Новички-хоккеисты - Янг Скотт - Страница 11

Их беседу прервала трансляция футбольного матча. И течение двух часов, сидя в теплой уютной гостиной, они грызли земляные орехи, пили кока-колу и слушали репортаж о матче. Победила команда «Регина», завоевав первенство Канады. Ребята ликовали. Билл уже второй сезон следил за чемпионатом Доминиона и сделался ярым болельщиком, под стать его новым знакомым.

Наступили ранние зимние сумерки. Когда все эпизоды матча были наконец обсуждены, Сара сказала:

– По дороге домой я говорила Биллу про твои фотографии и трофеи.

Пит не любил хвастаться своей, как он называл, «картинной галереей», но на этот раз все было как-то по-иному.

– Хочешь посмотреть? – охотно предложил он.

– С удовольствием.

Они пошли наверх. Рон не вытерпел и съязвил им вдогонку:

– Обрати внимание, Билл, все выдающееся, что сделал Пит, он сделал для школы Даниэля Мака.

Билл с интересом разглядывал каждую фотографию, каждый вымпел на стене, трофейные кубки, стоявшие на книжном шкафу. Он задавал вопросы по поводу каждой фотографии и читал выгравированные на кубках надписи. Закончив осмотр, он обернулся к Питу, который, как радушный хозяин, все время держался рядом с ним.

– Ты должен гордиться, что завоевал столько же наград, что и твой папа. И для той же школы. Я представляю, как тебе было трудно расстаться с ней.

Пит кивнул.

– Очень хорошо представляю, – повторил Билл.

Они спустились в гостиную. У Пита не выходило из головы, с какой жадностью Билл разглядывал свидетельства спортивных достижений отца и сына Гордонов. Он задумался над тем, что узнал о судьбе Спунского, о его разлуке с отцом, о жизни в Англии, о годах, когда Билл даже не знал, жив его отец или нет… И вдруг Пит с особой остротой ощутил, первый раз в жизни, как сам он счастлив, что родился и вырос здесь, в этой стране, где у него не было больших горестей, чем перевод из одной школы в другую.

Сара и Рон стояли в прихожей.

– Эй! – воскликнул Рон. – Знаешь, что придумала твоя сумасбродная сестричка? Она не пойдет со мной в кино, если я буду разговаривать с ней о хоккее! О чем же еще мне говорить?

– Больше, конечно, не о чем, – сказала Сара. – В этом твое несчастье.

Она рассмеялась, но Пит видел, что она не шутит.

– Ухожу из этого сумасшедшего дома! – буркнул Рон и хлопнул дверью.

– Пора и мне, – сказал Билл и стал одеваться.

Его легкое, дешевое пальтишко, неподходящее для такой погоды, никоим образом не умаляло его… – Пит пытался подыскать подходящее слово – достоинства, на которое сегодня обратил внимание Пит.

Билл застенчиво улыбнулся Саре.

– До понедельника в школе, – попрощался он и, пожав руку Питу, добавил: – Увидимся на тренировке.

Когда он ушел, Сара и Пит обменялись взглядами.

– Славный парень, – сказал Пит.

– И я так думаю, – отозвалась Сара.

– Оно и заметно.

– А ну тебя!… – Она тряхнула кудрями и отправилась на кухню готовить ужин, как всегда, когда миссис Гордон не было дома.

Пит в задумчивости остановился посреди гостиной. Билл старается научиться играть в хоккей. А он, Пит… Ведь он умеет играть, но…

Он быстро повернулся, взбежал по лестнице к себе в мансарду и снова остановился, вперив взгляд куда-то вдаль. Он вспомнил слова отца: «спортсмен – слуга публики». Да, по сравнению с жизнью, о которой так спокойно рассказал Спунский, его собственные неприятности показались теперь Питу такими ничтожными… Он был взволнован, не понимал, что с ним творится, пытался найти этому объяснение, но не мог. Он знал только, что обязательно пойдет в понедельник на тренировку. Он вспомнил о Де-Гручи и тут же отбросил мысль о нем. Нет, не ради Де-Гручи станет он тренироваться… Ради самого себя. И Спунского.

Утром в воскресенье, возвращаясь домой из церкви, он шагал рядом с отцом по заснеженной улице.

– Если не хочешь, Пит, не будем говорить об этом, – сказал мистер Гордон. – Но что ты решил по поводу хоккея?

