Выбери любимый жанр

Индия. На плечах Великого Хималая - Григорьев Дмитрий Анатольевич - Страница 13


Изменить размер шрифта:

13

Ответ на вопрос, что символизирует бинди, я найти не смог. Но согласно Ригведе богиня утра Уша, супруга бога солнца Сурьи, наносила на лоб красную точку, символизирующую восходящее солнце. Часто к основной бинди присовокупляется ещё одна, меньшего размера, расположенная чуть ниже. В настоящее время бинди в большинстве случаев используется как украшение и носят её не только индийские женщины и не только последовательницы индуизма. И, конечно же, не только замужние. А символом замужества, например, является прокрашенный синдуром пробор. Или браслеты на руках.

Тилака на лбу мужчины носит сугубо сакральный характер. Мой знакомый брахман Лалу, живущий в горах, в пещере, которую называл комнатой (room), каждое утро ставил всем окружающим тилаку из пепла, называя её Шивой. По тилаке на лбу верующего человека можно определить, какое из направлений индуизма он исповедует. Шиваиты носят на лбу тилаку из трёх горизонтальных линий, сделанную пеплом и называемую трипундра.

Последователи Вишну для приготовления тилаки используют глину священных рек и сандаловую пасту и наносят её в форме буквы U, символического изображения стоп Вишну, причём тилака каждого из направлений вишнуизма имеет свои особенности.

Так, например, адепты шри-вайшнавизма, что поклоняются Вишне через его жену Лакшми, дополняют этот знак красной линией посередине — символом Лакшми, и линией на переносице — знаком гуру.

С тилаками на лбу, следуя указаниям ещё одного индуса, на этот раз типичного бабы, мы наконец нашли весьма приличную дхабу, где весьма прилично поужинали. Обычно путешествия, особенно горные — прекрасный способ сбросить вес: так со мной было в Индии, когда я путешествовал в одиночку или с таким же, как я, travellers. Но когда я стал гидом, то в первые дни начал активно толстеть. Ибо часть моих попутчиков, хотя и заказывала блюда without spices, есть их не могла. Даже неострая еда была для них слишком острой. В итоге я ел половину порции жены, а иногда и половину порции писателя Носова. Правда, вскоре Носов вошёл во вкус острой пищи.

На выходе из дхабы купил-таки, на этот раз без свидетелей и практически без торговли, солидный кусок весёлого зелья всего за 200 рупий. А Носов конечно же купил арбуз. Прямо напротив гостиницы находился придорожный базар, где торговали привычными для русского глаза фруктами и овощами — луком, огурцами, помидорами, яблоками, баклажанами, картофелем, возможно выращенными в ближайшем пригороде. Всё-таки уже высота 1500 метров и, в отличие от субтропического Ришикеша, климат вполне соответствует среднерусскому. На базаре также были явно привезённые из более тёплых мест манго и арбузы. Торговец заворожённо смотрел, как наш специалист по арбузам ласкает пальцами гладкую полосатую поверхность, рассматривает «попку» — оконечность плода, прислоняет его к уху и сжимает, чтобы услышать характерный спелый треск. А когда Сергей стал активно торговаться (великая книга по этикету говорила о том, что если ты не торгуешься, то обижаешь продавца), тот сдался окончательно и отдал арбуз по баснословно низкой цене.

Ночью, вооружившись фонариками, мы пошли на крышу отеля, под звёздное небо. Там мы оказались не одни — целая группа не очень богатых даже по индийским меркам паломников готовила себе ужин. Как потом выяснилось, большая часть этих людей ночевала на первом этаже отеля, в комнате, сплошь заставленной кроватями. Некоторые же оставались наверху до утра.

Нам, пришедшим на крышу позже, было оказано максимально возможное гостеприимство — соседи откуда-то извлекли два одеяла, которые постелили на бетонный пол. Мы же, разрезав арбуз, предложили им несколько кусков.

Тогда они предложили присоединиться к их трапезе.

Мы отказались, сославшись на то, что сыты.

Тогда они подарили нам несколько плодов лайма.

