Собака Баскервилей (сборник) - Дойл Артур Игнатиус Конан - Страница 1

• 1/75
• Следующая

© М. Брыных, А. Красюк, составление, 2014

© DepositPhotos.com / Elnur, penywise, penywise, exmatrix3, daboost, meginn, обложка, 2014

© Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга», издание на русском языке, 2014

© Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга», перевод, 2014

Есть в этом мире вещи, которые не обсуждаются: Земля вращается вокруг Солнца, в Ирландии не водятся змеи, а лучший сыщик всех времен – мистер Шерлок Холмс.

Удивительно, но его создатель, сэр Артур Конан Дойл, имел все основания расценивать всемирную славу своего героя как личную трагедию.

По одной из распространенных легенд, однажды Чарли Чаплин решил тайком поучаствовать в конкурсе собственных двойников и даже не сумел пробиться в финал. В известном смысле жизнь Дойла после создания Шерлока Холмса превратилась в сплошной «казус Чаплина»: что бы он ни писал, ему постоянно приходилось состязаться с массовым успехом «шерлокианы» – и претерпевать поражение за поражением. Ни один из его героев не сумел составить конкуренцию обитателю квартиры по Бейкер-стрит, 221-b, с которым публика неизменно отождествляла самого Дойла.

Писатель создал семь «серьезных» исторических романов, написал два десятка фантастических и приключенческих книг, регулярно выступал в роли публициста и драматурга, публиковал сборники стихов, посвятил немалую часть жизни исследованию и пропаганде идей спиритизма, но читатели на протяжении всей его творческой карьеры жаждали только одного: новых историй о приключениях Шерлока Холмса.

Большим ударом по самолюбию Дойла был и тот факт, что литературные критики разделяли общее мнение: отмечая большие заслуги сэра Артура в жанре «легкого чтива», его не считали выдающимся мастером – в отличие, скажем, от популярного драматурга Бернарда Шоу или фантаста Герберта Уэллса.

Дойл до конца своих дней не мог примириться с этим. Наиболее дерзкая попытка навсегда разделаться с мистером Холмсом, отправив его вместе с профессором Мориарти на дно Рейхенбахского водопада, закончилась (к нашей с вами радости) неудачей: под давлением разгневанных поклонников писатель вынужден был «воскресить» Шерлока.

Весь корпус сочинений о приключениях знаменитого детектива – это четыре повести и шесть десятков рассказов. К сожалению, далеко не все из этих произведений заслуживают сегодня большого внимания: иногда Дойл проявлял в своих рассказах удивительную небрежность, а некоторые вещи приходится признать и вовсе неудачными (например, в повести «Долина ужаса» автор явно злоупотребляет уже использованными ранее идеями и мотивами).

Несмотря на то что «шерлокиана» изучена вдоль и поперек и попыток собрать в одном томе лучшие детективные сочинения Дойла – не сосчитать, было решено не полагаться на предшествующие издания, а представить вашему вниманию наиболее примечательные случаи по версии… самого Шерлока Холмса.

Публика традиционно пребывает во власти «штатного комментатора» деяний великого сыщика и его летописца доктора Ватсона, но Шерлок и сам не прочь вспомнить о своих удачах и даже промахах и подчас даже подсказывает Ватсону, какие из случаев в его практике были бы интересны читателю.

«О, это кое-что действительно интересное», – умиляется Холмс, предваряя свой рассказ об одной из прелюбопытных головоломок былых лет (еще до знакомства с Ватсоном) – «Обряде Масгрейвов». В этом расследовании, по мнению Холмса, есть «определенные детали, которые выделяют ее среди криминальных дел Англии, да, пожалуй, и любой другой страны».

Не менее удивительна трагическая история «Приключение пляшущих человечков» («Похоже, это очень интересное и необычное дело», – заключает Холмс, едва ознакомившись с клочком бумаги, испещренным «явно детскими рисунками»).

Эти два рассказа – одни из лучших в «шерлокиане». Дедуктивный метод здесь показан во всей красе – иным путем решить подобные логические ребусы было бы невозможно. Любопытно, что обе истории отсылают читателя к новелле Эдгара По «Золотой жук» (не лишним будет упомянуть, что литературный дебют Дойла – рассказ «Тайна Сэсасской долины» – был написан им под влиянием творчества По).