Пит не сразу нашел слова для ответа, и мистер Гордон торопливо прибавил:

– Можешь не отвечать.

– Нет, почему же, – отозвался Пит наконец. – Я буду играть. Не ради школы, как прежде… Но я должен и буду играть. Остальные ребята хотят хорошо играть, но не умеют, и я должен помочь им… Я не желаю, чтобы думали, будто я испугался трудностей. Правда, я не смогу играть с такой же охотой, как за старую школу, по все равно я буду стараться. Чтобы показать им…

– Ты хочешь сказать, что будешь играть, чтобы показать себя? – помолчав, спросил мистер Гордон. – Так, что ли?

Они поднялись на крыльцо, и Пит принялся сметать с ботинок снег.

– Вроде бы так… – сказал он.

В понедельник утром, когда Пит пришел в школу, то, вопреки его опасениям, все было как обычно. Никто не сказал ему ни слове, как будто ничего не произошло.

На переменах он переходил из класса в класс с учебниками под мышкой, на уроках слушал учителей, отвечал на вопросы, решал задачи и успокоился. Возможно, оттого, подумал он, что теперь он знает, что ему делать. В коридоре он видел Де-Гручи, но тот не смотрел в его сторону. Остальные ребята из команды при встрече с ним торопливо кивали и, не задерживаясь, шли дальше. Пит не обращал на это внимания. Он решил твердо: он им докажет, на что способен. Ради Пита Гордона он им докажет. И ради Билла Спунского. Он помнит укоризненный взгляд Толстяка Абрамсона, и доверие Ли Винсента, и сочувствие Реда Тэрнера, который, наверное, понимал, что с ним происходит, и он им докажет…

Тренировка в «Олимпике» была назначена на шесть часов вечера, но ребята пришли раньше, являясь поодиночке, по двое и по трое. Бенни Вонг шел пешком из ресторанчика, который содержал его отец, и неподалеку от катка его догнал Розарио Дюплесси, который сидел за рулем отцовского автомобиля. С ним были Пол Брабант и Гарри Бертон.

– Подсаживайся, Бенни! – крикнул Рози, остановив машину.

Бенни перескочил через снежный сугроб у обочины и плюхнулся на заднее сиденье.

Дальше они догнали Горда Джемисона и Адама Лоуренса, которые яростно крутили педали велосипедов, буксуя на скользкой, обледеневшей мостовой.

– Не зацепи их, Рози, – сказал Пол. – Возможно, со временем они будут моей опорой.

Ребята захохотали и неистово улюлюкали, пока Рози осторожно объезжал обоих защитников.

У входа в «Олимпик» стояли еще две машины: дряхлый двухместный драндулет Генри Белла, купленный им на деньги, заработанные ночными дежурствами на бензоколонке, и «седан» Реда Тэрнера. Остальные добрались пешком или на велосипедах. Сара ехала за отцом в его контору и подвезла брата. Пит вошел на каток вместе со Стретчем Бьюханеном, Горацио Каноэ и еще двумя ребятами. На улице повалил снег, потеплело, но внутри помещения было зябко и сыро, и двое подростков, в чьи обязанности входило очищать лед и выполнять всякие прочие подсобные работы, за что они получали пропуска на матчи, грели руки в вестибюле у едва теплой батареи.

Когда северозападники шли в раздевалку, на льду тренировались ребята из училища Сен-Джона. Они играли, разделившись на две команды, не обращая внимания на вновь прибывших. Ли Винсент с трибуны наблюдал за тренировкой. Он помахал рукой и улыбнулся мальчикам из Северо-Западной школы.

В раздевалке Толстяк уже раскрыл большой сундук и аккуратно разложил на лавках снаряжение и свитеры, так что ребятам оставалось только найти свитер со своим номером и сесть рядом.

– Ай да Толстяк! Отличная идея! – крикнул Рози. – Не нужно толкаться у сундука. Молодец!

Толстяк зарделся от похвалы, и Ред улыбнулся, заметив его смущение. Вошел Де-Гручи, буркнул: «Привет!» – и начал переодеваться. Времени впереди было еще много, но все торопились, переговариваясь друг с другом.

– Хочу хоть немного посмотреть команду Сен-Джона. Ведь следующая игра у нас с ними.

– Эй, Толстяк, у тебя есть шнурки? Мои порвались.

Алек Митчелл, широкоплечий, коренастый защитник, вертел из стороны в сторону наплечные щитки.