Целого Мира Мало (СИ) - "Алекс Д" - Страница 8
- Предыдущая
- 8/98
- Следующая
Вот, смотрю я в потолок сейчас, и пытаюсь вспомнить, а была ли тогда совесть? Наверно, да. Я не брал трубку, когда мне звонила эта разнузданная девица, а это, значит, что мне было неудобно и неловко «отбрить» ее. Я хотел, чтобы она догадалась сама. Да, и за мальчишек, которых мы тогда поколотили, мне до сих пор искренне стыдно. Так почему тогда, вспоминая о Лине и Лизе, двух моих погибших страшной смертью жен, я ничего не чувствую? Неужели я хотел, чтобы их не стало? Мне была выгодна и та и другая смерть. В первый раз я хотел свободы, второй раз — власти и свободы. Неужели, я такое чудовище? Нет, Лизу мне совсем не жаль. Пустая и глупая гусыня. Куда ей тягаться со мной. Она сразу опустила руки. Но Лина. Зеленые пронзительные глаза, разметавшиеся по подушке белокурые волосы. Никогда больше я не встречал женщины прекраснее и темпераментнее, чем она. Ей не хватало сдержанности и самолюбия, понимания себя, как самостоятельной личности, а не моей игрушки, которой я вертел, как хотел. Если бы она однажды встала и ушла, совсем ушла, я бы оставил ее в сердце, как единственную любимую…. А так? Это просто бегство. Иногда мне кажется, что она специально сиганула в кювет. Так же, как Лиза. Где же характер, девочки? Где сила? И вы еще надеваете мужские костюмы и галстуки, пытаетесь руководить фирмами и даже страной. Господи, а ведь даже в Библии ни слова не сказано о том, была ли дана душа Еве, а это значит что? Правильно, это значит, что женщина — существо низшее, примитивное и бездуховное. Это я, конечно, сильно сказал, и меня могут закидать камнями разгневанные фурии. Но это неоспоримый факт (насчет Библии). А, может, и нет. Я не читал эту книженцию. Может, зря?
Да, я вовсе не критикую женщин. Я люблю их всех, без исключения. Меня просто раздражает, когда они пытаются встать со мной на один уровень.
Вчера мне звонила дама с низким голосом из Московского издательства, разговаривала очень заносчиво, и я так и не понял, что ей действительно было нужно. Но я обещал перезвонить. Вечером навел о ней справки. Оказалось, что симпатичная такая тетя лет сорока с гаком, при фигуре, при деньгах и связях. И издательство у нее не на последнем счету в Москве. Может, стоит познакомиться с ней поближе. Не пора ли покорять Москву? Почему бы нет. А то вдруг совесть проснется.
Боже, что это? Неужели проснулась?… Нет. Это Кирилл. Слава богу. А где няня? Где эта грудастая сука?
Откидывая одеяло, я смотрю на часы, и бессильно падаю обратно на подушки.
Шесть утра. И что этому маленькому спиногрызу не спится? А грудастая сука придет не раньше восьми. Через пару минут дверь открывается, и в проеме появляется маленький человечек в пижаме. Волосы у него торчат во всем стороны, и он похож на гномика. Темные заспанные глазенки смотрят на меня со страхом.
— Кошмар приснился? — спрашиваю я, не будучи уверенным, что малыш меня поймет.
— Что?
Так я и знал. Только этого мне не хватало. Нужно как-то уложить его спать. Превозмогая раздражение, и отбрасываю в сторону край одеяла.
— Иди, ложись со мной. — милостиво говорю я, сам обалдев от своего благородства. Ну, прямо настоящий отец. Черт, я совсем забыл, что на мне ничего нет.
— Не хочу. — неожиданно говорит мне Кирилл. Вот это да! А что же ему тогда надо в моей комнате. Игрушек, мультиков и книжек у меня точно нет.
— Отнести тебя в детскую?
Кирюша кивает, шмыгая носом. «А зачем тогда приходил?», раздраженно думаю я, надевая халат. А что я буду делать с ним со следующей недели, когда он начнет ходить в сад. Его же нужно одеть, обуть, отвезти. Вот, блин. Ну, Лиза, подсуропила мне подарочек. Хоть бы намекнула, кто его папаша перед смертью, прежде чем отравиться. Я его так и не видел после того, как застукал в самый интересный момент.
