Целого Мира Мало (СИ) - "Алекс Д" - Страница 31

• Предыдущая
• 31/98
• Следующая

— Я не согласен, Сережа. — сдержанно повторяю я, заметив, что пауза затянулась, и Липатов так же пристально изучает меня.

— Инга согласна. А этого достаточно. Признайся, что тебе просто симпатичен автор. В этом дело. — Сергей складывает руки на груди, проникновенно улыбаясь.

— С чего ты взял? — я начинаю заводиться. С самого утра меня преследуют разговоры о Динаре. А теперь еще и приписывают непонятно что. — Я действительно знаком с автором. Простая девушка, и пишет сказки для моего сына. Я случайно прочитал, и мне понравилось. А это дорогого стоит. Меня сложно заинтересовать.

— Не сомневаюсь, Влад. Возможно, у автора действительно есть потенциал, но в печать ее творения отдавать рано. Пусть она придет в офис. Посоветуется с корректорами и мной лично.

— Это исключено. У нее нет на это времени. Давай сделаем так. Выпустим ограниченный пробный тираж, а дальше посмотрим. Я готов рискнуть.

— И надеюсь, что ты делаешь это исключительно ради сына. — бледные стеклянные глаза снова замирают на моем лице.

— Ну, конечно, Сережа. — киваю в ответ.

— Я рад, что мы понял друг друга. Я очень надеюсь на дальнейшее сотрудничество. — от его слов попахивает иронией, но я держусь молодцом.

— Я тоже. Что вы с женой делаете в субботу? Может, придете к нам на ужин, познакомимся поближе. — вот так я стараюсь найти ответы на возникшие вопросы. Неожиданно лицо Сергея неуловимо меняется. Самоуверенное выражение замещает напряженная маска, морщины вокруг рта углубляется, в глаза закрадывается печаль.

— Извини, Влад. Я не могу. Тоня лежит в больнице. Выходные я провожу вместе с ней. — надломленным голосом отвечает мне Липатов.

— Прости, я не знал. Она очень больная?

— Тоня умирает, у нее рак. Счет пошел на недели.

А вот так, вместо ответов я получаю целых ворох новых вопросов и чувство неловкости в придачу.

— Сочувствую… — произношу я, пряча глаза. Чужая боль всегда пугает меня. Не знаю, как реагировать, что сказать. И понимаю, что никакие слова или взгляды тут не помогут. Только время способно излечить раны, нанесенные смертью.

— Да…. — Сергей кивает в ответ. Я уверен, что он даже не видит меня, когда протягивает руку для пожатия.

Как странно, думаю я, когда Липатов спешно покидает мой кабинет. Как странно, что в мире оказывается еще много людей, способных испытывать боль. Я откидываюсь в кресле и закрываю лицо руками. От них пахнет бумагой и сигаретным дымом. Я пытаюсь вызвать в себе стыд или сожаление. Но чувствую только шероховатую сухую поверхность ладоней на своем лице. Опустошение и злость, как девять лет назад, когда я узнал, что Лина разбилась насмерть. Из-за меня…. И я никогда не думал, что однажды мне будет этого не хватать. Настоящей человеческой боли. Инга назвала меня мертвецом, и она права на все сто процентов.

Вечером меня ждал еще один сюрприз. И, конечно, не из приятных, чему я уже не удивляюсь. Инга просто мастер скрывать самые жизненно важные обстоятельства. И это «обстоятельство» даже имеет имя пол. Валерия…

О существовании которой я узнал, когда мы с Ингой ехали домой. Моя жена долго разговаривала по телефону на повышенных тонах, а когда закончила, самым будничным голосом сообщила мне, что Леру выгнали из университета, и уже завтра она возвращается домой.

— Прости, дорогая, а Лера — это кто? Откуда возвращается, куда, и главное — какое она имеет отношение к нам? — невинно интересуюсь я, привыкший к появлению в доме новых старых подруг жены.

— Разве я не говорила? Милый, ты, наверно, забыл или был пьян. — махнув рукой, равнодушно отреагировала Инга, разглядывая свое отражение в маленьком зеркальце. — Черт, эта тушь никуда не годиться. Скатывается, сыплется, и к вечеру я похожа на приведение. Лера — моя дочь. Она уже три года учиться в Нью-Йорке, в Колумбийском университете.

