Штрафная мразь (СИ) - Герман Сергей Эдуардович - Страница 14
- Предыдущая
- 14/53
- Следующая
У Половкова глаз набитый. Сразу увидел, что старшина этот ушлый и по части того, чтобы что-нибудь достать или выбить ему нет равных. С этим Половкову повезло.
Старшина действительно был дока. Хозяйственный, прижимистый, он имел знакомства во всех тыловых службах и обеспечил штрафную роту всем необходимым.
Пользуясь тем, что штрафная рота в атаку шла первой, ей доставались все более или менее ценные трофеи.
По мере необходимости старшина брал эти трофеи с собой ехал в тыл дивизии.
Тыловики в таких случаях всегда добрели и штрафникам часто перепадали лишняя канистра с водкой, папиросы вместо махорки, вместо банок с перловкой- тушёнку и новое чистое бельё.
Баня в окопах была редкостью и белье приходилось менять часто.
Тоже самое было и со штатным оружием.
У старшины был лишь один существенный недостаток. Вернее два. Брехлив был без меры и передовой боялся как огня. Поэтому старался при малейшей возможности оказаться как можно дальше от окопов.
Командиры взводов вроде тоже были, ничего! Но напустить на себя строгости с первого дня не мешало.
- Почему не занимаетесь подчиненными, товарищи командиры, мать вашу… так и перетак? Почему ваши подчинённые по приказу строиться не не бегут, ползут как беременные мандавошки? Распустили личный состав и сами разболтались! Впредь, буду спрашивать с вас не только за себя, но и за каждого подчиненного.
Половков качнулся на носках:
- Старшина! Я там видел бойца, в разбитых ботинках. Только что проволокой подошва не подвязана. По-че-му?!
- Это Труфанов, товарищ капитан. Страсть к игре имеет. Но не имеет таланта. Всё проигрывает. Видать вчера свои чоботы проиграл.
Половков побагровел. У него медленно приподнялась одна бровь, и от нее наискось через лоб протянулась тонкая складка. Он качнулся вперед, но старшина поспешно сам ступил к нему навстречу, и капитан сказал ему почти ласково:
- Я не спрашиваю, куда боец дел ботинки? Я спрашиваю, почему он стоит в строю в таком виде?
Старшина не сразу понял смысл сказанного. Он лишь уловил в его голосе выговор, и ему стало не по себе.
Половков помолчал успокаиваясь.
- Если боец профукал сапоги или ботинки, накажите его, но найдите ему другие! - Повысил голос. И запомните правило: не найдёшь замену, отдай свои. Но чтобы человек в бой шёл обутым, а не босиком. Карты запретить. Если узнаю, что проигрывают казённое обмундирование, буду добавлять по месяцу штрафной. Каждому!
Многоопытный Ильченко все понял с полуслова. Искренне изобразил раскаяние, сказал проникновенным голосом:
- Есть! Будет исполнено, товарищ капитан.
Командир роты продолжил:
- Всем командирам взводов приказываю немедленно заняться личным составом. Чистка оружия, боевая учёба, отрабатывание приёмов рукопашного боя. Старшине роты проверить комплектность обмундирования, исправность обуви, внешний вид бойцов. Организовать трёхразовое горячее питание.
Санитарной службе проверить личный состав на наличие вшей.
Заместителю по политической части проследить за выполнением приказа.
С каждым из вас более близко познакомимся в процессе службы. Время покажет, кто из вас не на своём месте. Разойдись!
На этом построение закончилось. Разошлись по служебным местам.
После построения к Половкову подошёл тот самый, угрюмого вида старший лейтенант.
Приложил руку к виску. Представился:
- Командир первого взвода, старший лейтенант Васильев.
Половков подал ему руку.
Упрямо нагнув голову, Васильев сказал:
- Товарищ капитан, вы человек у нас новый. Штрафной специфики не знаете. Не принято у нас по матери среди своих выражаться. Уважения это вам не добавит, а конфликты со штрафниками появятся. Надо бы вам как то поаккуратнее, иначе застрелят в первом же бою. В бою материться можно. К этому все относятся с пониманием.
Половков сухо заметил:
- Благодарю вас, старший лейтенант. Учту!