Тамарка, моя секретарша говорит, что ее муж тоже не знает с какой стороны подойти к сыну. Я понимаю его, зная, как хорошо делает минет наша с ним Тамара, причем не только мне. А сколько, вообще, рогатых мужей воспитывает чужих детей и не в курсе этого факта? Нет, я бы так врать не смог. А женщины еще и обижаются, когда мужья не приходят их встречать, увидав в окошечко роддома, сплющенное чернокожее лицо младенца. Но в таком случае все просто. Обман, так сказать, налицо. А я мог поверить Лизе, если бы не застал ее, и она бы врала и изворачивалась, а я бы мучился в сомнениях, так, как всегда покупаю дорогие презервативы. Уж, если и им доверять нельзя, то самое время провериться на СПИД.
И все-таки, что не делается, все к лучшему.
Вот и Кирюша уже снова заснул. Так-то он хороший малец. Жалко, что не мой. Я заботливо укрываю его одеялом и выхожу из комнаты. Лиза погибла всего четыре месяца назад. Может, не стоит его пока отдавать в садик? Но что МНЕ делать? Я не могу постоянно терпеть в своем доме этих нянь с их формами и кокетливыми улыбками. Меня раздражает, когда в доме находятся посторонние. Прости, Кирюша….
Осень уже перешла в ту фазу, когда каждый день ждешь снега и думаешь, что только он сможет разрядить состояние уныния и фатальности. Но это иллюзия. Снег ничего не изменит. И отпуск на Мальдивах тоже. Что-то во мне безвозвратно утеряно и погублено. Иногда мне кажется, что меня уже нет…. Я по инерции живу. По инерции хожу на работу, по инерции льщу женщинам и строю коллег, по инерции хожу на обед, по инерции пью виски по вечерам в местном клубе, по инерции веду в свою квартиру первую встречную симпатичную бабу. Очень давно я написал свою единственную книгу, которая впоследствии пользовалась успехом у читателей. Я был юн и горд, я был почти счастлив, но это состояние быстро улетучилось, как и азарт и желание творить. С тех пор я не написал ни строчки. Не могу себя заставить. Да и о чем я могу поведать миру? О пустоте? Равнодушии? Апатии? Бессмысленности бытия?
Иногда мне очень хочется верить, что я не один такой. У кого-то в душе живут те же бесы. Меня убивает мое безразличие и душевная пустота, с которыми мне не справится в одиночку. Только мне некому позвонить и сказать, что и меня качает из стороны в сторону, что я давно и безнадежно умер.
А время летит неугомонно, как истребитель, сжигающий мое тупое безнравственное существование.
Вот я снова сажусь свое авто, и еду сквозь обкуренный грязный город в издательство, доставшееся мне ценой чьей-то жизни. Я не жалею ни о чем, но и удовлетворения нет. Цель не достигнута, если она, вообще, существует — эта многострадальная цель.
Моя секретарша Тамара, как всегда, изображает бурную радость и улыбается во все тридцать три зуба. Я прошу у нее сделать кофе, даже не взглянув в ее сторону, и закрываюсь в своем кабинете. Она неплохо варит кофе, да и все остальное у Тамары получается отменно. Молодец Тамара. Только муж ее дурак и рогоносец, но он об этом не знает, и, слава богу.
Целый день, я просматриваю почту, спорю с младшими редакторами насчет обложки для журнала, убиваю в молодых дарованиях все желание писать, собираю очередное собрание, на котором для порядка устраиваю нагоняй всем и каждому, чтобы не расслаблялись. Вечером неожиданно позвонила та самая дама из Москвы. У нее очень приятный голос. Я бы хотел с ней встретиться. Она что-то говорит о сотрудничестве, о погоде и новых веяниях на литературном поприще, а потом плавно переходит к самому интересному.
— Нам необходимо встретиться, чтобы лично обговорить все детали. — заявляет она тоном, не терпящим возражений. А у меня их и нет, этих возражений. Милая моя, знаешь ли ты, с кем связываешься? Обещаю, будет больно!
— Отлично. — бодро заявляю я. — Вы ко мне или я к вам?
— У меня очень плотный график. — начинает оправдываться дама. Охота ли ехать в наш ущербный городишко. Я ее почти понимаю.
— Нет проблем. Я могу выбраться к вам завтра. Двух дней для переговоров хватит?
— Конечно. — она почти мурлыкает.
— Тогда до встречи Инга Александровна.
— Просто Инга.
— Тогда я просто Влад.
Вот и все. Она вешает трубку, уверенная, что я у нее на крючке. Только рыбак-то все равно я. Ну, что ж, Инга, посмотрим, как быстро я обрежу твои коготки.
- Предыдущая
- 8/98
- Следующая
