Танкист-штрафник (с иллюстрациями) - Першанин Владимир Николаевич - Страница 25
- Предыдущая
- 25/156
- Следующая
Я разбил подбородок, но развернул башню в сторону убегающих немцев. Один попал под строчку пуль и упал. Другой пригнулся, буквально нырнул под пулеметную трассу и скатился в траншею. Опытный, гад! Из траншеи вылетели несколько гранат. Обычных, противопехотных, но рванули они довольно точно, под гусеницами. Шпень затормозил. Осколки могли перебить маслопровод и издырявить бак. Всегда рискованно вести бой без поддержки пехоты. Князьков приказал отогнать танк назад.
– Ищи бугор под задницу! – командовал он, но Прокофий, который еще не пришел в себя после трех противотанковых пуль, выпущенных в упор, соображал плохо.
– Ставь танк с уклоном, – кричал я.
До Прокофия наконец дошло, и он загнал «бэтэшку» кормой на бруствер орудийного окопа. Теперь мы могли стрелять по траншее сверху вниз под отрицательным углом прицела. Мы выпустили три осколочных снаряда и опустошили диск.
Появились десантники. Немцы продолжали вести огонь. Упал один, второй боец. Остальные залегли, стреляя из винтовок. Немцев надо было вышибать гранатами, но с этим делом у нас было туго. Плохо учили красноармейцев метанию гранат. По крайней мере тех, кого призвали в последние месяцы. Позади нас что-то оглушительно рвануло. Я невольно высунулся наружу. Т-26 Ивана Войтика (командира я не знал), накренившись на правый бок, дымил. Еще одна пушка?
– Бей из пулемета! Чего зеваешь!
Лейтенант рывком стянул меня за штанину. Пехота, а скорее всего, наши танкисты, более подготовленные, взялись за гранаты. Из дальнего конца траншеи выскакивали фрицы и бежали в сторону кустов. Пулеметчик прикрывал их, поставив сошки на бруствер. Бронебойный снаряд выбросил в метре от него фонтан чернозема.
– Нет осколочных!
Я длинными очередями бил по убегающим немцам. Но отступали они умело. Врассыпную, кидаясь из стороны на сторону. Мой огонь был не слишком эффективным. Правда, я срезал пулеметчика, который полез из траншеи вслед за своими. Его опрокинуло за бруствер, он попытался подняться и снова осел на вытянутых руках. Мой «Дегтярев», лязгнув, замолк.
– Заряжай, чего смотришь! – закричал Князьков.
– Диски кончились.
– Какого хрена пустым в бой идешь!
– В овраге целый мешок дисков расстрелял, – огрызнулся я. – И сегодня два оставшихся.
– Прокофий, гони.
– Щас мы их, – включая скорость, отозвался Шпень. – Два наших танка угробили и меня чуть не продырявили!
БТ быстро набрал скорость, преследуя убегающих. Немцы срывали с себя шинели, бросали оружие. Время от времени кто-то оглядывался. Один, понимая, что не убежит, встал на колени и поднял руки. Двое суток назад я был свидетелем самой настоящей мясорубки в овраге, где на узком пространстве мины рвали на куски людей. Трупы и части человеческих тел лежат там до сих пор. Но сегодняшняя погоня за людьми, как за зайцами, заставила меня вцепиться в рукоятку поворота башни, чтобы не закричать. Князьков, как я считал, перешагивал какой-то порог.
– Зачем? – невольно вырвалось у меня.
Танк ударил стоявшего на коленях и что-то громко выкрикивающего немца. Крик мгновенно смолк, а танк встряхнуло так, словно мы врезались в дерево. Потом догнали второго, третьего. Четвертый из-под локтя строчил на бегу из автомата.
– Автомат не порть! – выкрикнул Князьков.
Прокофий, сбавив ход, ударил немца бортом и пропустил тело между гусеницами. Двое нырнули в промоину, один исчез в небольшой роще. Лейтенант приказал остановиться, а мне сбегать за автоматом. Один автомат у нас имелся, только без патронов. Я подобрал знакомый мне МП-40, снял с немца пояс, на котором висел штык-нож и подсумок с запасными магазинами. Еще два вытащил из-за голенища сапог. Боеприпасов у фрицев хватало. Случайно дотронулся до тела, смятого мощным ударом. Крови почти не было, только тонкая струйка сочилась изо рта.
– Глянь еще в сапогах, – крикнул Шпень. – Они запасные магазины там носят. И сапоги сыми, если хорошие.
Разувать перемолотый труп я не стал и молча вернулся к танку.
– Чего сапоги не снял? – спросил Прокофий. – У меня обувка ни в задницу.
Я огрызнулся, влез в люк и протянул трофеи Князькову. Он взял автомат, два магазина к нему и сухо приказал:
– Подбери свой автомат за сиденьем.
