Война «ежей» - "Братья Мормаревы" - Страница 27
- Предыдущая
- 27/43
- Следующая
Маляка вернулся к Управлению. Тоска! Он стал считать, сколько на тротуаре плит от одного перекрестка до другого, и вдруг у самого края тротуара увидел двадцать стотинок.
Вскоре он пил бузу и ел баничку в кондитерской, решив, что буза и баничка гораздо лучше наполнят пустой желудок, чем одно кебапче. Тут какой-то мальчик подошел к столику Маляки со стаканом бузы и пирожным и присел напротив. Уши оттопырены, на носу очки в толстой роговой оправе — пожалуй, слишком большие для его лица, а лицо спокойное и умное.
— Здравствуйте!
— Привет! — Маляка попытался припомнить, не встречались ли они раньше.
Незнакомый мальчик откусил большой кусок пирожного, почти четверть, и, проглотив, спросил:
— Вы тоже сын разведенных родителей?
— Нет.
— А почему обедаете один?
— Я не обедаю, сегодня я вообще не буду обедать, у меня есть дело.
Маляке хотелось, чтобы мальчик спросил, какое у него дело, ему не терпелось похвастаться: не каждый день ходят к начальнику милиции! Но мальчик продолжал есть, его, видно, вовсе не интересовали дела Маляки.
— Как вас зовут? — спросил мальчик.
— А почему ты говоришь мне «вы»?
— Из уважения. Я всегда так разговариваю с незнакомыми, так я воспитан.
— Мне впервые говорят «вы», — признался Маляка. — Взрослые, и те говорят детям «ты».
— Они так воспитаны, вы понимаете?
Маляке очень понравилась эта вежливая форма беседы, и он, в свою очередь, обратился на «вы» к новому знакомому.
— О чем вы меня спросили?
— Как вас зовут?
— Димитр, но прозвище у меня Маляка, так меня все и называют.
Мальчик с головы до ног оглядел Маляку.
— Нет, нет, из-за фамилии. Моя фамилия Маляков. А вас как зовут?
— Добролюб.
— Очень длинное имя, — заключил Маляка.
— Мама меня называет Добри, а папа Любо, — ответил мальчик и, заметив недоумение Маляки, пояснил: — Ведь я дал вам понять — они разведены.
— А я пойду к начальнику милиции! — не удержался Маляка.
— Зачем?
— Да… — Маляка задумался, с чего бы начать рассказ, и протянул Добролюбу заявление. — Здесь все написано.
Добролюб читал с интересом, водя вилкой по тарелочке, чтобы ни крошки пирожного на ней не осталось.
— Годится, — одобрил Добролюб. — Написано хорошо, производит впечатление. Вы его откуда-нибудь переписали?
— Естественно. — Маляка был немного задет.
— Могу я пойти с вами в милицию?
— Что ты будешь делать с нами, со мной… хочу сказать вам, как же ты пойдешь… Слушайте, давайте перейдем на «ты»?
— Хорошо, — согласился Добролюб. — Мне все равно. Если хочешь, я с тобой пойду в милицию.
— Но ведь ты к нашему делу не имеешь отношения. Если тебя о чем-нибудь спросят…
— Я живу рядом с Управлением, меня там все знают, но если не хочешь… — обиделся Добролюб.
— Почему не хочу? Идем!
Ровно в два часа мальчики постучали в дверь начальника и вошли в его кабинет. Увидев детей, полковник улыбнулся, поднялся с места, поздоровался с ними за руку и предложил сесть. Маляка и Добролюб утонули в огромных кожаных креслах.
— Какое преступление раскрыли? — с нарочитой серьезностью спросил полковник.
Не раз случалось, что к нему на прием приходили мальчуганы, рассказывали о результатах своих наблюдений за «подозрительными» лицами.
Добролюб сразу вступил в разговор.
— Эти дети… — показал он на Маляку.
— Подожди, — прервал парнишку полковник. — Как это — дети? А ты кто?
— Другие, в школе… — попытался объяснить Маляка.
— Кстати, почему вы не в школе?
Маляка посмотрел на Добролюба, который оставался все так же невозмутим, — может, он учится в утреннюю смену? Но Добролюб молчал. После того как полковник его перебил, он решил больше рта не раскрывать, пока к нему лично не обратятся с вопросом — Добролюб был обидчивым.
— А если родители узнают, что вы прогуливаете школу? — еще строже проговорил полковник.
