Тайны русских знахарей. Целебные составы, обряды и ритуалы - Ларин Владимир Николаевич - Страница 15

– Ну, дружок-помощник, выходи, покажись, твоя помощь нужна. Выходи, дружок, мы тебе гостинцев принесли. Гостинцев покушай, заботы послушай да совет дай.

Бабушка водила травинкой по земле, описывая круги. Я честно повторял все ее слова и действия. Вдруг вынырнула из травы ящерка и сразу принялась за мух. Быстро расправившись с ними, она забралась к бабушке на ладонь. Мой же мышонок не появлялся.

– Ба, почему моя мышка не идет?

– Плохо звал, – ответила она. – Больше на меня смотрел и мои слова повторял. Теперь сам попробуй.

Я начал заново. Моя речь еще была не связной, очень много внимания отнимали попытки вспомнить нужные фразы. Несколько раз я проделал вышеописанный ритуал, но мышонок все не появлялся. Бабушка молча наблюдала за моими действиями. Начали появляться обида и нетерпение, слова вызова изменились сами собой:

– Мышка, миленькая, – заныл я. – Приди, пожалуйста, я тебе покушать принес, ну приди, мышка!

Я начал водить травинкой по земле. Почти сразу из травы показался мышонок, он посмотрел на меня, смешно поводил носиком и вцепился в гусеницу. Она была большая, длиннее, чем зверек, но он ловко с ней управился.

– Ба, разве мышки едят гусениц? – зашептал я.

– Это не мышка. Интересного помощника ты себе нашел, посмотри-ка внимательней.

Только тут я заметил, что мышонок какой-то странный. Он был очень маленький, серо-коричневого цвета, с коротким хвостиком и длинным вытянутым рыльцем, которое все время смешно шевелилось.

– Это землеройка, – сказала бабушка, – она скорее сродни кроту, чем мышке. Я это еще ночью на поляне заметила, потому и гусеницу прихватила. Землеройка – зверек хищный, но от корешков и семечек тоже не откажется.

Тем временем мой помощник покончил с гусеницей и принялся за пшеничные зерна. Он деловито брал зернышки в лапки и грыз, поглядывая на меня малюсенькими глазками. Бабушка взяла мою руку с зажатым в ней стебельком и легонько коснулась головы землеройки его кончиком.

– Ну, хватит, жадина, – сказала она. – Потом покушаешь, за делом к тебе пришли.

Землеройка прекратила трапезу, но не убежала, а, наоборот, ухватившись лапками за стебель, полезла по нему на руку.

– Не пугай ее, пусть обнюхает и к тебе привыкнет. А еще имя ей придумай, только никому не говори, – поучала бабушка.

Зверек обнюхал мою ладонь, потерся носиком о пальцы и, усевшись на задние лапки, принялся умываться. Бабушка отпустила ящерку в траву и обратилась к моей землеройке:

– Помоги, дружок-помощник, девочка легкими страдает, слабеет на глазах. Покажи травку, какая недуг прогнать может и силы вернуть. Вот водица, которой больная умывалась.

Бабушка велела опустить землеройку на землю, туда же положила тряпицу, смоченную водой из принесенной с собой банки. Зверек обнюхал тряпочку и исчез в луговых зарослях. Не прошло и двух минут, как он вернулся, держа в зубах травинку. Землеройка бросила травинку рядом с мокрой тряпочкой, и тут ее поведение стало резко меняться. Она вдруг засуетилась, заметалась в разные стороны и скрылась в полевой траве.

– Обычной зверушкой стала, – улыбнулась бабушка. – Давай-ка посмотрим, что она нам принесла.

Бабушка взяла травинку и стала разглядывать, потом потерла пальцами, понюхала, и брови ее удивленно поползли вверх.

– Откуда же ты взялась здесь, милая? – обратилась она к травинке и протянула ее мне: – На-ка, посмотри.

Я стал разглядывать растение. Трава как трава, – длинная, тонкая, обычная, – кругом такой много, но что-то в ней было не так. Удивление бабушки и собственная наблюдательность, приобретенная с постоянным общением с природой, заставили меня приглядеться внимательнее. В другое время я никогда не выделил бы это растение среди других, но сейчас восприятие было обострено, и я уловил тонкий приятный аромат. Запах напоминал запах горького миндаля, к которому примешивался легкий сладковатый оттенок. Он был мне не знаком, хотя луговые и лесные растения Ленинградской области я знал хорошо. Я вопросительно посмотрел на бабушку.