Я достал автомат, но лейтенант сделал знак Прокофию, чтобы тот подождал.
– Заряди автомат, рядовой Волков. Сумеешь или руки трясутся? Ты кого пожалел? Фашистов, которые четвертый месяц наших людей убивают? Пожалел, говори прямо?
– Нет, – хрипло отозвался я.
– Запомни, сучонок, ты немца чем угодно бить должен. Нет патронов – прикладом! Штыком, ножом, руками…
Изо рта обычно спокойного лейтенанта летела слюна. Он трясся от злобы, эта злоба была направлена на меня.
– Я в батальоне полтора года служу. Каждого танкиста знаю. А они за неделю почти все погибли. Единственный танк уцелел, потому что нам, дуракам, повезло. Воевать без злости и слюни распускать я тебе не позволю.
– Ты, лейтенант, выбирай слова, – я загнал магазин в автомат и передернул затвор. Это прозвучало почти угрозой, и Прокофий попытался выдернуть автомат. Я отпихнул его ногой.
– Я одиннадцать дисков во фрицев выпустил и не в небо стрелял, а целился. А тыкать мне в глаза этими раздавленными уродами нечего!
– Сядешь на башню, – приказал Князьков, – и добьешь тех троих, чтоб не мучились. Прокофий, врубай скорость. И механику сапоги сдерни. Оружие и документы не забудь.
Добивать никого из троих немцев не пришлось. Двое были раздавлены всмятку, у третьего, который стоял на коленях, почти напрочь была оторвана голова. Трофеи – две винтовки, «парабеллум» и штук шесть гранат – я собрал. Но сапоги ни с кого снимать не стал. Князьков промолчал. Вынул из кобуры «парабеллум», повертел и опять вложил.
– Заберешь себе, Леха. Тебе наган или пистолет по штату положен. Автомат отдай Прокофию.
Немецкому МП Шпень не слишком обрадовался. Тоже отматерил меня и сам сбегал за сапогами. Мы вернулись на позицию немецкой батареи. Бойцы ковырялись в карманах и ранцах убитых немцев. Игорь Волошин доложил, что, кроме двух орудий, уничтожен станковый пулемет. У второго фрицы вытащили затвор. Наших погибло девять человек, сколько-то были ранены. Я удивленно слушал Волошина. Вообще-то старшим по званию был старшина Букаев, командир подбитого Т-26. Но Игорек, как всегда, вылез вперед. Князьков рассеянно кивнул и начал быстро распоряжаться.
За что я всегда уважал своего первого командира взвода – за умение четко оценивать обстановку и принимать быстрые решения. Человек пять легко раненных и часть бойцов он отправил догонять полк. Все бы на броне не уместились.
– Ребята, быстрее, – торопил лейтенант. – Самолеты, не дай бог, налетят.
Осмотрели Т-26. Ивану Войтику не везло. За считаные дни он потерял второй танк. Или, наоборот, повезло. Два танка накрыло, а он остался жив. Старшина Шуваев доложил, что фрицы сунули под гусеницы противотанковую мину. Командира танка била мелкая дрожь, лицо было в кровоподтеках. Он докладывал громко, почти кричал. Башенного стрелка сильно ударило головой, сам идти не сможет.
Мы быстро осмотрели танк с разорванной гусеницей и выбитым колесом. Кто-то из бойцов достал из окопа ручную противотанковую мину, похожую на металлическую сковородку с двумя ручками.
– Повезло, что не на стационарную наехали, – сказал Князьков. – Та, гадина, могла весь экипаж на тот свет отправить. Перегружайте быстро боеприпасы и сливайте бензин. Танк уничтожить.
Я посмотрел на мертвого немца, который ценой жизни взорвал наш танк. Лет двадцати, без шинели, но в каске, в издырявленном пулями френче, он лежал метрах в семи от танка. Светло-русые волосы, тронутое восковой желтизной лицо. Он бы мог убежать и не лезть под танк со своей сковородкой. Может, его заставили? Вряд ли. Просто они намерены победить нас любой ценой.
Подожгли Т-26. На наш танк погрузили оставшихся раненых, в основном тяжелых, уцелевших танкистов и бойцов. Облепленный людьми БТ, Прокофий, спрямляя расстояние, погнал к лесу через поле. Вовремя. На опушке нас догнала пара «мессершмиттов». Прокофий вломился в заросли, десантники спрыгнули. Пушечные и пулеметные очереди прошли по верхушкам деревьев, срезая ветки. Нам повезло, но ребятам, которые вышли раньше, досталось крепко. Пилоты били, снижаясь почти до земли. Им тоже оставалось до леса совсем немного, но фрицы успели перебить половину группы. Каждый «мессер» имел две 20-миллиметровки и два пулемета. Восемь стволов в несколько заходов обрушили огонь на наших ребят.
- Предыдущая
- 25/156
- Следующая
