«Клубок» вокруг Сталина - Баландин Рудольф Константинович - Страница 22
- Предыдущая
- 22/95
- Следующая
В те далекие годы в СССР, а тем более за рубежом существовало огромное количество людей, ненавидевших советскую власть, партию большевиков, лично Сталина. Часть из них безусловно была организована и готова на самые решительные действия по свержению советской власти, отстранение от власти или уничтожение большевиков и Сталина. Такова была объективная ситуация, и она не могла быть иной.
В период «перестройки» (антисоветской и антикоммунистической) распространилась достаточно странная на непредубежденный взгляд версия о том, что при советской власти массовые репрессии были организованы по указанию Сталина и для них не было никаких объективных причин. В таком случае пришлось выдвигать версию о причине субъективной, заключавшейся в личных отвратительных и страшных чертах характера Сталина, обуянного, с одной стороны, дикой жаждой власти, с другой — острой манией преследования, паническим страхом за свою жизнь и неукротимой жестокостью.
Безусловно, ни один здравомыслящий человек вроде бы не может поверить в то, что такой маньяк, к тому же мало образованный и умственно ограниченный, мог практически единолично (как принято утверждать) руководить огромной страной в труднейшие периоды ее истории, причем руководить успешно. Да такое деяние под силу только гению из гениев; тут действительно возникают серьезнейшие основания для культа личности Сталина.
Мы далеки от такой версии. Ее популярность можно объяснить только возможностью массового внушения нелепейших идей в современную эпоху электронной наркоцивилизации. Внушение вместо доказательств! Самое печальное, что «авторитетному внушению» подвержены главным образом те, кто считает себя интеллектуалами (для них главное — быть причастными к интеллектуальной моде, тем более если это сулит определенные выгоды).
Вот, к примеру, свидетельство весьма осведомленного автора, ветерана органов госбезопасности генерала П.А. Судоплатова, которое подтверждается и другими высказываниями очевидцев: «До убийства Кирова Сталина нередко можно было встретить на Арбате в сопровождении Власика — начальника личной охраны и двух телохранителей. Он часто заходил к поэту Демьяну Бедному, иногда посещал своих знакомых, живущих в коммунальных квартирах».
Маршал Г.К. Жуков вынужден был исправить и дополнить свои мемуары, изданные в хрущевскую пору, признав: «В руководстве вооруженной борьбой в целом И.В. Сталину помогали его природный ум, опыт политического руководства, богатая интуиция, широкая осведомленность. Он умел найти главное звено в стратегической обстановке и, ухватившись за него, оказать противодействие врагу, провести ту или иную наступательную операцию. Несомненно, он был достойным Верховным Главнокомандующим» (да ведь это доказывает более убедительно победа СССР под его руководством. — Авт.).
Правда, можно подозревать, что маршал Жуков, как подчиненный, не мог объективно оценить качества своего авторитетного начальника. Но вот свидетельство У. Черчилля, которого никак нельзя заподозрить в симпатиях к СССР и Сталину. Осенью 1941 года английский премьер прибыл в Москву и сообщил о готовящейся англо-американской операции «Торч». Сталин быстро оценил продуманность этой операции, перечислив доводы в ее пользу. «Это замечательное заявление, — писал Черчилль, — произвело на меня глубокое впечатление… Очень немногие из живущих людей могли бы в несколько минут понять соображения, над которыми мы так настойчиво бились на протяжении ряда месяцев. Он все это оценил молниеносно».
Короче говоря, версии о субъективных причинах репрессий в СССР при Сталине, коренящихся в особенностях его личности, не имеют под собой никаких существенных оснований, не говоря уж о том, что они по сути своей антиисторичны. Подобные авторы обсуждают закономерности исторического развития, существования и упадка государств с позиций кумушек, сплетничающих о своих соседях, или маниакальных кляузников, строчащих доносы.
