой для поисков.
— Бланпен дал его приметы?
— Это малый лет восемнадцати — двадцати, похоже, из деревни, потому что у него лицо еще румяное. Блондин, волосы длинные, одет в кожаную куртку поверх свитера. Бланпен не успел прочесть надпись на его велосипеде. Какое-то слово, которое оканчивается на «ай». Мы сейчас уточняем список торговцев квартала, у которых могут быть такие служащие, — Что говорит Виктор?
— Что ему все равно где быть — под водой или над водой, раз ему платят, но он уверен, что зря теряет время.
— На пустырях ничего не нашли?
— Пока ничего.
— Я надеюсь получить какие-либо подробности из заключения судебного эксперта.
Заключение было передано Мегрэ по телефону, когда он вернулся к себе на службу, около половины третьего. Поль сказал: официальное донесение пришлет позже.
— Вы записываете, Мегрэ? Мегрэ раскрыл блокнот.
— Это примерные данные, но они близки к точным. Сначала приметы, насколько их можно установить при безголовом теле. Он невысок, приблизительно один метр шестьдесят семь сантиметров. Шея короткая, толстая, можно предположить, что лицо было широкое, с массивной челюстью. Волосы темные, на висках возможна седина. Вес семьдесят четыре кило. Это был человек коренастый, почти квадратный, скорее мускулистый, чем жирный, хоть он и расплылся под конец жизни. По печени видно, что он порядком выпивал, хотя не думаю, чтобы это был запойный пьяница. Видимо, из тех, кто привык каждый час пропускать стаканчик, в особенности белого вина. Кстати, следы этого вина я и нашел в его желудке.
— Пища тоже была?
— Да. Его последним обедом или ужином была жареная свинина с фасолью.
— Задолго до смерти?
— Думаю, часа за два — два с половиной. Я также извлек то, что скопилось у него под ногтями, и послал это в лабораторию. Мере сообщит результаты сам.
— А шрамы?
— Остаюсь при своем мнении. Аппендектомия сделана лет пять-шесть назад хорошим хирургом, судя по качеству работы. Следы дробинок имеют по меньшей мере двадцатилетнюю давность, но мне хочется удвоить эту цифру.
— Возраст?
— От пятидесяти до пятидесяти пяти.
— Значит, выстрел из охотничьего ружья был сделан, когда он был ребенком?
— Это мое мнение. Общее состояние организма удовлетворительное, за исключением увеличенной печени, о чем я уже говорил. На левом легком рубец от очень давнего туберкулеза: детям и грудным младенцам часто случается переносить легкий туберкулез незаметно для окружающих. А если хотите узнать еще больше, доставьте мне голову, и я сделаю все, что смогу.
— Ее еще не нашли.
— Ну, значит, и не найдут.
Слова Поля подтверждали мнение Мегрэ. На набережной Орфевр бытует ряд убеждений, в конце концов ставших аксиомами. Например, что разрубленными на части неизменно оказываются проститутки самого низкого пошиба. Или что голова отыскивается реже, чем другие части тела.
— Если мне позвонят, — сказал Мегрэ, заглянув к инспекторам, — я наверху, в лаборатории.
Он медленно взобрался на самую верхотуру Дворца правосудия к Мерсу.
— Работаешь на меня? — осведомился он.
— Изучаю пробы, присланные Полем.
— Результатов еще нет?
В огромном зале работали и другие специалисты.
— У меня складывается впечатление, — Мере всегда говорил вполголоса, как в церкви, — что убитый не слишком часто выходил из дому.
— Почему?
— Я изучил грязь из-под ногтей на ногах. Могу сказать, что последнее время он носил носки из сине-зеленой шерсти. Я обнаружил также ворсинки войлока, из которого делается домашняя обувь. Отсюда я заключаю, что человек этот обычно носил войлочные туфли.
— Если это точно, Поль должен это подтвердить, потому что долгое ношение мягких туфель в конце концов деформирует ступню; по крайней мере, так без конца твердит моя жена…
Он не закончил фразы, позвонил в Институт судебной медицины, но доктора Поля там уже не было, и пришлось позвонить ему домой.
— Говорит Мегрэ… Один вопрос, доктор, в связи с замечанием Мерса. Вам не показалось, что этот человек чаще ходил в мягких туфлях, чем в ботинках?
— Поздравьте от меня Мерса. Я чуть было сам не сказал вам это недавно, но счел, что это слишком неопределенно и я рискую направить вас по ложному следу. При изучении ступней мне пришла мысль, что это, быть может, официант из кафе. У них, так же как у метрдотелей и полицейских агентов, особенно уличных постовых, ступни становятся плоскими не от ходьбы, а от долгого стояния.
— Вы говорили, что у него грязные ногти на руках.
— Верно. У метрдотеля не может быть траура под ногтями.
— У официанта из большого ресторана или богатого кафе тоже.
— Мере больше ничего не обнаружил?
— Пока нет. Благодарю, доктор. Прошло еще около часа. Мегрэ бродил по лаборатории, наклоняясь то к одному, то к другому сотруднику.
— Вас интересует, что у него под ногтями есть земля, смешанная с селитрой?
Как и Мегрэ, Мере знал, где чаще всего встречается подобная смесь — в погребах, особенно сырых.
— Ее мало или много?
— Это меня и поразило. Человек не может так выпачкаться с одного раза.
— Иначе говоря, он имел привычку спускаться в погреб?
— Это только гипотеза.
— А руки?
— Я обнаружил под ногтями сходное вещество, но с другими примесями и с мельчайшими крупинками красного сургуча.
— Какой употребляют для запечатывания бутылок с вином?
— Да.
Мегрэ был почти разочарован: загадка оказывалась слишком легкой.
— В общем, это владелец бистро, — проворчал он. И в памяти его всплыл образ худой черноволосой женщины, которая утром подавала им вино. В таком квартале, как набережная Вальми, не было недостатка в живописных индивидуумах. Но Мегрэ редко приходилось встречать тот тип инертности, который он отметил у этой женщины. Это было трудно объяснить. Большинство людей, глядя на вас, чем-то с вами обмениваются, устанавливается какой-то контакт, пусть даже этот контакт выражается в недоверии и вызове.
- Предыдущая
- 5/27
- Следующая
