Пришельцы с Земли - Сильверберг Роберт - Страница 16
- Предыдущая
- 16/35
- Следующая
Он протянул таблетку Кеннеди, тот проглотил ее, найдя безвкусной, и запил водой. Он не ощутил заметных внутренних изменений, говорящих о возникновении устойчивости к гравитации. Кеннеди повел глазами направо.
— Скажите, что делать, если произойдет катастрофа. Я хочу сказать, где мой скафандр? Мне бы надо знать на случай, если…
Сайзер хохотнул.
— На то, братец, чтобы научиться пользоваться скафандром, уходит месяц. Нет поэтому смысла и давать тебе его. Но никаких катастроф не предвидится. Разве тебе не говорили, что космические полеты безопаснее езды на автомобиле?
— Да, но…
— Никаких «но». Корабль в прекрасном состоянии. Ничего не может с нами произойти. На нашей стороне ньютоновы законы механики, всю дорогу на Ганимед и обратно, и ни единого психаводителя, которые норовят сбить вас в воскресный день на лужайке у вашего собственного дома. Просто ляг и расслабься. И скоро уснешь. А когда проснешься, мы уже минуем орбиту Луны и будем на пути к Ганимеду.
Кеннеди было начал возражать, говорить, что сна у него ни в одном глазу, что он слишком взвинчен, чтобы спать. Но, уже протестуя, он вдруг ощутил, как накатила волна усталости. Он зевнул.
Ухмыльнувшись, Сайзер сказал:
— А теперь не волнуйся. До скорой встречи, дружище.
И бочком двинулся к выходу.
Кеннеди откинулся назад. Он надежно был пристегнут к противоперегрузочному гамаку, так что едва мог пошевелиться. Сонливость одолевала. Он поглядел на часы и различил, как в тумане, цифры 10-45. 15 минут до взлета. В иллюминаторе было видно, как крошки-грузовички покатились прочь от ракеты.
Время ползло медленно, и сон смежил ему глаза, прежде, чем загорелись цифры 11-00. Он хотел бодрствовать в момент отрыва от Земли, почувствовать сам мощный рывок, увидеть, как Земля станет стремительно удаляться. Но он очень устал. «Я только чуть-чуть прикрою глаза, — подумал он. — На одну минутку перед стартом».
И он позволил векам опуститься.
Несколько минут спустя он услышал смех возле себя. Кто-то тронул его за руку. Кеннеди открыл глаза и увидел рядом со своим гамаком доктора Сайзера и капитана Хиллза, которые пристально глядели на него.
— Что-нибудь не так? — встревожено спросил он.
— Мы просто захотели проведать вас, — ответил Хиллз. — Все в порядке?
— Лучше не бывает. Я полностью расслабился. Но нам разве не пора стартовать?
Хиллз коротко засмеялся.
— Да. Вот это здорово. Посмотрите в иллюминатор, мистер Кеннеди.
Кеннеди неловко повернулся влево и глянул. Он увидел тьму, кое-где прорванную ослепительно яркими точками света. В самом низу иллюминатора, почти на пределе видимости, он различил зеленый шарик с очертаниями Европы и Азии. Он напоминал крошечный глобус. Возле него висел шарик поменьше, истыканный ямками.
Все выглядело застывшим, висящим в абсолютной тишине, как буд-то было нарисовано на рождественской открытке. Приглушенным голосом Кеннеди спросил:
— Мы в космосе?
— Конечно. Похоже, вы все проспали. И момент старта, и невесомость, и все остальное. Мы уже в половине суток пути от Земли. Теперь так до Ганимеда и покатимся, без особых приключений, мистер Кеннеди.
— Я могу покинуть эту люльку? — спросил тот.
— Почему бы нет? — Хиллз пожал плечами.
— А я не поплыву в воздухе или как там бывает?
— Три часа назад мы установили вращение вдоль продольной оси корабля, мистер Кеннеди. Сила тяжести теперь точно такая же, как на Земле. Если вы голодны, то можете поесть на камбузе, в носу корабля.
Он поел. Корабельная пища представляла из себя синтезированную массу, питательную и исключительно сбалансированную и вкусом спорящую с брикетами из соломы. Он ел молча и в одиночестве — команда уже пообедала.
