Контрабасы или дикие гуси войны (СИ) - Герман Сергей Эдуардович - Страница 8
- Предыдущая
- 8/14
- Следующая
Я слышал эту историю. Житель станицы Ахмед Ибрагимов, бывший почтальон, взял автомат, сел на велосипед и поехал по улицам, стреляя в людей, которые попадались ему на глаза. Он убил около сорока русских и пятерых чеченцев этой станицы. А за несколько дней до этого он зарезал чеченскую семью в соседней станице. Приговор ему вынесли сами же чеченцы, забив железными прутьями.
- Как же мать вы здесь жили? А мужчины ваши как же? Казаки? Почему не сопротивлялись?
Это спрашивает Кучер.
Старуха начинает плакать
Убили нашего атамана, сорок годков ему всего было. И семью его всю сказнили. Сыночки, вы даже не представляете, что здесь было. Убивали каждый день, отбирали последнее, девочек, женщин воровали и насиловали. У старух последнее отбирали.
Женька Келлер выходит из дома, лезет в машину и тащит оттуда вещмешок с продуктами.
На мать, это вам. Чем можем. Прости, что больше дать нечего. И запомни, мы больше отсюда не уйдём. Это наша земля.
Спасибо, сынки. Буду Бога за вас молить.
Мы движемся по неширокой, но всё таки асфальтированной дороге. Наша конечная цель- Пятигорск. БРДМ впереди- за нами тащится микроавтобус. Совершенно неожиданно пошёл снег. Густая белая вата ложится на чёрные скрюченные деревья, мелькающие по сторонам дороги. Оседает на разбитом полотне дороги, грязно зелёной броне, тут же превращаясь в снежную кашу. Ребята молчат, потому что в их сознании сейчас нет ничего, кроме этого снега, холода и войны. Мне кажется, что мой мозг начинает цепенеть. Я становлюсь равнодушным к собственной судьбе. Это опасно. Я пытаюсь побороть в себе апатию, на счёт раз- два- три лезу к люку и высовываю свою голову навстречу холодному ветру. Снежные иголки тут же впиваются в моё лицо и шею, превращаясь в холодные ручейки стекают по груди и животу. Нужно просто дать себе промерзнуть до костей, до мозгов, и тогда возмущённый организм встрепенётся и заставит бояться боли, делая всё возможное, чтобы не допустить её.
Я не боюсь простудиться, во первых потому что на войне как правило не болеют «мирными» болезнями. Во вторых ноги у меня в тепле в тепле, а крышка люка укрывает от встречного ветра по грудь. Спускаюсь в «трюм». Вроде полегчало. Киллер не спит. На вид ему лет 25, щуплый. Подвижный. Глаза, повидавшего жизнь человека.
- Жека, а как ты в Чечню попал?
- Первый раз, срочка. Призвали меня весной 94-го, в Псковскую дивизию. Как только началась эта канитель с Чечнёй, собрали из нас сводную роту. Половина ребят такие же как я, прослужили всего по полгода. Лейтенанты, командиры взводов только что из военных училищ. Уже пятого января девяносто пятого, в Грозном попали под замес, первый бой. Потеряли человек десять, два двухсотых, восемь раненых.
Неразбериха была полная, кто командует? что делать?.. Непонятно. К нам прибилась чья-то пехота, вроде из 81 полка. Засели на нефтебазе, она горит. Дым, жара...А тут ещё и артиллерия своя накрыла. Опять раненые. Лекарств нет, перевязывать нечем. Потом, когда прорывались, у центрального рынка на засаду нарвались.
Бойцы из охранения шли впереди, но наткнулись на чехов и побежали в разные стороны. Опять бой начался, я тогда кажется двоих из автомата положил. Снайперы у нас человек восемь выбили. Ротного ранили в руку и в ноги, меня осколком гранаты в ногу.
Замес был конкретный. Еле вырвались. Потом госпиталь. Уволился. В институт поступил, но через пару курсов бросил. Сам посуди, кругом мальчики и девочки их хороших семей, для которых двойка в зачётке самая большая неприятность. А я каждую ночь вою и кричу, потому что вижу как в меня чехи стреляют.
В общем бросил я институт и опять в Чечню, на контракт. Наверное от страха перед чехами, которые меня каждую ночь расстреливали.
- В Грозном, во время боёв ели что? Где спали?