— Его родители разведены, — кивнул Маляка на Добролюба.
Это немного смутило полковника, он сел на место и, приветливо взглянув на мальчиков, сказал:
— Ну, хорошо, слушаю вас.
Маляка подал ему заявление:
— Здесь все написано.
Полковник бросил беглый взгляд на лист бумаги, увидел несколько орфографических ошибок и вернул заявление Маляке.
— Как у тебя с грамматикой, вижу. Теперь посмотрим, как умеешь читать.
«Всяк, кому не лень, норовит тебя экзаменовать, — подумал Маляка. — Вот и милиция тоже». И Маляка стал читать с выражением:
— «С каждым днем усиливается внимание к проблемам гармонического развития подрастающего поколения. Только в прошлом году на добровольные средства граждан в соответствии с планом благоустройства города в двух районах столицы построено…»
— Это из газеты, — прервал его полковник.
— Из газеты «Вечерни новини», — уточнил Маляка. — И из газеты «Труд» немного взяли. А в конце пишем о том, что нам надо.
— Тогда давай прямо с конца, — усмехнулся полковник.
Ему отнюдь не хотелось выслушивать обзор столичной печати.
— «В связи с вышеизложенным, — читал дальше Маляка, — просим приказать товарищу Ташеву убрать кирпич и не строить никакого гаража».
— Прекрасно! Но это не по нашей части, — серьезно сказал полковник. — А ты как считаешь? — повернулся он к Добролюбу.
«Раз спрашивают меня, — решил Добролюб, — следует ответить. В конце концов, последнее слово, как всегда, за мной».
— Нет, — потребовал он, — арестуйте его!
Полковник рассмеялся:
— Не могу. Не имею права.
— Разве это не ваше дело? — сдержанно спросил Добролюб.
— Не совсем. Забот у нас и так хватает. Вот сегодня беседа с вами, мы могли бы ее продолжить, но вижу, вы торопитесь в школу, сидите как на иголках. Да и меня ждут другие люди.
В приемной действительно сидело четыре человека.
Маляка и Добролюб, разочарованные, пошли к выходу.
— Не их это дело! — негодовал Добролюб. — Просто работают спустя рукава, и все!
— Везде так, знаю от папы, — подтвердил Маляка. — Особенно в торговле.
— Во внешней или у нас? — заинтересовался Добролюб.
— Я спрошу, но сам он работает во Внешторге.
На улице Маляка посмотрел на часы.
— Успею на последние три урока.
— А зачем? Ты активист, что ли?
— Нет.
— Раз нет, и торопиться нечего. Пойдем к нам.
Маляке очень захотелось пойти к приятелю. Добролюб казался ему интересным, оригиналом, как сказал бы отец Маляки. Нет-нет да и выкинет что-нибудь неожиданное. То потребовал Ташева арестовать, то спрашивает, активист ли Маляка. Как будто прогул записывают только активистам.
— Слушай, ты разбираешься в технике? — неожиданно перевел разговор Добролюб.
— Я отвечаю в нашем классе за НТТМ, — похвастался Маляка.
Он действительно занимался в кружке научно-технического творчества молодежи, а старостой его сделали прежде всего потому, что его папа был инженером.
— Ты-то мне и нужен, — обрадовался Добролюб. — Я тебе помог в милиции, а ты теперь…
Добролюб жил совсем близко, в прекрасной квартире, у Добролюба была отдельная комната, и, как только мальчики очутились в ней, Добролюб достал из гардероба нейлоновую сумочку с надписью «Овощи и фрукты».
— Что это? — полюбопытствовал Маляка.
— Автомат для программного управления несколькими светофорами, — пояснил Добролюб, доставая из сумочки пластмассовую коробку.
Он подсоединил к ней пять макетов светофоров и включил в сеть: зеленые, желтые и красные огоньки беспорядочно замигали.
Добролюб пододвинул приятелю ящик с инструментами, и ответственный за НТТМ в шестом классе «Г» Димитр Маляков понял, что мосты сожжены. Взяв отвертку, он отвернул четыре винта и снял крышку с блока управления. Внутри были реле, катушка индуктивности и… Познания Маляки на этом кончились. Но как в этом признаться? Маляка отвернул еще два винта, и катушка покатилась по полу.
— Из-за него я сегодня и не пошел в школу, — признался Добролюб. — Если починишь, буду тебе очень благодарен.
- Предыдущая
- 27/43
- Следующая