Надо отметить, что и у противников Сталина, его курса, партии большевиков и советского строя были, безусловно, веские объективные причины объединяться, устраивать тайные организации и заговоры, стараться консолидировать свои силы. Хотя и между ними были свои противоречия, порой непреодолимые. Если бы дело касалось только лично Сталина, то с ним покончили бы сравнительно быстро. Если бы группа сталинистов была невелика, то и ее свергнуть не представляло бы большой трудности. Тем более, как известно, руководство партии и страны вовсе не представляло собой монолитную глыбу или хотя бы прочный конгломерат.
…Во время Второй мировой войны Сталин поделился с Черчиллем своими воспоминаниями о первой половине 30-х годов, признавшись, что это был период самой ожесточенной борьбы за власть, когда ему угрожали наибольшие опасности.
Сталин 1931 года был совсем не тем диктатором 1941 и уж тем более 1951 года, когда он многое мог решать по собственному усмотрению. В тридцатые годы, выйдя победителем из ожесточенной межфракционной борьбы, он оказался опутан густой сетью внутри- и внешнеполитических проблем. Вал за валом обрушивались на него все новые трудности, которые максимально использовали оппозиционные силы.
В Политбюро Сталин мог твердо рассчитывать на Молотова, Кирова, Кагановича, Косиора. Этого нельзя было сказать о Калинине, Куйбышеве, Орджоникидзе, Рудзутаке.
Вот, к примеру, шуточное посвящение Калинину, написанное рукой Сталина 21 января 1933 года:
Ясно, что намек не на психологические тонкости характера Калинина, а на его политическую колеблющуюся позицию.
Даже, казалось бы, верный и давний сталинский друг.
К.Е. Ворошилов на январском пленуме ЦК ВКП(б) заявил, что он верит Бухарину «во сто крат больше, чем Рыкову, и в тысячу раз больше, чем Томскому. Томский хитрит, Рыков пытается быть искренним, но пока у него ничего не получается. Бухарин искренен и честен».
Однако в действительности Бухарин был вовсе не так прост и откровенен, как полагал Ворошилов. На том же пленуме ЦК Бухарин счел нужным утверждать, в угоду создавшейся ситуации: «Исторически сложившееся руководство нашей партии во главе с товарищем Сталиным, этой энергичной железной фигурой, целиком завоевало себе право на руководство всем дальнейшим процессом».
Тут проскальзывает некоторая ирония по поводу «энергичной железной фигуры» Сталина. Да и не слишком удачное упоминание руководства партией, завоевавшего право на руководство процессом. Но в общем вся эта риторика призвана показать, что никаких существенных противоречий в Политбюро и ЦК партии нет и что под предводительством Сталина все продолжают движение в одном направлении. Реальность была иной. Бухарин и Рыков, имевшие свой взгляд на дальнейшее развитие страны, пользовались авторитетом у Куйбышева, Калинина, Орджоникидзе, Ворошилова, Рудзутака.
Существовавшие разногласия и колебания не были секретом для Сталина. Он был убежден, что партийное руководство должно быть максимально сплоченным. Он перевел Орджоникидзе с партийной на хозяйственную работу: возглавлять индустрию. Куйбышева предполагалось сделать наркомом иностранных дел, но его направили руководить Госпланом. Рудзутак был снят с поста 1-го заместителя председателя Совнаркома (Молотова) и руководства наркоматом путей сообщения. Ворошилов был отправлен в длительный отпуск и заменен И.П. Уборевичем, делавшим в 20-х годах блестящую карьеру.
Вряд ли можно сомневаться, что Сталин стремился к единоличной власти, а не коллегиальному руководству. В этом нет ничего удивительного. Можно провести аналогию с управлением крупным судном в неизвестной акватории при неустойчивых ветрах и подводных течениях, порой с внезапными штормами, когда требуется принимать решения без долгих дискуссий и когда приходится полагаться во многом на интуицию, а не только логически выверенный расчет.
- Предыдущая
- 22/95
- Следующая