Причём вся эта медленная беседа происходила на языке жестов: никто из соседей не знал английского языка, а никто из нас не знал хинди. Это чем-то напоминало популярную в игру «крокодил», когда средствами пантомимы человек должен представить загаданный предмет или понятие.

Впрочем, один раз я столкнулся с полным непониманием. Это случилось в середине 90-х, в лесу возле посёлка на берегу Индийского океана. Я нашёл в тени сосны удобный камень, сел на него и стал приводить в порядок записи в дневнике. Вдруг ко мне подошёл индус и принялся наблюдать за тем, что я делаю. Стоял он так минут тридцать. Сначала меня это немного раздражало, потом я стал думать, уж не плод ли он моего воображения, и отцепил от него своё сознание. В итоге получился следующий текст:

Я сижу на плоском камне

у тропинки, ведущей к морю,

и человек какой-то

в одной лишь повязке на бёдрах

стоит и на меня смотрит.

А я записываю в блокноте

самые разные вещи

о том, что стоит и смотрит,

как я на диковинную бабочку

с ярко-синими полосками на крыльях,

что на моём рюкзаке сидела

за минуту до этого человека,

но пришёл он, и улетела…

Остались лишь мысли типа:

«Положил рюкзак на колючки,

теперь, наверное, в дырках»,

или: «Когда же свалит

этот мэн, темнокожий и тихий?»

А он переступает с ноги на ногу,

ждёт, что я выкину какой-нибудь фортель,

встану, например, и спляшу буги-вуги,

сминая кактусы босыми пятками,

или большой вороной

сяду на его плечи:

ведь он — словно дерево,

раскатываемое ветром,

стоит и не догадывается,

что я пишу о нём.

«В этих краях, похоже,

я единственный иностранец, —

так я пишу в блокноте, —

и в отлив на бескрайнем пляже

рыбаки расставляют сети,

чтобы при лунном свете

заполнить серебряной рыбой».

Написал, но он не уходит.

— Я работаю, ты понимаешь?

говорю, и он повторяет:

— Я работаю, ты понимаешь.

— Бай! — говорю я ему.

И он повторяет: — Бай.

И я внезапно врубаюсь,

что он — моя тень дневная,

я её потерял однажды

на жёлтой песчаной тропинке,

и к ночи, когда зайдёт солнце,

и сети наполнятся рыбой,

её уже точно не будет.

Шива и компания

В девять утра Кришна уже ждал нас в джипе: он ночевал внизу, вместе с паломниками, и мы отправились в форест-офис. Последний, как и положено, находился в лесу: некий неприглядный сарайчик, где сидели два чиновника. Для того чтобы получить разрешение на проход к леднику, пришлось заполнить довольно большое количество бумаг. Компьютеризация сюда ещё не добралась. Наши легкоанглоязычные спутницы (для Тони английский почти родной, а Катя долго жила в Штатах) делали это гораздо быстрее, чем мы, поэтому Сева, Носов и я тоже заполняли, но не бумаги, а пространство и без того маленького помещения.

Тем временем в офис начали подходить другие посетители. Я разговорился с одним индийцем, на лице которого просто было написано высшее образование. Он привёл с собой пару из Европы и, судя по разговорам, происходящим между ними, работал гидом. Я попросил его прокомментировать карту, висящую на стене, и рассказать о Ганготри. Безусловно, ледник Гомукх — основное место паломничества и основная достопримечательность этих мест. Но есть несколько красивейших озёр, расположенных неподалёку от посёлка Харсил, есть также высокогорное озеро Кедратал, к которому можно добраться из Ганготри по одному из притоков Бхагиратхи, путь туда занимает два дня, но подъём не требует специального снаряжения. Можно продолжить путь и выше ледника — на плато Тапован, где летом живут особо продвинутые йоги. Но разрешение на проход к леднику стоило 600 рупий (для индийцев оно стоит намного дешевле) с человека и выдавалось на два дня. Мы решили ограничиться посещением Гомукха и возможным трекингом на Кедратал, куда разрешения не требуется.

13
Перейти на страницу:
Мир литературы