– Травка эта в наших местах почти не встречается. Я даже не думала, что здесь она есть. Обычно это растение живет южнее, а называется зубровка, тур-трава или прыгун-трава. Название такое потому, что она силу и неутомимость дает, легкие и сердце лечит и при параличах полезна. Сейчас мало где встречается, в основном в белорусских лесах и кое-где в Поволжье. Говорят, она там растет, где зубры да туры могучие живут, они ее едят и через нее силу набирают. А самая полезная трава там вырастает, где животное след оставило. Собирать же ее надо в новолуние, а срывать, зажав между пальцев иванова жука, светлячка то есть. Давай-ка поищем, откуда землеройка травку принесла. Да смотри, найдешь, не срывай, только место заметь, – напутствовала бабушка.

Я начал ползать вокруг, аккуратно раздвигая травинки и принюхиваясь. Довольно скоро я обнаружил небольшой кустик с уже знакомым запахом.

– Бабушка, зубровка здесь!

Бабушка подошла, подняла примятые травинки и заломила близко стоящий стебелек ромашки.

– Это чтобы место заметить, – сказала она. – Как метелку даст, попробуем в подлеске семена рассеять, может, приживется.

– Бабушка, а как же девочка больная? – удивился я. – Разве мы не будем эту травку собирать?

– Девочку мы другими средствами полечим, – ответила бабушка. – Просто надо было показать тебе, как помощник работает.

– Почему ты сказала, что помощник обычной зверушкой стал? – спросил я.

– Он и был обычной зверушкой, просто на время контакта луговой дух в нее вселяется, и землеройка приобретает необычные свойства. Становится «одержимой», тельце животного, а разум чужой. Ты же видел, как дикий зверек речь слушал, в руки шел и травку принес. А как помощь оказал, так луговой дух его оставил, вот он и стал снова прежним.

– Бабушка, а как луговой дух в зверька вселяется?

– Не знаю, миленький, знаю только, что это происходит. Не все человеку постичь дано, многое приходится принимать таким, какое оно есть. Будешь помощника вызывать да гостинцы ему носить, он сам тебе многое покажет, и зверушка к тебе привыкнет. А сейчас домой пора.

– Ба, а почему, когда мы помощника звали, твоя ящерка сразу пришла, а моя землеройка идти не хотела? – расспрашивал я по дороге к дому.

– Потому что звал не так.

– Как же не так, я все слова за тобой повторял, – настаивал я.

– Слова-то ты повторял правильно, а звал не так. Вызов – это тот же заговор, в него надо желание и душу вложить. Так вот, желание-то у тебя было, а вот душу вложить ты не смог, потому и силы твой призыв не имел. Вот и не слышал его помощник. Слова твои из головы шли, из памяти, ты же их за мной повторял, а в чужие слова душу не вложишь. Как своими словами звать начал, тут они уже не из головы, а из сердца пошли. И обида, и расстройство роль сыграли – душа заговорила, вот помощник и услышал. У каждого свой призыв и свой заговор. Рождается он от желания, желание, в свою очередь, порождено необходимостью. У тебя же только любопытство было на уме, на помощника посмотреть хотелось. О чем ты хотел с ним говорить?

– Не знаю, – протянул я.

– Вот видишь, помощник – он не речь твою, а душу слышит. Слова ты больше для себя произносишь, и они должны идти от сердца, а не от мысли.

Бабушкины разъяснения стали мне понятны значительно позже, когда я изучал оккультизм и эзотерику.

В течение двух недель я ходил на луг подкармливать землеройку. Зверек быстро привык ко мне и прибегал по первому зову, ел жуков и гусениц, забирался на руки и терся мордочкой о пальцы. Особого ума он не выказывал, если не считать того, что свободно шел в руки и появлялся, когда я его звал. Я много разговаривал с землеройкой, а она, удобно устроившись на коленях или ладони, смотрела на меня маленькими черными глазками да иногда смешно пофыркивала, морща носик, или принималась умываться. Ко всем моим просьбам показать какую-нибудь травку зверек оставался глух. Бабушка же на расспросы отвечала однозначно: «Нужды в том нет, вот и не показывает ничего, нужда случится – тогда и поможет».