Потом помягчел и со смущением сказал:
- Вы вот что, старший лейтенант, расскажите мне о штрафной, с чем её едят. А то я только верхами слышал, а подробностей не знаю.
Васильев не удивился.
- Значится так... В каждой общевойсковой армии три штрафных роты. У лётчиков и танкистов своих штрафных нет, отправляют к нам. Пополнение приходит каждый день, по одному — по два человека. Любой командир полка может отправить своим приказом в штрафную роту солдата или сержанта. Оснований для этого много. Невыполнение приказа, проявление трусости в бою, оскорбление старшего начальника, драка, воровство, мародерство, самоволка, а может, просто ППЖ комполка не понравился, и прочее и прочее. Штат штрафной роты - восемь офицеров, четыре сержанта из постоянного состава и двенадцать лошадей. Героически воюем, потом выходим из боя и в ожидании пополнения потихонечку пропиваем трофеи.
Потом прибывает эшелон уголовников, человек двести- триста и больше, и рота сразу становится батальоном, продолжая именоваться ротой. Это значит, что скоро в бой. Через несколько дней от роты остаются ошмётки и мы снова в ожидании пополнения пропиваем трофеи.
* * *
Первое знакомство со штрафниками оставило на душе Половкова странный осадок. Внешне это были вполне нормальные сильные мужчины.
Кто-то из них был улыбчив, другой, напротив — насторожен или угрюм. Половков видел их взгляды: испуганные, ненавидящие, тупо равнодушные, погашенные отчаянием или взблескивающие полубезумной, злою лихостью.
На многих из них ладно сидела военная форма. Они не казались замордованными или забитыми. Вели себя достаточно свободно. Перед офицерами не лебезили, и похоже было, что не боятся ни Бога, ни чёрта.
Однако личные дела и прошлые «подвиги» этих людей впечатляли. Было ощущение, что роту сформировали из отходов, вернее из отбросов.
Осужденных из-за оплошности или разгильдяйства было мало. Большинство уж точно не ангелы- убийцы, насильники, грабители, бывшие полицаи и власовцы.
Военные трибуналы большинству из них отмеряли полной— от пяти лет до смертной казни, заменённой штрафной. Несмотря на приказ Верховного направлять в штрафную лишь тех, чей срок наказания не превышал десять лет смертников в роте оказалось трое. Тут было от чего призадуматься.
«Ладно, жизнь покажет, кто есть кто, — здраво рассудил командир роты — в бою и увидим какого цвета у каждого нутро».
Перед отправкой в штрафную роту военнослужащего полагалось выполнить определённую процедуру, похожую на ритуал.
Осужденного солдата или сержанта ставили перед строем.
В назидание всем остальным зачитывали приказ с описанием совершенного преступления и разъяснением его противоправной сути.
Все ордена и медали временно изымались и передавались на хранение в отдел кадров фронта или армии.
Вместо красноармейской книжки на руки выдавали удостоверение специального образца.
Иногда вместо удостоверения штрафник получал лишь справку, которую ему со временем должны были заменить на положенное по приказу удостоверение.
Но часто случалось такое, что штрафник погибал, даже не получив документов, подтверждающих свой штрафной статус.
Командиры отделений зачастую тоже назначались из штрафников. Это были разжалованные старшины и сержанты, обладающие опытом и непререкаемым авторитетом.
При назначении на должности младшего командного состава штрафникам присваивались звания ефрейтор, младший сержант и сержант.
Штрафники переменники в основном это бывшие сержанты и рядовой состав. Проштрафившиеся офицеры направлялись в штрафные батальоны. Но иногда в штрафных ротах встречались и офицеры, в основном, разжалованные лейтенанты. В боевой обстановке они подменяли командиров взводов, руководили боем, в качестве помкомвзводов непосредственно находясь среди штрафников.
С бывшими заключёнными всё обстояло иначе. К ним применяли отсрочку приговора и под конвоем доставляли на сборные пункты, где переодевали и в составе маршевых рот отправляли на передовую.
Частым гостем в штрафной роте был оперуполномоченный отдела контрразведки «Смерш» – структуры Наркомата обороны. Он рыл носом землю, вынюхивая измену всюду, куда только мог дотянуться его нос.
- Предыдущая
- 14/53
- Следующая