- Жрали в основном дерьмо всякое, что придётся. То, что из магазинов и ларьков жители растащить не успели. Бывало, что в подвалах на банки с вареньем, огурцами, помидорами натыкались.
И спали там же, в основном в подвалах. На матрасах, на коврах на всём, что могли из квартир вынести.
Кучер спрашивает
- Жень, а в бою убивать страшно было?
- В бою убивать не страшно. Тем более, что врага убить - святое дело. За каждого убитого Бог скащивает один грех, тоже как и за змею. Страшно после боя, когда ты остался жив и видишь сгоревшие машины, ребят погибших. Когда надо собирать то, что осталось от сгоревших экипажей. Когда ты залезаешь в машину и соскребаешь в ведро то, что осталось от Вовки или Серёжки, пальцы, шмотки мяса или сгоревшие сапоги...
Мы пересекаем административную границу Ставропольского края.
Останавливаемся на стационарном посту ГАИ, но он больше похож на блок-пост, мешки с песком, гаишники в бронежилетах с автоматами. Что поделать, живём на территории воюющей державы. До Пятигорска километров 20, до моего родного города всего лишь пять.
Сдаю Келлеру свой автомат, магазины с патронами. Женька и ребята по очереди хлопают меня по плечу. Киллер говорит,
- Смотри, пару дней мы ещё будем здесь. Если не передумаешь обратно, мы будем у военкомата. Не придёшь, никто плохого не подумает, у каждого своя война.
БРДМ чихнул черным выхлопом, вильнул задом и двинулся в сторону Пятигорска.
Гаишники остановили для меня попутку и уже через полчаса я стоял перед своим домом.
Окна моей квартиры темны. Тёмный подъезд, неистребимый запах кошек …. Я открываю дверь своим ключом. В коридоре и комнате всё как всегда. С шумом качается маятник часов, в углу таращит глаза сказочный гном, которого я привёз Машке из Польши. Только со стены исчезли Машкины фотографии, игрушки, детская одежда.
Она ушла и забрала мою дочь. Мою дочь...
Со своей будущей женой я учился в школе. Её отец был военным и когда мы учились в десятом классе его перевели в Сибирь. Так наши дороги разошлись. Вновь увиделись мы только через шесть лет. Я к тому времени уже отслужил срочную и заканчивал институт. По какой-то надобности в наш город занесло моего друга детства Некрасова.
Мы пили с ним портвейн в комнате общежития, когда он неожиданно спросил меня, вижу ли я Таню Малевич. Я пожал плечами, откуда дескать? Она ведь Омске. Но оказалось, что нет. Вовка заканчивал вуз вместе с ней, а потом она получила распределение в мой город. В общем, через месяц, перед самым распределением мы поженились.
Сначала всё было хорошо. Её отец уже был полковник, на генеральской должности. Как говорят в армии ждал полосатые штаны. Они жили в роскошной по тем временам квартире в центре, с высокими потолками, и мебель была красивая, югославская, привезённая из Южной группы войск.
На полках стояло много, премного всяких новеньких книг русских и зарубежных классиков, а в серванте множество безделушек, которые её родители привезли из заграницы. Жена уговорила меня переехать к родителям, в их шикарную пятикомнатную квартиру.
Переехав в Омск я нашёл старых друзей, которых знал по соревнованиям и службе в спортроте.
Мы встречаем Новый 1991 год. За столом родители Татьяны, начальник училища генерал-майор Коваленко с супругой, первый секретарь райкома партии Павлов, председатель райисполкома Малицкий. Как говорится лучшие люди района. До окончания старого года полчаса. В бокалы налито шампанское, папа говорит тост.
-За коммунистическую партию...мудрое руководство...
Пять минут...семь...
-Мы должны быть готовы защитить наши завоевания...
10 минут.
Я потихонечку поднимаюсь из-за стола, иду на кухню, наливаю себе водки, опрокидываю, возвращаюсь за стол.
Татьяна косит на меня своими зелёными глазищами. Папин тост уже близок к завершению, коронная фраза.
-Когда нам было по 26 лет, мы за одним столом с генералами, полковниками и и первыми партийными руководителями города не сидели.
Это в мой огород.
- И мы должны быть благодарны Партии и советскому правительству, что.... Новый виток красноречия ещё на пять минут.
По сути это было самое счастливое время. Государство жило своей жизнью. Люди своей.
- Предыдущая
- 8/14
- Следующая