Четверо членов экипажа играли в карты на смотровой площадке, откуда открывался вид на звездную бездну. Их занятие показалось Кеннеди неуместным и смешным одновременно, когда, шагнув через порог незапертой двери, он увидел, как они вчетвером, заросшие и одетые в давно не стиранные рабочие комбинезоны, расселись на корточках вокруг пустой бочки из-под горючего и мрачно дуются в покер, тогда как в пяти футах от них расстилается все великолепие звездного неба.
Он не испытывал никакого желания нарушать их игру, они же напрочь игнорировали его присутствие, поэтому ясно было, что он тут лишний. Улыбнувшись, он отвернулся от них. Конечно, думал он, когда проделаешь много космических полетов, то чувство великолепия космоса притупится, а покер так и останется захватывающим. Вид бесконечности, наполненной сияющими солнцами, притягателен до определенных пределов, решил про себя Кеннеди. Но сам не мог оторваться от распростершейся снаружи абсолютной тьмы, откуда прорывались звезды и где можно было также различить красноватое тело, которое он принял за Марс.
Марс удалился, оставшись позади. Кеннеди думал, что ему также удалось заметить по дороге обрамленный кольцами Сатурн. Проходили часы. Он снова поел. Затем поспал, почитал.
Так прошли два или, может, три дня. Для шестерых членов экипажа он был просто частью груза — пусть ходячий, но тем не менее. Он успел прочитать несколько книг. Было начал отпускать бороду, но кожа под щетиной начала нестерпимо чесаться, и он все начисто сбрил. Принялся писать письмо Мардж, но так и не дописал; он страстно желал бы захватить с собой Вацински, или Диноли, или Булларда, дабы делить с ними все неудобства жизни на этом тесном грузовике, чтобы они тоже получили «непосредственное впечатление» о Ганимеде.
В конце концов даже он устал от великолепия небес. В детстве дядя подарил ему дешевый микроскоп, и, зачерпнув стоячей воды в парке по соседству, целыми днями с восхищением наблюдал за плавающими в воде одноклеточными, детенышами улиток и ордой наделенных ресничками существ.
Вселенная в капле воды наконец утомила глаза и наскучила ему со всей живностью. Потом он спустил эту «Вселенную» в канализацию.
Звезды великолепны, но даже самое яркое великолепие со временем тускнеет. Сколько можно размышлять о грандиозности космоса? О бесконечном множестве солнц, о неведомых видах разумных существ возле красного Антареса или ослепительной Капеллы? Величие космоса воспринималось им на чисто эмоциональном уровне, а не на интеллектуальном, поэтому и утомило так быстро, а в конце концов стало само собой разумеющимся. Он отвернулся и вновь погрузился в чтение.
Так длилось до тех пор, пока гигант Юпитер не заслонил собой весь горизонт. Сайзер пришел сообщить, что ледяной серпик, едва заметный на фоне массива планеты, и был их местом назначения — Ганимедом.
Его снова пристегнули к гамаку, дали таблетку, и он опять уснул. А когда проснулся, в иллюминаторе было уже белым-бело — там расстилалась бесконечная притупляющая зрение белизна снежных равнин Ганимеда.
Стоял день, напоминавший здесь на значительном удалении от Солнца, призрачный полусвет сумерек. Кеннеди достаточно хорошо усвоил небесную механику Ганимеда эа месяц работы над псевдоколонией и знал, что ганимедский день длился чуть долее семи земных суток, соответствуя периоду обращения Ганимеда вокруг Юпитера, так как Ганимед подобно нашей Луне практически всегда был повернут к своей планете одной стороной.
Юпитер висел в небе выпуклым ломтем, и этот огромный кусок планеты, казалось, падает на голую поверхность Ганимеда, подобно небесному копью. На фоне туши планеты виднелся осколочек еще одной. Из юпитерианских лун, открытых Галилеем, вероятнее всего, — Ио.
Конечно же, купол станции находился по другую сторону корабля, из его иллюминатора не было видно ничего, кроме уродливых клыков иззубренных голых скал, местами покрытых пластами замерзшего аммиака, которые закутывали завихрения метановых облаков.
Бортовое радио отрывисто скомандовало: «Экипажу одеть скафандры! Мистер Кеннеди, пройдите вперед, быстрее. Мы прибыли на Ганимед!» Кеннеди озадаченно подумал, как они собираются высаживать его без скафандра. Но ответ появился прежде, чем он высказал свой вопрос вслух. К нему подошел Сайзер вместе с еще одним членом экипажа, он нес болтающийся пустой, как будто выпотрошенный, скафандр.
- Предыдущая
- 16/35
- Следующая