На какое-то время я теряю дар речи. Удивление? Нет, это слабо сказано. Я просто сбит с ног. Меня будто КамАЗ переехал или целый танк. Сначала невесть откуда взявшийся брат, потом загадочный Сергей Липатов, неизвестно какими узами связанный с моей женой, теперь вот взрослая дочь. Три года в Америке. Значит, ей, как минимум двадцать один год, если считать, что она школу закончила в восемнадцать. Сколько еще родственников у моей благоверной? Это уже какой-то дурдом на выезде. Еще немного и в доме свободных комнат не останется.

— Дочь? — с надрывом спрашиваю я, из-за всех сил пытаясь сдержать клокочущий праведный гнев. — Почему я узнаю об этом последним?

— Не «об этом». - спокойно поправляет меня Инга. — Речь о моей дочери. Завтра вы познакомитесь. Скоро вылетит из Нью-Йорка, к обеду будет у нас. Послушай, что тебя так удивляет? Мне сорок три года. Конечно, у меня есть дети. Я же не девственницей тебе досталась.

— Дети?

— Нет, она одна. — Инга с хлопком закрывает зеркальце и убирает в сумку. Потом раздраженно поворачивается ко мне. — Мне нужно отчитываться?

— Я не спрашиваю тебя о количестве любовников. Но о дочери, о брате и других родственниках ты должна была сказать!

— А ты спрашивал, Влад?

Не в лоб, а в глаз. Я действительно не спрашивал. Да мы и познакомиться толком не успели, она почти сразу потащила меня в ЗАГС.

— Нет, но о своем сыне я сказал. — притихшим голос напомнил я. Инга широко улыбнулась.

— Серьезно? Сказал? А не я ли узнала о его существовании, когда приехала к тебе в гости, в твой Мухосранск.

— Ярославль. — холодно поправил я. — Черт, Инга, не нужно сравнивать. Мы женаты три месяца. У тебя была уйма времени, чтобы даже мимолетом упомянуть о дочери. Взрослой дочери.

— А я тебя ее воспитывать прошу? Она большая девочка. И, как видишь, уже принимает самостоятельные решения. Не хочу, говорит, быть экономистом. Хочу в модели. Жопу голую миру показывать ей приспичило. — теперь уже Инга начала заводиться. — Слушай, я и так злая. Лучше не лезь. Дочь уже есть, и нечего тут разводить мыльную оперу, собери слюни и смирись. А лучше крепись. Я сама ее не ждала в гости раньше летних каникул. Хотя в прошлом году Лера и летом не появилась. Она — тяжелый ребенок. Мне с раннего детства было нелегко с ней справиться. А наши отношения сложно охарактеризовать, как «мать и дочь — лучшие подруги». Я всегда много работала, вот и упустила ее. Дети редко прощают нам невнимательность и неумение слушать. Что я тебе говорю, ты сам такой же. Спихнул сына на клушу очкастую, и живешь сам для себя.

— И что? Она будет жить с нами? — растерянно, почти испуганно спросил я. Инга выразительно приподняла татуированные брови. — Ясно. Молчу. Она знает обо мне?

— Да, я ей писала по электронке, и по скайпу разговаривала, даже свадебные фото выслала.

— А она, как отреагировала?

— Сказала, что у меня бешенство матки и кризис среднего возраста. — Инга не к месту рассмеялась. — Наверно, в чем-то она права. Я вцепилась в тебя, как клещ.

— Постой-ка, а отец кто? — спросил я, опомнившись.

— Какая разница? Мы с ним не были женаты. — Инга отвела глаза, и меня осенило. Господи, все-таки интуиция меня не подвела.

— Липатов. Да? — меня начало слегка подташнивать, тысячи мыслей ютились в помутневшем сознании. — И почему вы не поженились? Он тебя бросил?

— Нет. — резко ответила Инга, бросив на меня яростный взгляд и снова отвернулась. Однако, я успел разглядеть правду в глубине ее глаз. И эта правда повергла меня в еще больший шок, чем внезапное появление дочери. Ощущение было смешанное. Я давно ничего подобного не испытывал. Изумление, потрясение, ярость, гнев, недоумение — целый коктейль из эмоций. Моя жена все еще любит этого стареющего ублюдка. Вот тебе и «не соперник». От слова «любит» меня откровенно коробило. Я даже вспомнил отрывок из прикольного ужастика «Байки из склепа», где еще молодой Билли Зейн, играющий демона, пытался признаться в любви своей потенциальной жертве, но никак не мог выговорить заветное слово, в итоге, главная героиня — красивая темнокожая девушка прикончила нерешительного демона. И меня самого не покидало предчувствие, что совсем скоро я могу оказаться за бортом этого счастливого семейства. Сергей сказал, что счет идет не недели. И не только для его жены.

• Предыдущая
• 31/98
• Следующая