О тайне судна «Глория Скотт» Холмс в минуты относительного затишья упоминает с некоторой ностальгией. Ведь это – его первое дело. Будущий гений криминалистики в то время еще учился в колледже и прилежно посещал церковь.

Вспоминая о своем пребывании на полуострове Корнуолл («Дьяволова нога»), Холмс утверждает, что это было самое странное из его дел.

Что же касается «Эбби-Грейндж», то Холмс предваряет свое рассказ об этом случае признанием заслуг своего биографа Ватсона: «…ваше умение выбирать все-таки компенсирует многое из того, что мне не нравится в ваших рассказах». И немного позже констатирует: «Одно из самых интересных дел в вашей коллекции».

С большим скепсисом выслушав от доктора Мортимера семейное предание о собаке Баскервилей, уже на следующий день Холмс приходит к следующему заключению: «…это, пожалуй, самое запутанное из всех пяти сотен серьезных дел, которые мне приходилось расследовать за свою карьеру». И не зря доктор Ватсон, отправившись с сэром Генри в Девоншир, напоминает читателю эти слова Холмса: повесть «Собака Баскервилей» – безусловная вершина творчества Дойла и одно из лучших произведений, когда-либо созданных в детективном жанре.

В предлагаемой вашему вниманию подборке «лучших расследований по версии Холмса» есть одно исключение – рассказ «Приключение норвудского подрядчика». Несмотря на остроумный сюжет о мнимом убийстве, эта вещь целиком построена на чудовищном недосмотре.

Факты говорят, что произошло убийство. Сгорел штабель сухих досок, и в золе обнаружены обуглившиеся кости. Тем не менее Холмс убедительно доказывает, что жертва – это и есть настоящий преступник. Но кто же тогда погиб в огне? Размышляя об этом, великий сыщик приходит к крайне странному выводу: «Все же мне кажется, что пары кроликов вполне должно было хватить». И это говорит эксперт, легко отличающий пепел разных сортов табака, грязь на Риджент-стрит от грязи на Пикадилли, боргес на шпонах «Таймс» от слепого шрифта дешевых вечерних листков?!

Вера в непогрешимость Шерлока Холмса столь велика, что ему позволена любая оплошность. Да и отличить кроличьи кости от человеческих многим по силам, а вот разоблачить злодея, против которого бессильна сама Фемида, – увы. И потому на Бейкер-стрит до сих пор приходят просьбы о помощи и всем нам хочется верить, что Шерлок все еще раскуривает свою глиняную трубку, сидя у камина и размышляя о характере человека, прямо сейчас стучащегося в его дверь.

В моем друге Шерлоке Холмсе меня часто поражало то, что во всем, что касается мыслительных процессов, не сыскать более методичного и склонного к точности человека, но, даже при определенной склонности к строгости, если не сказать чопорности, в одежде, в повседневной жизни это был неряшливейший из людей, которые своими привычками когда-либо отравляли жизнь соседям по квартире. Я не хочу сказать, что сам в этом отношении безупречен. Служба в Афганистане в далеко не идеальных условиях наложилась на мою врожденную склонность к богемному образу жизни, превратив меня в еще более неаккуратного человека, чем можно было бы ожидать от медика. Но всему есть предел, поэтому, когда я вижу человека, который хранит сигары в ведерке для угля, табак держит в персидской туфле, а неотвеченные письма просто прикалывает перочинным ножом прямо посередине деревянной каминной полки, моя самооценка значительно возрастает. Кроме того, мне всегда казалось, что упражнения в стрельбе должны проводиться исключительно под открытым небом, поэтому, когда Холмс, пребывая в трудноопределимом расположении духа, которое находило на него довольно часто, усаживался в кресло с револьвером и сотней патронов фирмы «Боксер» и начинал палить в противоположную стену, украшая ее патриотическим «V. R.»[1], у меня возникало ощущение, что вряд ли это может улучшить воздух или внешний вид нашей комнаты.

• 1/75
• Следующая