Цена головы - Сименон Жорж - Страница 5
- Предыдущая
- 5/39
- Следующая
— И что?
— Сначала скажите, что у вас новенького?
— Ровным счетом ничего. Он спит.
— Вы уверены? Он не мог скрыться?..
— Не будет большим преувеличением, если я скажу, что сию минуту вижу его.
— Кажется, я начинаю сожалеть…
— …что согласились со мной? Но раз не возражал сам министр юстиции…
— Минутку… Все утренние газеты напечатали ваше сообщение…
— Знаю, читал.
— А дневные газеты видели?.. Нет?.. Постарайтесь раздобыть «Сиффле»… Я сам знаю, что это паршивый листок… И все же просмотрите… Впрочем, подождите, комиссар… Алло! Вы меня слышите?.. Я вам сейчас прочту… Статья в «Сиффле» называется «Государственные интересы»… Вы слышите меня, Мегрэ?.. Читаю:
«Сегодня в утренних газетах напечатано полуофициальное сообщение о том, что Жозеф Эртен, приговоренный к смерти судом присяжных департамента Сены и содержавшийся под особым надзором в тюрьме Сайте, бежал ночью при необъяснимых обстоятельствах. Однако мы можем добавить, что обстоятельства эти необъяснимы отнюдь не для всех. Жозеф Эртен бежал не самостоятельно, побег был подготовлен. И это за несколько дней до казни! Мы не можем пока рассказать все подробности гнусной комедии, разыгравшейся в тюрьме Сайте этой ночью. Однако смеем утверждать, что сама полиция, с ведома и разрешения юридических властей, инсценировала этот побег. Интересно, знает ли об этом Жозеф Эртен? Если это так, мы не находим слов, чтобы квалифицировать подобную операцию, пожалуй единственную в анналах преступности».
Мегрэ дослушал до конца, сохраняя полное спокойствие. Зато голос Комельо звучал все неуверенней.
— Как вам это нравится, комиссар?
— Это только доказывает, что я был прав. Статья в «Сиффле» отражает мнение не только газеты. О нашей операции знали всего шесть человек, но никто из них, конечно, не проболтался. Значит, заметку написал…
— Кто?
— Возможно, я скажу вам это сегодня вечером. Все идет хорошо, господин Комельо.
— Вы полагаете? А если заметку подхватит вся парижская пресса?
— Тогда будет скандал.
— Вот видите!
— А разве жизнь человека не стоит скандала? Пятью минутами позже Мегрэ связался по телефону с префектурой полиции.
— Бригадир Люкас?.. Слушайте внимательно, старина… Сходите немедленно в редакцию газеты «Сиффле» на улицу Монмартр. Поговорите с ответственным редактором с глазу на глаз. Припугните его хорошенько. Мне нужно знать, кто дал им материал о бегстве из Сайте. Готов руку дать на отсечение, что они получили его по почте или по пневматической почте!.. Возьмите у них черновик и принесите мне. Понятно?
Телефонистка спросила:
— Разговор окончен?
— Нет, мадмуазель. Соедините меня еще раз с «Белой цаплей».
И снова инспектор Дюфур повторил минутой позже:
— Он спит. Я прижался ухом к двери номера и простоял так минут пятнадцать. Я слышал, как он ворочается во сне, стонет и зовет мать.
Направив бинокль на среднее окно, которое было закрыто, Мегрэ представил себе лицо спящего с такой четкостью, словно стоял у изголовья его кровати.
Впервые он увидел Эртена в июле. После драмы в Сен-Клу не прошло и двух суток, когда Мегрэ опустил на плечо Жозефа Эртена тяжелую руку и сказал вполголоса:
— Только без глупостей. Иди за мной, паренек.
Они находились в дешевых меблированных комнатах на улице Мсье-ле-Пренс, где на шестом этаже ютился Жозеф Эртен.
Хозяйка сказала о нем:
— Аккуратный молодой человек, спокойный, работящий. Иной раз, правда, бывал какой-то странный.
— Его кто-нибудь навещал?
— Нет. И сам он никогда не возвращался домой позже полуночи. Вот только в последние дни…
— Что — в последние дни?
— Раз или два возвращался позже. Однажды — это было в среду — он пришел часа в четыре утра.
Но именно в среду и было совершено убийство в Сен-Клу. Судебно-медицинские эксперты утверждали, что смерть обеих женщин наступила около двух часов ночи.
Впрочем, в веских уликах против Эртена и так не было недостатка, и улики эти большей частью раскопал сам Мегрэ.
Вилла м-с Хендерсон стояла у Сен-Жерменской дороги, примерно в километре от «Голубого павильона». Эртен вошел в «Голубой павильон» в среду около полуночи, без спутников, и выпил четыре стакана грога один за другим. Расплачиваясь, выронил из кармана железнодорожный билет третьего класса в один конец — из Парижа в Сен-Клу.
М-с Хендерсон, вдова американского дипломата, связанного с высшими финансовыми кругами, жила у себя на вилле. После смерти Хендерсона нижний этаж виллы пустовал. У вдовы была только одна служанка, скорее компаньонка, чем горничная, м-ль Элиза Шатрие, француженка. Она полжизни прожила в Англии и получила там блестящее образование.
Два раза в неделю приходил садовник, житель Сен-Клу, и ухаживал за маленьким парком, окружавшим виллу.
Гостей м-с Хендерсон принимала очень редко. Иногда приезжал с женой Уильям Кросби, племянник старой дамы.
В ночь с 7 на 8 июля по магистрали, ведущей к Довилю, машины, как обычно, шли сплошным потоком.
«Голубой павильон», как и все соседние увеселительные заведения, закрывался в час ночи.
Позднее один из водителей заявил, что, проезжая мимо виллы в 2 часа 30 минут, заметил на втором этаже свет и странно метавшиеся тени.
В шесть часов утра явился садовник: был его день. Он всегда сам тихо открывал садовую калитку.
Около 8 часов м-ль Элиза Шатрие обычно звала его завтракать.
Но в этот раз его никто с позвал. Он работал до 9, но двери виллы так и не открылись. Обеспокоенный, он постучал. Никто не ответил. Тогда садовник пошел за полицейским, дежурившим на ближайшем перекрестке.
Через несколько минут все разъяснилось. Тело м-с Хендерсон было обнаружено в спальне. Она лежала на коврике около кровати в изорванной и окровавленной ночной рубашке. Старой женщине было нанесено в грудь десять ножевых ран.
Та же участь постигла Элизу Шатрие, спавшую в соседней комнате: м-с Хендерсон требовала, чтобы компаньонка спала поблизости, так как-всегда боялась, что ночью может плохо себя почувствовать.
Итак, имело место зверское убийство двух женщин — одно из тех преступлений, о которых в полиции говорят: «совершены с особой жестокостью».
- Предыдущая
- 5/39
- Следующая
